Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уполномоченным от правительства вменяется в обязанность безотлагательно принять меры к восстановлению на местах городских, общественных и волостных земских самоуправлений. Уполномоченному предоставляются права созыва волостных собраний из земских гласных или выборных от каждых 25 совершеннолетних граждан из каждого селения волости. На этих волостных собраниях должен быть временно избран Комитет общественной безопасности, которому под общим руководством уполномоченных правительства и передается заведование всеми местными нуждами, впредь до новых выборов земских гласных. О необходимости назначения перевыборов в волостное земство уполномоченные должны делать доклад правительству Амурской области»[305]. В декабре 1919 г. Алексеевский избирался на пост председателя совещания земских и городских гласных в Иркутске.
О реальных участниках ведения опросов адмирала расскажет в своих показаниях перед расстрелом в ОГПУ В.П. Денике: «Когда Политцентр, по требованию большевистского Ревкома, сдал власть последнему, председателем комиссии был назначен Чудновский, Попов – зампредс[едателе]м, а я – одним из членов комиссии. Допрос Колчака и его министров фактически производили – Попов, с[оциалист]-р[еволюционер] Алексеевский и я»[306].
30 января постановлением ВРК Чрезвычайная следственная комиссия лишилась судебных функций и, более того, обсуждался вопрос о ликвидации комитета. Необходимость последнего отстоял исполком Совета рабочих и солдатских депутатов, принявший специальное решение: «…ввиду запутанных условий политического положения в связи с надвигающимися бандами Каппеля, а также угрозы со стороны семеновских банд, существование Военно-революционного комитета признать необходимым»[307].
На заседаниях Совета развернулась дискуссия о целесообразности существования Военно-революционного трибунала (ВРТ) в качестве судебного органа. Малочисленная оппозиция левых социалистов-революционеров автономистов и меньшевиков (в лице бывших членов Политцентра И.Г. Гольдберга[308] и А.Т. Самохина[309]) указывала на противоречие – карательные санкции прописываются без предварительно утвержденного закона. Все вопросы снял Чудновский: «Наглецы и гады контрреволюции, – заявил он, – начали заявлять о своем существовании. Чувствуя безнаказанность за свои подлые поступки, они становятся решительными и подрывают основы рабоче-крестьянской власти. Должен существовать орган, который в корне пресекал бы поползновения представителей и вдохновителей контрреволюции»[310].
На фоне обсуждаемых председателем ЧСК Чудновским проблем, что на текущий момент важнее: разрабатывать закон (в содружестве с местной демократией) или же не медля «в корне пресекать поползновения контрреволюции», члены его следственной комиссии самостоятельно продолжали предварительное расследование по делам арестованных членов Омского правительства.
Февраль 1920 г. был обилен событиями, отразившимися на всей дальнейшей деятельности комиссии: постановлением Иркутского ВРК от 3-го числа за № 20 она наделялась судебными функциями с правом применения смертной казни «на период контрреволюционного вооруженного восстания». Оговаривалась безконфирмационность исполнения приговоров[311]. В тот же день постановлением № 24 образован ВРТ при Ревкоме. Причины его создания объяснялись исключительными условиями «фронтовой полосы в борьбе с реакцией» и отсутствием «нормальных советских учреждений». В ведение трибунала перешли дела об общеуголовных, воинских и политических преступлениях.
Поскольку данный документ имеет большое значение для составления представления о возможном порядке проведения судебного процесса по персональным делам арестованных и ожидавших суда А.В. Колчака и В.Н. Пепеляева, рассмотрим его общие положения.
ВРТ состоял из председателя и четырех членов, избираемых Иркутским Советом рабочих и солдатских депутатов (как состоявших, так и не состоявших членами Совета). Подсудимым предоставлялось право приглашать защитника из лиц, не ограниченных в правах. Законными поводами для возбуждения уголовных дел признавались: а) сообщения военных начальников, политических комиссаров и войсковых организаций, б) сообщения административных и судебных должностных лиц и мест, в) жалобы и заявления военнослужащих и частных лиц и г) явка с повинной.
Предусматривалось, что подследственные дела в трибунале должны рассматриваться с «возможной быстротой», под гарантии предоставления подсудимым защиты. По каждому подсудимому составлялся обвинительный акт, копия которого выдавалась ему на руки, кроме того – копия списка свидетелей и судей. Срок для вызова свидетелей со стороны подсудимого или его защиты – три дня с момента вручения обвинительного акта и списка свидетелей. При вынесении приговора решение принималось большинством голосов. Виновные приговаривались: а) к денежному штрафу, б) к общественному порицанию, в) к лишению свободы на определенные сроки или без срока, г) к общественным работам и д) к смертной казни. Смертные приговоры считались окончательными и вступавшими в законную силу через 24 часа, без дальнейшего кассационного обжалования[312].
До принятия этих постановлений губернская конференция РКП(б) утвердила резолюцию об отношении к смертной казни. В ней отмечалось: «В условиях социальной революции, при ожесточенной борьбе двух борющихся внутри общества классов, – пролетариата и буржуазии, – позволительны все методы и способы, обессиливающие врага и дающие возможность завершить начатое дело ликвидации старого буржуазного правопорядка… Теперь, когда: 1) советской власти угрожает враг, как с востока, так и с запада, 2) контрреволюционные элементы в пределах г. Иркутска организуются для борьбы с советской властью, – коммунистическая организация предлагает власти беспощадно карать врагов советской власти включительно до смертной казни»[313].
Резолюция как нельзя лучше очертила три главных направления в последующей борьбе местных большевиков за упрочение своих политических позиций. Первое – «ликвидация старого буржуазного порядка». Не следует забывать, что сторонники Земского собора, или та самая «демократия, боровшаяся против власти Колчака», продолжали пользоваться доверием населения, а некоторые ее представители (например, И.Г. Гольдберг) протестовали против введения смертной казни, требуя разработки законов. Постановление № 24 позволило местным большевикам силовым приемом скинуть своих бывших союзников, конечным результатом чего явилось упразднение исполкомом 5 февраля Иркутского губернского земства[314]. По распоряжению комиссара советского управления вся власть была передана исполкому Иркутского уездного Совета. Комиссию же по ликвидации земства не случайно возглавил комиссар внутренних дел. Местная печать, отметив это событие, само постановление об упразднении не опубликовала[315].
Второе направление – борьба с врагом «как с востока, так и с запада». Трудами отечественных историков написана эпопея героического противостояния революционных дружин Иркутска наступавшим каппелевцам и семеновцам. Благодаря воспоминаниям участников событий создавалось впечатление – именно в те студеные февральские критические, переломные дни решалось: быть или не быть власти Советов. Но если отбросить излишнюю патетику и обратиться к первоисточникам, то вырисовывается довольно странная картина. По докладу начальника обороны города, члена ВРТ Ревкома А. Сноскарева[316] от 11 февраля: пятитысячному гарнизону Иркутска, 1-му Иркутскому казачьему, 2-му конному, 1-му кавалерийскому и 2-му Забайкальскому полкам, ожидавшим с запада подхода частей Восточно-Сибирской Красной армии, угрожали «мелкие разведки», «мелкие разъезды», «обозы», «мелкие части» растянувшейся «колонны каппелевцев». И вся «борьба с врагом» ограничилась тремя сутками, по истечении которых, 10 февраля, осадное положение в Иркутске снято приказом № 26[317].
Третье направление – борьба с «контрреволюционными элементами в пределах города» – обозначалась иркутскими большевиками, ссылавшимися на «таинственные передвижения по городу… предметов боевого снаряжения» и разбросанные портреты Верховного правителя[318]. Однако сам секретарь губернской рабоче-крестьянской инспекции милиции, оценивая политическое состояние губернии, признавал, что отдельные царские офицеры, осевшие в таежных Балаганском и Нижнеудинском уездах и поддерживавшие связь с Иркутском, ввиду малочисленности, «никаких активных выступлений с оружием в руках не предпринимали, а старались завязывать связь с кулацкими элементами деревни, через которых проникали в широкую крестьянскую массу, будируя их против советской власти»[319].
- Иностранные подводные лодки в составе ВМФ СССР - Владимир Бойко - История
- Колчак-Полярный. Жизнь за Родину и науку - Олег Грейгъ - История
- Призрак океана, или Адмирал Колчак на службе у Сталина - Ольга Грейгъ - История
- Сталин и Военно-Морской Флот в 1946-1953 годах - Владимир Виленович Шигин - Военное / История
- Влияние морской силы на историю 1660-1783 - Алфред Мэхэн - История
- Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг. - Александр Иванович Спиридович - Биографии и Мемуары / История
- Германский генеральный штаб - Hans Kuhl - История
- Суворовец – гордость Отечества - Александр Криворучко - История
- Двуглавый российский орел на Балканах. 1683–1914 - Владилен Николаевич Виноградов - История
- Англо-бурская война 1899–1902 гг. - Дроговоз Григорьевич - История