Не грызи меня, глупый ученик! (СИ) - Чайный Лис

— Странно, Моё Высочество и отсюда их чувствует. Может, цзецзе не такой сильный заклинатель?

Возмущённая и чувствовавшая себя некомфортно от жгучего холода оков, она толкнула Скитальца в грудь и попыталась вырваться, но лишь рассмешила демона.

— Цзецзе, что-то не так?

От невинной улыбки на его лице Тан Сюэхуа сердилась и хотела врезать кому-то конкретному, но сейчас испытывала ужасную вину: эти люди погибли из-за того, что она отошла от сюжета, оставила главного героя. Нельзя повторять столь ужасную ошибку… Пусть они всего лишь фоновые персонажи новеллы, но здесь, в этом мире, каждый человек казался живым, реальным. И она теперь жила тут! Да, люди походили друг на друга, почти ничем не отчислялись, сильно терялись на фоне основных персонажей, которые хоть сколько-то были прописаны. Но они тоже грустили и радовались, плакали и улыбались, жили и умирали…

Взгляд её из игриво-сердитого перетёк в виноватый, в глазах возникли отблески тоски и сожаления, на которые Скиталец сразу обратил внимание.

— Цзецзе?

Допустим, Ядовитая Листва превратила невинных людей в противного монстра не для развлечения, а ради того, чтобы найти ключ. Вряд ли подобный обряд ей помог бы, конечно, но Тан Сюэхуа волновало, готов ли главный герой также жертвовать невинными жизнями? Как на него повлиял мир демонов? Неужели в новелле он и учителя убил не просто из жажды мести, а из-за того, что его перевоспитали, изменили взгляд на мир?

А Скиталец? Внешне он казался милым и добродушным, но какое чудовище могло таиться в его демонической душе? Нет, как опытная читательница, Тан Сюэхуа верила, что не все демоны были плохими.

— Я… просто хочу помочь им. Если их жизни уже не спасти, то пусть хотя бы упокоятся с миром.

— У цзецзе доброе сердце.

Она вдруг взглянула на него, прищурилась, стараясь рассмотреть насквозь и прочитать его мысли, но увидела лишь улыбку. Закусив нижнюю губу, она задала мучащий её вопрос:

— А у Вашего Высочества?

Юноша жизнерадостно вскинул брови и ещё шире улыбнулся.

— Доброе ли у меня сердце?

Тан Сюэхуа кивнула, издав звук «м» и продолжая пожёвывать нижнюю губу, отрывать кожицу.

— Кто знает.

Пока Скиталец улыбался, глава пика Мрачной Яблони забыла о своих манерах и статусе и всё-таки догрызла губу до крови. Почувствовав солёный привкус, она ойкнула и слизнула.

С хмыканьем принц сделал несколько шагов в её сторону, хитро прищурился и наклонился к самому лицу, Тан Сюэхуа ощутила его горячее дыхание на своей щеке и ещё более агрессивный холод вокруг шеи и рук.

— Не стоит так делать в присутствии демонов. Цзецзе знает, что демонов привлекает запах крови?

Он хищно облизнулся и почти наклонился к её губам. Одно движение, и он бы дотронулся, но Тан Сюэхуа, абсолютно не задумываясь о последствиях и позабыв, в каком мире находилась, вдруг выдала:

— Вы вампиры, что ли?

Взгляд хищника сменился на озадаченный, Скиталец приподнял бровь, отступил на шаг и переспросил:

— Вампиры? Кто это?

Упс… Вот что случается, когда не думаешь о последствиях.

— Забудьте, Ваше Высочество, я оговорилась.

— Тогда что цзецзе хотела сказать?

Щёки на её лице от смущения залились румянцем, она отвернулась, слизывая кровь с губы, и пробурчала:

— Неважно, забудьте.

В новелле «Из тёмных вод» помимо людей присутствовали различные существа, их было не так уж и много, некоторые совсем не прописаны, но, тем не менее, на страницах иногда встречались.

Во-первых, крошечные духи «лин», маленькие разумные сгустки духовной энергии, которые обитали и среди растений, и среди животных. Здесь они описывались как маленькие светящиеся шарики, тянущиеся к скоплению духовных сил. Например, в ордене Хэйлун Тан их обитало множество, но эти пугливые малыши прятались от чужих глаз, поэтому их никто и не замечал.

Во-вторых, почти ни одна новелла не упускала случая упомянуть «яо», «мо», «гуй» и «гуай», естественно, автор пошёл легчайшим путём и вписал их всех. «Яо», они же зверолюди, — полулюди-полуживотные, которые, как и заклинатели, обладают духовной силой и также могут совершенствоваться, восходить на небеса, обретать великую мощь и даже бессмертие. «Гуай» — более примитивные животные и зачастую растения, которые не обрели человеческую форму, но также могли практиковаться. Именно они со временем превращались в «яо».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Мо», демоны, были описаны как отдельная раса, живущая в своём королевстве. Оно существовало не в обычном мире людей и заклинателей, в него можно попасть через специальные порталы в водоёмах, которые открывали демоны, окрашивая воду в тёмный.

«Гуй» — призраки, ушедшие. Души умерших как обычных людей, так и зверолюдей, а также гуаев, не отправившихся на колесо реинкарнации, чтобы переродиться и прожить новую жизнь, а задержавшихся в своём мире.

Отдельно следует упомянуть «сяней», которые не считались расой. Это были заклинатели, как среди людей, так и среди других рас, взошедшие на небеса и обретшие бессмертие. Тан Сюэхуа не была уверена, достигла ли она сама уровня «сянь», зато простые люди всегда обращались к ним как «господа бессмертные». Они не старели, могли жить вечно, но жизнь таких существ реально оборвать оружием или ядом.

Если Тан Сюэхуа не ошибалась, то в новелле также упоминались «шэни», божества. Сянь, бессмертный заклинатель, мог подняться до уровня «шэня» после долгих-предолгих годов совершенствования. Они представляли собой божеств, живущих на небесах и обладающих мощной магией, зачастую связанной с различными элементами. Но только Тан Сюэхуа не помнила, чтобы главный герой или кто-то ещё с ними вообще сталкивался. Автор как будто бы просто заявил: «А ещё в моей новелле есть божества, но их вы, конечно, не увидите». Такие дела.

В китайской культуре известен прыгающий вампир «цзянши», однако в новелле «Из тёмных вод» нет ни его, ни классического европейского вампира, поэтому Тан Сюэхуа сильно ошиблась, когда использовала это слово. К сожалению, оно прозвучало не как набор странных звуков, а как понятные Скитальцу иероглифы — «призрак, сосущий кровь», «сисюэгуй»*. Он мог подумать, что она говорила о каком-то виде призраков, но это не так.

* 吸血鬼 вампир

Возможно, если раса Скитальца тоже пила кровь, то их можно было бы назвать «сисюэмо»* — «демонами, сосущими кровь». Тан Сюэхуа рассмеялась своим мыслям, вызвав ещё большее удивление юноши, и наконец-то повернулась к нему лицом.

* 吸血魔, 魔 — демон

— У цзецзе так быстро настроение меняется.

Он оказался прав. Улыбка сошла с её лица, а во взгляде появились искры недовольства.

— Раз Ваше Высочество видит духов, то, может, соизволите помочь?

Скитальца вдруг осенило, он приподнял брови, почесал подбородок и удостоил главу пика Мрачной Яблони задумчивым взглядом, даже глаза прищурил:

— Подожди-ка, раз цзецзе давно догадалась, что Моё Высочество демонический принц, то как цзецзе осмелилась заставить Моё Высочество копать?

Можно было не поворачиваться, в следующее мгновение она уже смущённо рассматривала траву под ногами и водила по ней ногой. Хотя Тан Сюэхуа и вела себя как обычная девушка из другого мира, а не великий заклинатель и аптекарь, Система не подавала никаких признаков возмущения. Видимо, она на самом деле только толкала читательницу к ключевым сюжетным аркам, остальное же её не беспокоило. И неудивительно, раз характер главного героя катастрофически изменился после шести лет в мире демонов, то разве может кого-то смущать немного другая глава пика Мрачной Яблони? Противоположной личностью она всё-таки не стала, страсть к аптекарскому делу никуда не исчезла.

Тан Сюэхуа не придумала, что ещё ответить, кроме как:

— А королевским особам в мире демонов запрещают работать?

Несколько секунд Скиталец молчал, а потом схватился за живот и как расхохотался. Смахивая слёзы с глаз, он наблюдал за всё ещё смущающейся девушкой.

— Садись.

— А?

Она не успела среагировать, как Скиталец своими тонкими изящными пальцами взял её за руку, опустился на землю и утащил за собой. Потрясённая Тан Сюэхуа в ужасе метала взгляд по сторонам, осознавая, что сидит на коленях демона, брата главного героя! Цепочки на руках и шее отчаянно жгли ледяным холодом, но она уже начала привыкать к этому неприятному чувству. Куда сильнее подействовал Скиталец, который смотрел на неё с самодовольной улыбкой.