Избранное - Ван Мэн

Он и правда хороший мальчик. Об этом твердит не только учитель, но и все однокашники. Эти же слова он слышит от отца, матери, тети и бабушки, от соседей и гостей, которые приходят в их дом. Когда он встает с постели, мать, протягивая ему одежду, говорит: «Мой хороший мальчик!» Если весь мир твердит, что он хороший мальчик, разве он может быть иным?

Мой хороший, что будешь кушать? А что у нас сегодня? Маленькая печурка, в которую закладывают угольные шарики, горит в полную мощь, и нос улавливает едкий запах дыма, похожий на смрад от кошачьих испражнений. Бабушка поясняет. Это потому, что в кучу угля нагадила та (но никто не знает какая) кошка — «дохлая кошка», потом она этот уголь разгребла и раздробила на мелкие кусочки. Ни Цзао любит кошек. Он даже завел сразу несколько кошек, только они почему-то все подохли, наверное потому, что в доме не было денег, чтобы купить кошкам печенку, которую они очень любят. А вот люди предпочитают есть обычное мясо. Если людям не достается мяса, то кошек не кормят печенью. Но если люди способны как-то переносить отсутствие мяса, то кошки выдержать голода не могут. Скажем, если я могу съесть пампушку-вотоу, то кошка ее есть не станет. Она лишь обнюхает ее со всех сторон, презрительно фыркнет и отойдет в сторону, потом она начнет худеть, от нее останутся кожа да кости, а потом — одни кости, и она подохнет. Ему очень жалко ту кошку. Если бы у меня были деньги, я непременно купил бы для нее печенку и накормил. Все говорят, что я хороший мальчик и примерный ученик. Разве не так? И в будущем, если у меня будет много денег, я обязательно буду кормить кошек печенкой… Вот только одно неприятно — противный запах кошачьего кала!

…Мать из муки делает кашицу, похожую на клейстер, и посыпает ее растолченным красным сахаром[63]. Сестренке это лакомство не положено. Лакомиться сладким клейстером — особая привилегия Ни Цзао. Однажды он почувствовал голод, чудовищный голод, потому что в доме не осталось ничего съестного, только немного муки, из которой мама состряпала ему клейстер. «Мой хороший, — сказала она сыну, жалко улыбнувшись, — в доме ничего больше нет, поэтому я смогла сделать тебе лишь немного мучной кашицы. На возьми!» Он съел с удовольствием целую плошку, и ему захотелось еще. Потом он стал соскребать пальцем с внутренней стенки кастрюльки остатки затвердевшего клейстера. Мать поняла, что ее мальчик полюбил мучную кашицу, и рассказала об этом тете, бабушке, соседям и гостям. Все узнали о том, что Ни Цзао очень любит мучной клейстер. Так об этом узнал и сам Ни Цзао.

Но отец к этой новости отнесся иначе. Он нахмурил брови, так что кожа над бровями набрякла и стала похожа на шишку.

— Глупости! — сказал он. — Что хорошего в клейстере?

Отец не поверил, что сыну нравится мучная кашица, подобное утверждение он решительно отверг.

Какой противный! Вот задавака! Верит только в самого себя, больше ни в кого! А то, во что верят другие и что они любят, все время старается разрушить…

Съев клейстер, посыпанный красным сахаром (сестренка съела его ничем не приправленный), он отправился в школу. Школа производила весьма жалкое впечатление, но мальчик любил ее и считал очень хорошей, потому что в ней он видел множество блестящих и совсем не поломанных вещей, которых он никогда не встречал раньше с самого момента своего рождения. Другие мальчишки, жившие в хутуне, еще более бедные и замызганные, очень хотели учиться в школе, но поступить в школу не могли. Во втором классе у Ни Цзао вдруг родилось такое ощущение, что он приходит в школу, как в родной дом, и чувствует себя в ней, словно рыба в воде, будто он родился специально для того, чтобы ходить в школу. Ему говорили, что многие бедные дети этого позволить себе не могут, и Ни Цзао было их очень жаль, тогда он понял, что ходить в школу — это большое счастье.

На уроке родного языка учитель заставил учеников придумывать фразы на грамматическую конструкцию: «поскольку… постольку». Фразы, сделанные учениками, оказались очень простыми, даже примитивными — все на один лад. Только он один придумал фразу очень длинную, наполненную большим смыслом. «Целое сочинение!» — обрадовался учитель. Наверное, он сказал это потому, что любил мальчика… Однажды Ни Цзао встретил учителя у дверей учительского общежития. Он сделал низкий поклон, а учитель дал ему конфетку. Она оказалась очень сладкой и удивительно хрупкой. Раньше таких конфет Ни Цзао не доводилось есть… Учитель медленно прочел составленную мальчиком фразу, и все в классе сказали, что действительно Ни Цзао придумал ее здорово. Ни Цзао знал, что долговязая девочка, сидевшая позади него, услышав эту оценку, скривила от зависти губы. Она училась очень старательно и пыталась его обогнать, но сделать это ей не удавалось; Ни Цзао был доволен, хотя чувствовал себя как-то неловко.

Однажды на уроке устной речи он рассказал историю о светлячке, которую в свое время услышал от тети. Жил-был мальчик, у него не было родной матери, потому что она умерла. И отец взял себе другую жену. Мачеха, относившаяся к пасынку очень плохо, дала ему монету в один мао[64], чтобы он купил уксуса. Но мальчик монету потерял и уксуса не купил. Мачеха велела ему во что бы то ни стало найти деньги. Он искал до самой ночи. В темноте он свалился с горы и разбился. А потом он превратился в светлячка, который ищет свою денежку, держа в лапках маленький фонарик.

Очень печальная история! Главное, что в ней есть и родная мать, и мачеха. Глаза учителя увлажнились и покраснели, а долговязая девочка заплакала от зависти. Ни Цзао почувствовал, как дорога ему его родная мать.

Но он любит и тетю — своего домашнего учителя. Ведь это она рассказала ему грустную историю о светляке, которая вызывает у всех слезы. Она рассказывала ему и другие истории: о том, например, как Кун Жун уступил грушу, а Сыма Гуан разбил горшок[65]. Он услышал от тети рассказ о мальчике и каштанах. Один маленький мальчик пошел купить каштаны. «Бери целую горсть!» — сказал ему торговец, но мальчик отказался, и тогда торговец своей рукой отсыпал ему горсть. Когда мальчик пришел домой, мать спросила, почему он не взял сам, мальчик ей ответил: «У меня рука маленькая, а у него большая лапа!» До чего же сообразительный мальчуган! Превосходная история и к тому же очень понятная Ни Цзао. Да, неплохо получать в жизни лишние каштаны! Вот было бы здорово! Только где найти такого щедрого торговца? Как-то Ни Цзао вместе с матерью отправился покупать арахисовую крупу. Отдали они деньги торговцу, и тот отмерил им крупу. Нет, совсем не маленькой ладошкой, как у Ни Цзао, а своей огромной лапой. Ну и что из того, что у него лапа, крупы он дал всего лишь жалкую горстку — можно легко сосчитать, сколько в проданной горстке крупинок. Сердце Ни Цзао сжалось в комочек. Собрав всю свою сообразительность, он жалобно, словно просил милостыню, проговорил: «Добавьте хоть немножко!» Его голосок, в котором слышится беззащитность, способен разжалобить любого — впору расплакаться самому. Но торговец даже бровью не повел, будто ничего не услышал. Разве дождешься от него добавки?

Тетя, рассказывая трогательную историю про покупку каштанов, заметила, что иметь ум весьма полезно. А он мальчик умный. Но хотя он и умный, учить его все равно надо. Таким учителем стала тетя. Каждое утро, перед тем как Ни Цзао идет в школу, тетя проверяет содержимое его ранца. Все ли на месте? Кисть для письма, коробочка с тушью, точилка, восковой карандаш, линейка. Почему не положил линейку? Когда Ни Цзао делает домашнее задание, тетя сидит рядом. Они делают уроки вместе. Каждое задание сначала проверяется тетей, потом он несет его в школу. Теперь ясно, почему он первый ученик в классе.

Выполнять уроки ему помогала даже бабушка, хотя она не знала ни единого иероглифа. Когда в первый раз Ни Цзао должен был писать знаки по прописям, тетя помогла ему расположить поудобнее камень для растирания туши и коробочку с тушью. Крышка коробочки была обвита нитью тутового шелкопряда, которого тетя сама разводила. Как известно, гусеница должна рано или поздно превратиться в кокон, но кокон тете совершенно не нужен, поэтому гусенице не дают превратиться в кокон. Ее помещают в небольшую чашку, которую сверху закрывают бумажным листочком. Не найдя ни единого уголка на ровном листе, чтобы начать делать кокон, гусеница начинает двигаться по бумажному листу, оставляя за собой шелковую нить. Так получается тонкая-тонкая пластинка, обвитая шелковой нитью. Эх, бедная гусеница! Эх, несчастная куколка и еще более несчастная бабочка шелкопряда, которая живет, не издавая ни одного звука, не ест и не пьет, послушно ожидая своей гибели. Странно, почему, превращаясь в бабочку, это существо перестает есть листья тутовника!

Теперь у Ни Цзао есть все: не только тушечница и тушь, но главное — крышечка для коробки. Правда, оказывается, он совсем не умеет владеть кистью, даже толком держать ее в руке. Как на грех тетя с матерью куда-то ушли, а ему надо писать прописи, копируя их с образца, выполненного красной краской. Он не написал правильно ни одного знака и весь перемазался тушью: измазал руки, лицо, умудрился испачкать даже язык. Он заплакал от досады, потому что любил поплакать.