Четвертая масть - Игорь Черемис

решились нанести упреждающий удар. Но я опять же не знал, насколько это так. Возможно, всё было совсем иначе — например, в той версии истории эта группировка тянула до последнего, а потом внезапно стало поздно что-либо менять, и их быстренько убрали с их высоких должностей по одному, без особого сопротивления.

До дачи мы добрались за двадцать пять минут.

— Вот тут всё и началось, — с ностальгией сказал я, указывая на знакомые ворота. — И всего два с половиной месяца назад.

Я решительно нажал на кнопку звонка — и калитка тут же гостеприимно открылась. Мы вошли — и замерли на полушаге. С трех сторон на нас смотрели дула автоматов Калашникова, а калитка за нашими спинами как-то резко защелкнулась.

На всякий случай я поднял руки вверх; Александр Васильевич последовал моему примеру. Все молчали, но я почти физически ощущал, что предохранители на автоматах сняты, и что любое движение указательных пальцев этих ребят в черных балаклавах вызовет обязательный выстрел.

Глава 10

Если друг оказался вдруг

— Семён, это свои, не признал? — раздался от дверей дачи голос Михаила Сергеевича.

Я туда не стал смотреть, да и руки опускать не торопился. Окружившие нас ребята выглядели решительно, хотя водителя Семёна я признал — по глазам. Скорее всего, среди этих охранников был и тот мужчина, который однажды провожал меня внутрь — похоже, у товарища Смиртюкова имелось некое подобие охраны, которая в прежние времена несла службу в слегка расслабленном режиме. Ну а теперь сам бог им велел напрячься и вспомнить всё, чему их учили. Впрочем, я был уверен, что эти охранники проходят с Валентином по одному ведомству, только по разным управлениям.

Спустя несколько ударов сердца они опустили автоматы, а мы с Александром Васильевичем — руки. Я посмотрел в ту сторону, откуда кричал Михаил Сергеевич — и понял, что он сам придумал этот спектакль и даже успел срежиссировать его за то время, пока мы тащились в этот поселок почти от «Динамо». Правда, я не понимал, зачем ему может это потребоваться — единственной разумной версией выглядело то, что это было что-то вроде тренировки для бойцов застоявшегося спецназа, чтобы они не слишком расслаблялись на казенных харчах. Впрочем, Смиртюков мог и ещё какой-то смысл в это действо заложить.

— Здравствуйте, Михаил Сергеевич, — вежливо поздоровался я. — Привет, Семён, — махнул я рукой водителю.

Его тридцать первая «Волга» стояла тут же, поперек той самой площадки для автомобилей за воротами дачи.

— Здравствуй, Егор, — ответил Смиртюков. — Идите сюда и извините за это… времена сейчас суровые.

— А когда они были другими… — тихо пробормотал я.

Меня услышал только Александр Васильевич — и, кажется одобрительно хмыкнул.

— Представь мне своего спутника, — потребовал Михаил Сергеевич, когда мы подошли поближе.

Требование было совсем не обидным — когда-то старик таким же тоном просил меня познакомить его с Аллой. Тогда я счел это его капризом, но сейчас подумал, что это какая-то форма этикета, которая сохранилась у него с совсем древних времен. Возможно, он научился так вести себя ещё в начале своей карьеры в органах советской власти от более старших товарищей — выходцу из села неоткуда было знать такие тонкости, — ну а потом у него вошло в привычку общаться именно так.

— Александр Васильевич, отец уже известной вам Аллы, моей невесты, — несколько чопорно сказал я. — Это Михаил Сергеевич.

Они пожали друг другу руки.

— Могу я называть вас Александром? — спросил старик.

— Конечно.

— Отчества всё-таки лишнее в общении между занятыми людьми… Этот молодой человек, — быстрый взгляд в мою сторону, — упорно напоминает мне, что моего отца звали Сергеем. Это очень приятно, конечно, что родителей моих вспоминают — ведь они из того, раньшего времени, отец конторщиком до революции был… впрочем, дед вообще кулаком считался, хотя и не попал ни в какие списки, а потом и в колхоз в числе первых записался. Он вообще Иваном был… но их поколение через одного — Иваны. Ох… что-то я отвлекся. Егор, отвечу тебе на твой вопрос — это наши, как ты выразился. И там вовсе не дивизии, значительно меньше. Возможности советской военно-транспортной авиации всё же отстают от потребностей обороны страны, но мы делаем всё возможное. Проходите в дом.

Мы повиновались.

* * *

Гостиная была такой же, какой я её помнил — очень помпезной и заполненной тяжелой мебелью по нынешней моде. Только на столе в этот раз ничего не было — только белоснежная скатерть покрывала столешницу. Михаил Сергеевич, похоже, работал в одном из кресел — рядом на подставке стояло два телефона, а на небольшом столике были разбросаны многочисленные бумаги и пара карандашей.

— Я прошу простить, но к гостям сегодня не готов, — сказал он тоном, в котором можно было услышать что угодно кроме извинений. — Но если желаете выпить — есть водка, вино… Егор, в холодильнике имеется то пиво, которое тебе понравилось, можешь угоститься.

Я подавил порыв сразу рвануть в том направлении.

— Спасибо, но я откажусь. Мы на стадионе немного выпили, и не хочется перебивать незабываемый вкус «Ячменного колоса» каким-то «Будвайзером».

— Да, я помню твоё возмущение… — Михаил Сергеевич мою шутку не оценил. — Но была бы честь предложена. Если передумаешь — возьмешь сам. А вы, Александр?

Тут только я обратил внимание, что настроение отца Аллы сильно переменилось. Он, конечно, и после футбола был не в настроении из-за проигрыша любимой команды, а теперь и вовсе — представление, устроенное охранниками дачи товарища Смиртюкова его, кажется, совсем не позабавило.

— Водки, — бросил он.

— О, вот это — наш человек, — улыбнулся Михаил Сергеевич. — Не то, что ваш зять — тот всё по иностранщине тоскует. Пиво ему наше не нравится, видишь ли…

— Не он один, молодежь сейчас такая пошла… — поддержал его Александр Васильевич.

Не торопясь, но очень быстро старик извлек из холодильника бутылку слегка запотевшей «Столичной» и наполнил две стопки, пролив немного на скатерть — и не обратив на это никакого внимания.

Ну да, подумал я, не ему же убирать.

Они легонько коснулись стопок друг друга — и выпили сорокаградусную жидкость так, словно это была вода. Тут же наполнили емкости ещё разок — и снова выпили. И опять наполнили.

— Что ж, выпьем за успех наших начинаний, — на этот раз Михаил Сергеевич решил сказать тост.

Они выпили.

— Вы присаживайтесь, присаживайтесь, — старик указал на стулья. — Егор, ты же не просто так мне звонил? Что за дело у тебя было?

Я помялся. Мне уже не хотелось