Убить Гиппократа - Елена Сазанович

Слишком про него все было мило, слишком просто, слишком понятно. Когда слишком-слишком – это настораживает.

– А, дружище, привет? – Валька пожал мне руку. У него по-прежнему было крепкое рукопожатие. – Какие-то проблемы?

– Да нет. – Я пожал плечами, не зная, с чего начать разговор. – Хороший сегодня день.

– Ага, отвратительный.

На улице было так пасмурно, что казалось, это не утро, а вечер. И лил мелкий дождь.

– Что-то ты странный какой-то. – Валька с беспокойством взглянул на меня. – С бодуна, что ли?

Он сам подсказал направление разговора. За это я ему был благодарен. И сразу схватился за незамысловатую подсказку.

– Угадал, – вздохнул я. – Вчера старый друг приехал, ты его не знаешь, когда-то вместе работали. Вот и посидели.

– Да уж, со старыми друзьями опасно сидеть. Старые мысли, старые воспоминания и новые сожаления о том, что не сбылось. Советую тебе, Гиппократ, поменьше встречайся со старым. Слишком о многом приходится жалеть.

– С тобой я встретился и не жалею.

– Да уж! Да я же не старое! Я – навсегда! Я – твое вечное! Это разные вещи? – Валька хохотнул и хлопнул меня по плечу. – Ладно, понял. Иди домой, выспись. А я вызову Мишку Лопухова, он недалеко тут живет. Подменит.

– Нет, что ты! – Я так испугался, что Валька отправит меня домой и что Мишка Лопухов вдруг за меня начнет лечить. А вдруг и он?.. – Я в полном порядке. Я же не о том. Просто мой старый друг работает где-то на Севере и вот впервые за три года в Москве. В общем, приехал тоже к своему другу, однокурснику, они младше нас, поэтому ты их не знаешь.

– Ты что-то хочешь сказать? – Валька снял очки. В его глазах мелькнуло что-то пьяноватое, неприятное. Впрочем, это, наверное, от близорукости. – Какие-то старые друзья. Или друзья друзей. Или… Черт, я совсем запутался.

Пожалуй, я плохой врун. Ну, не умею… И актер плохой… Я весь сжался и даже решил уже ретироваться. А может, и впрямь отправиться домой? Мишка Лопухов не такой уж плохой парень. Правда, жмот немного, сотню до получки зажал… О чем это я? Куда-то хочу убежать? От себя? Или своих подозрений?.. Тут меня опять спас Валька:

– Ну, ты совсем уж никакой. Сейчас буду тебя спасать. Так, так. Пару таблеток аспирина. И крепкий, наисладчайший чай.

Валька повернулся ко мне спиной, растворяя таблетки и одновременно суетясь над чайником. А я облегченно вздохнул и успокоился. Со спиной разговаривать гораздо, гораздо легче. Вот бы люди всегда разговаривали, не глядя друг другу в глаза, а поворачиваясь друг к другу спиной. Насколько бы легче, проще, свободнее проходил их разговор. Возможно, и все проблемы быстрее решались бы! Хотя, с другой стороны, сколько лжи можно наворотить! Впрочем, про ложь я не к месту. Лучше всего лгут, глядя в глаза. Главное – уметь лгать и не уметь краснеть.

– Так что ты там про старого друга? Или друга старого друга? – спросила широкая Валькина спина.

Иришке повезло! За такой спиной действительно можно жить в полной безопасности.

– Ах да. Так вот, этот друг моего друга, оказывается, умер еще три года назад. В тридцать пять лет.

Мне показалось, Валькина спина застыла. А рука с чайником дрогнула. И кипяток разлился на пол.

– Черт, переборщил с водой, – сплюнул Валька в сторону. – В тридцать пять, говоришь? Это печально.

Я ждал, что он спросит, от чего умер. Это был бы естественный вопрос. Даже не зная человека, всегда спрашивают, почему он умер. То ли страх это перед смертью, не знаю. То ли проявление элементарной вежливости. Но и это не важно. Мой старый друг Лис молчал. Молчал с бурлящим чайником в руках, так и не повернувшись ко мне.

Поэтому я просто выпалил. На одном дыхании. Пока он не повернулся ко мне лицом:

– Умер внезапно. От бронхита. В нашей клинике. Три года назад. В тридцать пять лет. И его лечащим врачом был ты.

И вот тогда Лисецкий повернулся ко мне лицом.

Если бы я смог проваливаться сквозь землю, то непременно бы это сделал. А еще лучше, если бы земля, вернее, ламинатный пол в Валькином кабинете провалился.

Валька повернулся ко мне лицом. Оно было бледным, нет, точнее, белым. Глаза стали еще пьянее. А рот слегка приоткрыт. И в полумраке кабинета показалось, что он скалится. Я уже не знал, мой ли это друг? Мой друг остался там, в прошлом, где мы давали клятву Гиппократа. А это… Это незнакомый мне человек. Однофамилец моего старого друга Вальки Лисецкого.

– Ты меня в чем-то обвиняешь? – процедил он сквозь зубы. Стерильно. Я не преувеличиваю. Он именно процедил слова. От этого они стали чистыми и пугающими.

И вот тогда я понял, что все делаю неправильно. Именно потому, что знаю, что делаю. А если бы не знал? Если бы у меня и впрямь был старый друг, у которого тоже был старый друг? И который умер? И я бы захотел узнать о его смерти. Разве бы разговор был таким? Глупости. Все было бы гораздо, гораздо проще.

Похоже, это понял и Валька. Если я говорю правду? И всего лишь хочу узнать детали той правды, которая случилась три года назад. Даже если у той правды страшное, очень страшное имя – Смерть.

В общем, мы с Валькой поняли это одновременно. И одновременно улыбнулись друг другу. Как добрые старые приятели. Впрочем, почему – как? Ведь никто нашего приятельства еще не отменял.

– Ох, Гера, Гера… Что-то ты все усложняешь, темнишь. – Валька не переставал улыбаться.

– Ну что ты, Валька! Ты же понимаешь. Просто мой старый друг был очень встревожен. Он не ожидал, что вернется, а его ждет страшное известие.

Я не переставал улыбаться тоже. Хотя это было глупо. Мы же говорили, в общем-то, о смерти.

– Конечно, конечно, я все понимаю! Даже помню того парня. Редкий случай. Агашин, кажется?

Валька широко улыбнулся. Словно этот парень был жив и здоров. Если бы у меня было две головы, одну бы я отдал на отсечение, что он прекрасно помнил фамилию. Но единственную свою голову бы пожалел. А вдруг Валька и впрямь призабыл?

– Агафьев. – Я поправил его и улыбнулся еще шире. Словно речь шла о моем живом друге, с которым мы только что расстались.

– Да, три года – срок немалый. Но я действительно помню. Мой пациент. Трагическая случайность. Задохнулся от кашля. Крайне редко, крайне редко бывает. Но такие случаи в мировой медицине случались. Ну, знаешь, как это… Поперхнуться и умереть.

– Конечно, всякие случаи случаются.