Сумеречная река (ЛП) - Халле Карина

— Расмусу? Гораздо больше, чем я доверяю тебе.

— Это и так понятно, — просто сказал он. — А ты хорошо его знаешь?

Я облизала губы, но сухой воздух быстро забрал с них всю влагу. Я не знала, как выкрутиться. Я могла умереть, но это, вероятно, было уже неважно. Чёрт, я сомневалась, что что-то, что я могла сделать или сказать, имело теперь хоть какое-то значение.

— Я едва его знаю.

— У меня есть три изречения, которыми я руководствуюсь по жизни, — сказал Мор, показав три пальца.

Его замысловатые металлические перчатки сверкнули в оранжевом свете пустыни.

— Никогда не верь живому. Никогда не верь Богу. И никогда не верь рыжему, — он взглянул на меня. — Боюсь, ты совершила все эти ошибки.

Я чувствовала, что он пытается меня подловить. Мы продолжили идти, и я как никогда остро ощутила поднимавшуюся с земли пыль, жар и властное присутствие Мора рядом со мной. Его металлические доспехи и оружие бряцали с каждым шагом. Но, несмотря на его размеры, его движения были плавными и грациозными, хотя земля слегка содрогалась от каждого его шага.

— Я верила в то, что Расмус не даст мне умереть, — сказала я, наконец.

— И всё же это ты сражалась с моей дочерью и убила лебедя, — коротко отметил он. — Похоже, это ты не дала ему умереть.

— Он призвал Велламо, когда Пожирательница собиралась нас съесть. Он рассказал мне правду о моём отце. Он провернул этот трюк с ледяной стеной на Эйро и Нуре, финских шаманах. И он меня от них спас.

— Понятно, — сказал он. — Ты знала, что его мать была саамской ведьмой? И помимо всего прочего…

— Нет. Ну и что? Это объясняет, откуда у него его сила, верно?

Вообще-то, я не знала, что такое саамская ведьма, но, похоже, это была самая обычная ведьма.

— Вероятно, — сказал он. — Но даже Расмус этого не знает. Он думает, что его мать и отец умерли, когда он был маленьким. Его растила бабушка, а потом отчасти и твой отец, когда та умерла. Ты знала об этом?

Конечно же, нет, но мне было ненавистно то, что Мор знал обо всех секретах, которые хотел скрыть от него мой отец, поэтому я ничего не сказала.

— Ты не задавалась вопросом о том, что произошло с ним ночью? — продолжил он.

Теперь тон его голоса сделался лёгким, словно мы с ним вели непринуждённую беседу.

Я пожала плечами. Конечно же, я задавалась этим вопросом.

— Я решила, что он пошёл пописать, а вы его поймали.

— Он бросил тебя и сбежал. Мы нашли его у выхода из Ущелья отчаяния, — сказал он. — Ему каким-то образом удалось пересечь его и выжить.

— А что в нём такого опасного?

— Ты не слышала о нем?

Я прислушалась. Вокруг не раздавалось никаких звуков, за исключением звука наших шагов и песка, летящего по ветру.

— Очень скоро ты его увидишь, — сказал Мор. — И оно впечатляет, несмотря ни на что. Добравшись до Ущелья, он застрял там. Мы встали рано и начали прочёсывать эту область в поисках вас, и именно тогда мы его увидели. Когда мы схватили его, он сказал нам, что пришёл заключить сделку. Мы решили, что он хочет обменять себя на твоего отца, но к нашему удивлению, он собирался обменять на него тебя. Должно быть, сыграли роль его ведьмовские гены.

Я сглотнула пыль у себя в горле. Мор вполне мог врать.

— Он знал, как я хотела вернуть своего отца, — сказала я ему. — Он предположил, что я с радостью заключу такую сделку, и я это сделала.

— А ты не думала, что именно это он и планировал с самого начала?

— Он планировал освободить моего отца, спасти его. Он сказал, что ему нужна моя помощь. Если это означало, что мне пришлось бы остаться здесь вместо отца, значит, так тому и быть. Какая уже теперь разница?

— И ты не считаешь, что тебя предали?

Он как будто пытался получить от меня какую-то реакцию, но, по правде говоря, мне было всё равно. Ну, хорошо, не совсем. Расмус мог быть честен со мной с самого начала, но он не знал, соглашусь ли я на его план. Одно дело говорить, что ты пойдёшь на всё, что угодно, а другое дело — сделать это. Как и сказала Велламо.

— Что ты с ним сделаешь, когда найдёшь его? — осторожно спросила я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Несмотря на то, что у Расмуса были свои скрытые мотивы, я не хотела, чтобы с этим парнем что-то случилось.

— О, я пока не думал об этом.

— Ты, правда, его пытал? Мне показалось, что с ним всё было в порядке.

Я была готова поклясться, что Мор сейчас улыбался.

— Есть разные виды пыток, птичка.

Неожиданно он остановился, выставил руку вперёд, и когда его подхваченный ветром плащ коснулся меня, я застыла.

— Слушай, — сказал он, понизив голос.

Я сосредоточилась и прислушалась.

И тогда я услышала. Протяжный жалобный стон, который я мельком слышала, когда мы с Теллерво только зашли в пустыню. Он становился всё выше, и звучал абсолютно жутко и нечеловечески. Он был похож на звук ногтей, скребущих по школьной доске, и он заставлял мои нервы дрожать и закручиваться в узлы.

— Ч-что это такое? — выдавила из себя я, начав заикаться.

— Лекио, — сказал он. — Души убитых детей.

Я уставилась на него с раскрытым ртом.

Он взглянул на меня.

— Я их не убивал, если ты об этом подумала, — раздраженно сказал он. — Они здесь со времён Древних богов. Как и многие реликты, они здесь уже на протяжении многих веков, и от них невозможно избавиться, так же как и от блох на скелето-крысах.

Завывания сделались таким громкими, что мне пришлось закрыть руками уши. Этот звук разрывал меня изнутри.

— Чёрт подери. Останови это! — закричала я.

— Ничего не могу с ними поделать, — сказал Мор, а, может быть, мне это послышалось.

Я уже не могла точно сказать. Всё, что я могла слышать, это ужасный и настойчивый шум.

— А вот и они.

Он поднял руку и картинным жестом указал перед собой.

Прямо перед нами, в дымке, появились объятые пламенем формы, от которых поднимался вверх чёрный дым и смешивался с оранжевой дымкой, создавая что-то вроде смога, который наполнял воздух. Пылающие формы ринулись вперёд, и только тогда я разглядела тела. Это шли скелеты детей, их рты были раскрыты и из них вылетали крики.

— Когда-то здесь везде был лес, — сказал Мор. Каким-то образом его голос проник мне в уши. — Но лекио сожгли его дотла своей яростью. Хийси смогли поставить защиту, чтобы уберечь часть леса, так как Тапио и Бог леса не могли остановить их. Именно поэтому боги разрешают хийси делить с ними лес.

Я не могла отвести глаз от ужасного зрелища, оно было одновременно печальным, так как это действительно были дети, и невероятно пугающим, потому что они кричали непрестанно, и не переставая шагали вперёд, вытянув свои крошечные пылающие ручки и щелкая челюстями.

Мор встал передо мной, став моим щитом.

— Они кусаются, — предупредил он. — Маленькие вампирчики. Они не прокусят мои доспехи, но ты сделана из мягкой плоти и костей.

Я понимала, что была пленницей, и что он надел на мою шею железный ошейник, но, несмотря на всё это, я испытала моментальное чувство благодарности за его присутствие. Я выглянула из-за его широкой спины и увидела, что убитые пылающие дети подходили всё ближе и ближе, и ужасное зловоние начало наполнять воздух.

Неожиданно языки пламени качнулись, нас обдал порыв холодного ветра, а сверху на нас упала тень. Я посмотрела наверх и увидела летящего Сарви. Его огромные чёрные кожаные крылья как у летучей мыши заслонили солнце.

Единорог спикировал вниз, и от взмахов его крыльев мои волосы полетели назад. Затем, направив свой рог в сторону пылающей формы, он проткнул им череп одного из детей и откинул голову назад, махнув своей величественной гривой. Скелет ребенка полетел в воздух и, приземлившись на землю, превратился в груду костей. Единорог быстро проделал то же самое с остальными детьми. Он протыкал их черепа и бросал подальше, пока все пылающие кучки костей не оказались далеко от нас.

— Они что… умерли? — спросила я Мора.

— Нет, на них это не действует, — проворчал он. — Они поднимутся через пару минут. И ты не захочешь находиться здесь, когда это случится.