Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага - Андрей Иванов

Это стало поводом для активизации большевистских агитаторов, численность которых в тылу армии Колчака, благодаря деятельности Сибирского бюро ЦК РКП(б) в 1919 году, была доведена до 200 человек[434]. В результате, согласно докладам начальника белогвардейского Военно-цензурного бюро полковника Н. К. Павловского, «настроение тыловых частей неустойчивое ввиду того, что солдаты кадровых полков живут под сильным давлением большевистской подпольной пропаганды»[435]. Фронт разваливался на глазах, и контрразведка была бессильна это предотвратить.

Итогом сложившейся ситуации стал ряд поражений Белой армии в декабре 1919-го — январе 1920 года, что, в конечном счете, привело к полному поражению антибольшевистских сил. Остатки армии Колчака бежали за границу, а самого Верховного правителя свергли в результате восстания в Иркутске, а потом расстреляли.

Так закончилась кровопролитная Гражданская война на Востоке России, давшая немало материала для дальнейшего осмысления места и роли спецслужб в системе военного управления государств с разными социально-политическими системами, хотя цена получения этой информации была непомерной.

2.3. Контрразведывательные органы противоборствующих сторон на Южном фронте

Гражданская война в России представляла собой сложный и многогранный феномен, повлекший разрушение ранее существовавшего государственного устройства, с одной стороны, и целую комбинацию новых социокультурных процессов — с другой. Раскол страны в условиях образовавшегося вакуума легитимной власти привел к перерастанию политического конфликта между приверженцами большевиков и их противниками в военное противостояние, ареной которого стала вся Россия. Это противостояние носило ожесточенный характер и реализовывалось в разнообразных формах, одной из которых стал массовый террор по отношению к идейным врагам, их сторонникам и даже мирному населению, пассивному к вооруженной борьбе.

На современном этапе многие историки придерживаются мнения, что красный террор имел классово-целенаправленную форму, а белый — реваншистско-истероидную. То есть корни террористической деятельности сторонников антибольшевистского движения лежали в области психологии и психопатологии белых, в то время как такие же действия большевиков, родившись из «стихийного самосуда толпы рабочих», в ходе Гражданской войны регламентировались политическими установками правящей партии и правительства[436]. Последнее было актуально и для так называемого черного террора анархистов, обусловленного в основном политико-экономическими мотивами.

Общеизвестно, что одну из немаловажных ролей в осуществлении красного, белого и даже черного террора сыграли контрразведывательные службы противников, что было характерно для большинства участников Гражданской войны практически во всех регионах страны. Несмотря на это, история участия органов по борьбе со шпионажем в массовых репрессиях в течение 1918–1920 годов пока еще не нашла детального отражения в научной литературе. Постараемся исправить это упущение, рассмотрев террористическую составляющую в работе контрразведывательных органов противоборствующих сторон на Южном фронте Гражданской войны, так как именно на этой территории данный вид деятельности осуществлялся всеми без исключения противниками в наибольшем масштабе.

Факты участия контрразведок в белом, красном и черном терроре хорошо описаны в литературе[437], поэтому не станем на них заостряться. Собственные контрразведки имели и Вооруженные силы Юга России (ВСЮР), и Красная Армия, и партизаны под командованием Н. И. Махно, что облегчает выявление общих тенденций развития органов по борьбе со шпионажем, предопределивших их превращение в инструмент осуществления репрессивной политики.

* * *

Первые органы профессиональной военной контрразведки (военного контроля) появились на Юге России еще в 1911 году. Они были представлены Киевским и Одесским контрразведывательными отделениями, подчинявшимися Главному управлению Генерального штаба русской армии. В годы мировой войны на их основе были образованы военно-контрольные отделения при штабах фронтов и армий, действовавших на данной территории. Помимо этого в 1916 году на Юге России были сформированы контрразведывательные пункты Департамента полиции в Одессе, Николаеве, Новороссийске, Мариуполе и Батуме[438], а также военно-морская контрразведка Черноморского флота.

Цель армейского военного контроля заключалась в «обнаружении, обследовании, разработке и ликвидации […] всякого рода шпионских организаций и агентов, тайно собирающих сведения о наших вооруженных силах и вообще всякого рода сведения военного характера»[439]. Подобная формулировка свидетельствует об отсутствии у контрразведывательных структур функции преследования политических оппонентов действующей власти. В 1917 году ситуация коренным образом изменилась.

Февральская революция спровоцировала начало распада единой системы отечественных правоохранительных органов. Наиболее губительное влияние она произвела на службу политического сыска, сущность работы которой сводилась к противостоянию попыткам насильственного изменения государственного устройства страны. В России эта служба была представлена такими учреждениями, как Департамент полиции и Отдельный корпус, жандармов, но уже к середине марта 1917 года их филиалы на Юге были ликвидированы представителями новой власти. В частности, Кубанское ГЖУ было закрыто, а «жандармы и полиция разоружены»[440].

Устранение этих ведомств из общей системы внутренней безопасности страны привело к передаче их функций единственному органу государственной безопасности, уцелевшему в революционном хаосе, — службе военного контроля. Многие местные филиалы контрразведки были закрыты или разгромлены наравне с жандармскими управлениями (например, по решению Севастопольского Совдепа был расчленен аппарат контрразведки Черноморского флота[441]), но военно-контрольная служба смогла сохраниться организационно.

Несмотря на это, организационное строительство контрразведки ВСЮР, по признанию большинства специалистов, осуществлялось бессистемно и без какой-либо формальной преемственности с ранее существовавшими органами, развернувшись на основе подпольных офицерских организаций. Так на территории Юга России появились контрразведывательные пункты в Киеве, Харькове, Николаеве, Херсоне, Сухуме и других городах региона, выполнявшие также и функции военной разведки[442].

Параллельно с ними аналогичную работу выполняли паспортные пропускные пункты в Новороссийске, Севастополе, Одессе, Керчи, Феодосии и Батуме. Кроме них контрразведку вела и неправительственная организация «Азбука», созданная по инициативе В. В. Шульгина и практически неподконтрольная военным и гражданским властям Белого движения[443]. В дальнейшем разнообразные независимые контрразведки стали создаваться практически во всех воинских частях и населенных пунктах. К примеру, «в Новороссийске контрразведкою называлось сразу несколько учреждений. […] Где кончалось одно и начиналось другое учреждение, сказать не берусь: тут все переплелось и перемешалось»[444].

По мнению Н. С. Кирмеля, «появление многочисленных, не контролируемых верховной властью спецслужб, доставляло немало проблем белогвардейскому командованию. Действуя лишь по указанию своего непосредственного начальства „самостийные“ контрразведки нарушали законность»[445].

Это понимали и сами лидеры антибольшевистского движения, согласно докладам которых «мешая друг другу, все эти учреждения препятствуют порядку и процветанию. Они подрывают авторитет как власти, так и военных»[446], «борьба с самочинными контрразведчиками должна быть беспощадной, так как ничто так не подрывает авторитет Добровольческой армии, как беззаконные действия этих самочинных органов власти»[447].

Попытки ограничения полномочий контрразведывательных служб ВСЮР были предприняты П. Н. Врангелем. Контршпионским ведомствам вменялось в обязанность «сообщать без промедления прокурорскому надзору военного или военно-морского ведомств — в прифронтовой полосе и гражданского ведомства в тыловом районе — а) о приступе к дознанию и б) о всяком заключении под стражу и об освобождении из-под таковой». Однако оказалось уже слишком поздно — антибольшевистским властям не удалось обуздать вышедшую из-под контроля контрразведку.

Таким образом, децентрализация военно-контрольных органов повлекла за собой рост репрессивной составляющей в их работе. Общее мнение о военно-контрольной службе выразил министр внутренних дел белогвардейского правительства А. А. Хвостов: «Институт контрразведки в том виде, в каком он ныне существует в Добровольческой армии, совершенно не достигает своей цели. Он терроризирует тех, на кого Добровольческая армия могла опереться, и недостаточно энергично, если не сказать более, занимается своим прямым делом — поиском коммунистов»[448]. С этим нельзя не согласиться, учитывая, что предоставляемые контрразведчиками сведения носили самый общий характер и почти не давали фактической информации о действиях агентуры противника[449].