Хаосовершенство - Вадим Панов

– Ну… да, – кивнул Моратти. – Именно так.

«Какой же он тупой!»

– Ник, по самым скромным подсчетам, Милостивый Владыка контролирует три миллиона человек. – Ляо вздохнул. – И сейчас они все исчезли из поля зрения. Вас не интересует куда?

– Спрятались.

– Где?

– Рассеялись по миру.

Именно так говорят себе люди. Именно на это и рассчитывал Милостивый Владыка. «Рассеялись по миру». Никаких подозрений.

– Хотел бы я, чтобы все оказалось именно так, – медленно произнес Ляо и, впервые с начала разговора, взялся за бокал с вином. – Хотел бы…

– У вас есть другое предположение? – осведомился Моратти.

– Нет, на этот счет нет, – признался генерал. – Но я чувствую обман.

Все чувствуют обман.

И все друг друга обманывают.

«Мертвый врет, Ляо врет, верхолазы, правительства, я…»

Ничего удивительного в том, что запах обмана дерет умным людям ноздри. Ничего удивительного в том, что никто никому не верит и паранойя стала признаком нормальности. Вопрос лишь в том, чья ложь окажется лучше. Или продержится дольше.

Моратти плеснул себе еще виски и с наслаждением раскурил сигару, о чем мечтал во время разговора. Ароматный табак расслабил, успокоил нервы, и мысли наконец-то потекли плавно, мягко выстраивая логические цепочки.

«Итак, что мне дала беседа?

Я узнал об очередном воскрешении легендарного ломщика, которое, судя по всему, здорово беспокоит китайца. Почему? Потому что Чайка работает на Мертвого. Возможно, принимает участие в разработке Станции, что логично: столь мощное сооружение требует настоящих гениев. И присутствие Чайки подсказывает Ляо, что Станция не просто энергетическая установка, а нечто большее? Допустим.

А что известие о воскрешении Чайки означает для меня? Во-первых, Флобер – предатель. Но это ерунда, навести в Африке порядок нетрудно. Во-вторых, возможная связь Мертвого с Сорок Два. И, как следствие, то, что я пляшу под дудку Кауфмана. Что недопустимо. Но… как я пляшу? Атакую Мутабор? Да, я атакую храмовников руками Сорок Два. Это нужно Мертвому? Он хочет уничтожить Мутабор? На первый взгляд – да, но Ляо прав – храмовники ведут себя подозрительно. Ждали удара? Планировали его, дабы провести массовую эвакуацию? Не слишком ли фантастично».

Стакан опустел, и Ник добавил еще на два пальца. Попыхтел сигарой. Рассеянно провел рукой по уложенным в идеальную прическу волосам, но ничего путного не придумал.

«Массовая эвакуация миллиона с лишним человек? Куда?! А главное – зачем?! Основать на каком-нибудь острове государство? Создать в Тибете коммуну? Ерунда! Ляо зря отказывается от очевидных ответов: храмовники прячутся, растворяются среди людей. А на удары не отвечают, чтобы не провоцировать массовые беспорядки. Ведь в этом случае СБА немедленно войдет на их территории, и тогда секрет «синдина»…

Вот оно!»

Моратти едва сдержался, чтобы не выкрикнуть эти слова. Он наконец-то понял, что именно его беспокоило всю вторую половину разговора.

«Секрет «синдина»! Почему Ляо не потребовал гарантий того, что я поделюсь им?

А потому, что китаец понимает: стоит храмовникам отдать технологию, и уже через неделю она окажется в сети. Время, когда можно было говорить о монополии на производство наркотика, прошло. Сейчас все изменилось. И планы, которые строились два месяца назад, можно выбрасывать в корзину.

Но козыри тем не менее нужны. И, к счастью, ставка была сделана не только на «синдин».

Пусть Сорок Два продолжает заниматься Мутабор. Его уже не остановить. А я обязан сосредоточиться на более важных вещах.

На Станции.

Государства давят, они до колик боятся воцарения Мертвого и не позволят ему запустить Станцию. Они выдвинут ультиматум и, если Кауфман не отступит, пойдут на штурм. А Мертвый уничтожит Станцию, в этом тоже нет никаких сомнений. Вот и получается, что банк сорвет тот, кто заполучит секреты Станции до начала штурма. А там пусть дерутся…»

Моратти вытащил из кармана коммуникатор и набрал номер.

– Стефан?

– У меня все в порядке, – вежливо отозвался Дрогас. – Все идет по плану.

После неудачной попытки завладеть секретом «синдина» лучший оперативник президента СБА вернулся к проекту, который вел последний год. А параллельно курировал действия Сорок Два – никому другому поручить работу с неожиданным союзником Ник не мог.

– Это будет очень хорошая акция.

В отличие от Моратти, Дрогас избегал называть вещи своими именами, даже используя коммуникатор со сдвоенным шифрованием.

– Ты мне нужен как можно скорее, – отрывисто произнес Ник. – Наши приоритеты меняются.

* * *

Территория: Европейский Исламский Союз.

Эль-Париж.

Отель «Мохаммед Плаза».

Зеркало в золотой клетке

Кадр № 143

Кристиан решил вести себя честно: раз договорился, значит, договорился, однако ему было безумно жаль расставаться с результатами работы, с вырванными из жизни эпизодами, с наглядным доказательством возвращения в профессию. Художник победил наркомана, но испытывал мучительную боль от того, что перестал быть хозяином своих работ. И поэтому Крис не давал кадрам названий, не дополнял подчеркивающими смысл словами, не приближал к себе – ведь так проще расставаться.

Кадр № 143

Кристиан надеялся, что шейхи удержат столицу Исламского Союза от того дерьма, в которое погружались другие города и Анклавы. Кристиан надеялся передохнуть, отыскать на берегах Сены любовь и радость, или хотя бы следы их, следы тех эмоций, которые совсем исчезли из других мест. Надеялся… И поначалу Эль-Париж оправдывал ожидания. Кадр № 103 – прекрасный, наполненный любовью снимок, сделанный в парке Версаля. Но всего через четыре дня фотограф стал свидетелем очередного кошмара.

Кадр № 143

Двое мужчин вырывают друг у друга строительный пистолет, стреляющий длинными гвоздями с широкими шляпками. Каждый хочет лично прибить к дереву полуобнаженного храмовника, которого держат их дружки. Двое мужчин дерутся, оспаривая право стать палачом. На широком экране настенного коммуникатора видна каждая мелочь, каждая черточка: разъяренные лица, грубые жесты, подзадоривающие драчунов приятели и спокойный храмовник, который умрет через несколько минут, потому что никто не придет на помощь. Храмовник умрет на глазах фотографа.

Кадр № 143. Эль-Париж, конец июня.

– Задумался? – негромко спросил вошедший в кабинет Жозе.

– Вспоминаю, – отозвался Кристиан, превращая картинку в пиктограмму на рабочем столе. – Хотя, говоря откровенно, такую дрянь лучше забыть.

Сто сорок третий кадр, последний из тех, что отправлены Заказчику на сегодняшний день. Разумеется, Кристиан снимал больше, гораздо больше, однако по вечерам безжалостно уничтожал неидеальные с его точки зрения снимки, оставляя лишь самые лучшие.

– Не помешаю?

– Нет.

– Я пива принес.

Лучше бы, конечно, виски, но сойдет и пиво.

– Давай.

Гомеш выставил «шестиствольную» связку банок на стол, подтащил второе кресло и уселся рядом с другом.

– Твое здоровье.

– Твое здоровье.

– И за то, чтобы этот сон продолжался как можно дольше.

– И за это тоже.

Их новый тост.

Кристиан и Жозе сидели не просто в кабинете, а в одной из комнат апартаментов фешенебельного «Мохаммед Плаза». Тридцать восьмой этаж, с которого открывался лучший вид на Эль-Париж. Прислуга. Охрана. Все счета оплачены. Спальня Кристиана, спальня Жозе, спальня Агаты, две гостиные и кабинет – ведь у мастера должно быть место, где он может спокойно, не торопясь, предаться творчеству. Вот Кристиан и сидел, развалившись в глубоком и удобнейшем кожаном кресле. И предавался, мать его, творчеству, разглядывая чудовищные кадры на мониторе настенного коммуникатора. Драки, вспышки насилия, злодейства и совсем иногда – любовь.

– Я буду скучать по этой нашей жизни, – улыбнулся Жозе, вытирая губы.

– Угу.

– С другой стороны, после контракта наш жизненный уровень вряд ли сильно снизится.

– Угу.

– Два миллиона – это большие деньги.

– Огромные.

Кристиан глотнул пива.

Всё оказалось именно так, как пообещала Агата.

Заключив контракт, она немедленно, прямо на их глазах, перевела на счет Кристиана сто тысяч юаней, и в тот вечер друзья упились до потери сознания. Кто бы сомневался, что так будет? И кто обвинит их в том, что так было? Да никто.

На следующий день приехали «гвардейцы», а может, и не уезжали, дежурили неподалеку, чтобы ценные работники не повредились в процессе празднования. Как бы там ни было, официально «гвардейцы» объявились лишь на следующий день. Сами расплатились с Хасимом за квартиру, вежливо дождались, когда друзья проснутся, помогли им собрать нехитрые пожитки и перевезли в отель. Гомеш сказал, что нужно показать товар лицом, и Кристиан отправился на улицы. Три дня, девятнадцать кадров. Работы Заказчику понравились, обратно вернулось всего три снимка. Довольная Агата устроила вечеринку с шампанским, во время которой Кристиан сказал, что хочет в Эдинбург. Другой Анклав? Никаких проблем! Вечеринку заканчивали в пентхаусе эдинбургского «Великана». Расхрабрившийся Кристиан приударил за Агатой, отказа не последовало. Ночь прошла великолепно, а спрашивать наутро, подразумевалась ли эта услуга, когда женщина говорила о «полном обеспечении», фотограф не стал. Из Эдинбурга переместились в Марсель. Потом в Рим. Теперь – Эль-Париж. Сказка продолжалась третью неделю. Заказчик получил сотню с лишним кадров. Все довольны.