Искушение для леди - Дженнифер Хеймор

Мег села и начала тасовать карты.

— Мы оба так сильно изменились, — неожиданно произнесла она, не отрывая глаз от карт.

— Вам по-прежнему нравится криббидж. Мы оба все так же любим клубнику, — возразил он, садясь напротив нее. — Это уже немало.

— Верно. — Она продолжала тасовать карты. — Но мы изменились в более глубоком, более серьезном отношении.

— Как? — спросил Уилл с явным вызовом в голосе. Он не хотел думать, как они изменились. Он хотел думать о том, в чем они остались прежними. О том, как она все еще вызывает в нем те же чувства, что и раньше. Жар в крови. Все то же жгучее желание.

— В вас появилась какая-то основательность. Вы редко улыбаетесь.

— В самом деле?

— Да. — Нежность ее голоса пронзила ему душу. Голос ее определенно не изменился. — Раньше вы были веселым.

— Правда? — ошеломленно спросил он. Уилл никогда не считал себя особо жизнерадостным. Его мать всегда говорила ему со смехом, что он родился степенным и уравновешенным.

Мег кивнула и положила карты на стол, не раздавая.

— Вы изменились, — повторила она. — В вас плюс ко всему появилась теперь какая-то мрачность.

Он горько рассмеялся.

— Возможно, это как-то связано с открытием, что женщина, которую я любил, пропала в море.

Мег резко поднялась. Он встал одновременно с ней, мгновенно отозвавшись на ее порыв.

— Я бы хотела... больше всего на свете... чтобы ни я, ни моя семья не послужили причиной вашего несчастья.

Она стояла так близко, достаточно близко, чтобы ее коснуться — притянуть к себе, схватить в объятия. Он так и сделал. Обошел круглый столик и прижал ее к груди. Невольный стон едва не вырвался из его горла, когда он ощутил прильнувшее к нему мягкое податливое тело.

У него случались моменты слабости с тех пор, как она покинула Лондон много лет назад. Но это бывало редко. Он быстро — очень быстро — учился на своих ошибках. В основном он вел аскетическую жизнь. Касаясь ее теперь, чувствуя стройное теплое тело, тесно прижавшееся к нему, груди, упирающиеся ему в грудь, он едва не утратил всю свою выдержку, которую старательно вырабатывал на протяжении всех этих восьми лет.

— Это не ваша вина. — Он наклонился и прижался губами к ее волосам, к ее мягким шелковистым белокурым волосам. От нее пахло лавандовым мылом с неизменной сладостью сахарного тростника. Он блуждал ладонями по гладкому муслину, покрывающему ее спину. — Вы не имеете никакого отношения к этому, Мег. Вы никак не могли повлиять на то, что случилось со мной.

— Это я виновата во всем, — прошептала она, уткнувшись ему в грудь. — Если бы я не упала за борт... Если бы сумела убежать от него раньше... — Ее стройное тело дрожало в его руках, и он крепче прижал ее к себе.

— Шшш. — Уилл помолчал, а затем заговорил, зарывшись лицом ей в волосы: — Так много лет прошло, Мег. Так много всего случилось... с нами обоими.

Он участвовал в двух боевых схватках, когда был капитаном военного корабля. Избегал говорить об этом, но ему никогда не забыть, как пиратская кровь лилась под его ударами.

Уверенность в том, что Мег его ждет, служила путеводной нитью, указывавшей ему путь к миру и счастью. Она помогла ему выжить в те страшные времена.

Если бы он тогда узнал правду — узнал, что она пропала в море и ее признали погибшей, — вполне возможно, что сейчас его не было бы в живых. После года, проведенного в Эгейском море, он вернулся домой. И первое, что он сделал по возвращении, — отправил ей то письмо с предложением женитьбы. Он не мог дождаться того момента, когда сможет ее обнять. Когда после стольких лет разлуки сможет погрузиться в нее и все забыть.

Но этот момент так и не наступил. Он не дождался покоя, о котором мечтал. Когда он узнал о ее «смерти», то подумал, что не обретет его никогда.

Сейчас, сжимая ее в объятиях, он снова надеялся обрести свое счастье.

Мег нерешительно подняла руки и обвила ими талию Уилла. Вот он стоит перед ней, крепкий и решительный, надежная опора в ее мире, полном опасности и неуверенности.

Если бы только ее мать и Серена не причинили Уиллу столько страданий своим обманом! И вот теперь... Она от всего сердца желала уберечь его от страшной опасности, которую представлял собой Кавершем.

Ей хотелось снова прижаться к нему, снова ощутить твердое тело, но она подавила этот инстинктивный порыв и, подняв голову, посмотрела на него. Глаза нестерпимо жгло от подступивших слез.

— Я о многом жалею, Уилл. Больше всего я сожалею о том, сколько горя я причинила вам. Я бы хотела... — Она судорожно сглотнула. — Я бы хотела, чтобы кто-то другой спас Джейка и меня. Чтобы это не были вы.

Лицо его исказилось мукой, и он схватил ее за руки.

— Почему? — хрипло спросил он, слегка встряхнув ее. — Как вы можете такого желать?

Внезапно отпустив ее, будто бросил раскаленную кочергу, Уилл отвернулся и принялся мерить шагами комнату. Он напомнил Мег пантеру, сильную, гибкую и смертельно опасную. Он был так красив, что у нее заныло сердце.

— Господи, Мег! Боже мой!

Уилл всегда отличался выдержкой. Он редко ругался, редко давал волю эмоциям. И тем не менее уже во второй раз за один вечер она сумела вывести его из себя.

Даже в гневе он притягивал ее. О, как бы ей хотелось, чтобы все было так просто, как казалось восемь лет назад.

Мег обхватила себя руками.

— Это не то, что вы подумали, — прошептала она.

Он повернулся кругом, его темные глаза гневно сверкали.

— А что же я, по-вашему, должен был подумать? Вас не было целых восемь лет. Я полагал, что вас нет в живых. Все думали, что вы погибли. Потом вы вдруг появляетесь, как ангел с небес. Я никогда не чувствовал такого... такого... — Он отвернулся, и она увидела, как дернулся его кадык, когда он сглотнул. — И ваша семья тоже. Мы любили вас. Мы горевали по вам. И вы жалеете, что мы вас нашли?

— Нет... я не то хотела сказать! — воскликнула она. — Разве вы не понимаете? Я причинила вам страдания. Я причинила страдания всем, но вам больше всего. Это моя вина, что вы долгие годы жили в заблуждении, веря, что я писала вам любовные письма, что я выйду за вас замуж, что Серена может оказаться мной. А теперь я ничего не могу вам дать. Я уже не та девочка, которую вы полюбили. Я изменилась. Теперь у меня есть Джейк, и только это имеет значение. Я ничего не могу дать вам, кроме новой боли. И опасности.

— И вы полагаете, что, утаивая от нас имя негодяя, вы убережете нас от беды?

— Я очень надеюсь, но, боюсь, даже этого окажется недостаточно.

Уилл выпрямился.

— А вы знаете, что прямо сейчас Кавершем ищет вас в Ирландии? — Он нарочно произнес это имя медленно, следя за ее реакцией. — Мы с Бриггзом думаем, что пройдет не слишком много времени, прежде чем он начнет разыскивать вас в Лондоне.