Бесплатно - Сергей Гончаров

а точнее за счёт продавца, не уследившего за сроком годности. Дамочка продолжала кричать и грозить всем, что в голову приходило, начиная от Роспотребнадзора и заканчивая звонком лично президенту. И вот этот конфликт Егору и пришлось решать.

Вторник был обычным рабочим днём. Вечером Егор съездил на фитнес, сделал маникюр, постоял из‑за двух круглых ослов в пробке. И к одиннадцати вечера приехал домой. Сон, как назло, не шёл. В итоге всю ночь ворочался с боку на бок. Утром, наскоро собравшись, чуть не забыл подарок. Несколько минут раздумывал, ехать на своей машине, или вызвать такси. Склонился к последнему варианту.

Рейс задержали всего на десять минут. Полёт Егор и не заметил. Уснул, когда самолёт ещё выезжал на взлётную полосу, а проснулся, когда за плечо потрясла стюардесса. До этого дня Егор не верил, что возможно проспать взлёт и в особенности посадку. Оказалось, что возможно всё.

В Ростове, как всегда, жарко, душно и пыльно. Прямо в аэропорту Егор взял такси. Сумма до села Самарского, названная таксистом, вполне могла конкурировать с московскими цифрами. У Егора даже появилось желание из принципа проехать на общественном транспорте. Но в следующий миг он передумал. Тащиться на пыльных маршрутках он был не готов. Таксист оказался на редкость болтлив. Он даже радио не включал. Беспрестанно кого‑то ругал. То президента, то премьера, то американцев, то европейцев, то мэра Ростова. Потом перешёл на личности поскромнее, типа Петьки, конкурента, и жены‑шалавы. Все ему мешали жить. Когда проезжали по Советской, Егор попросил остановить у алкомаркета, где купил несколько литров водки. Решил, пусть лучше останется, чем не хватит.

Ростов был неприятен. В основном из‑за воспоминаний, связанных с ним. Кем здесь был Егор? Неприметной сошкой. Вначале студентом колледжа, затем продавцом в магазине электрики. Он даже призадумался, а как бы сложилась жизнь, не решись он тогда на переезд в Москву? А ведь его отговаривали. Рассказывали различные страсти, что там чуть ли не люди с пёсьими головами живут.

Ближе к Самарскому водитель неожиданно замолк. Может оттого, что выговорился, но скорее потому, что Егор ни пол кивком не отвечал ему. Такси остановилось возле маленького дома, с низким жёлтым забором. В соседских домах прибавилось этажей, разрослись деревья на их участках. Свиньями больше не воняло, видимо сосед напротив прекратил их разводить. На дороге стало больше щебня и меньше глины. Но в отчем доме не изменилось ровным счётом ничего. Даже куст, который при маминой жизни нависал над дорожкой, по‑прежнему загораживал проход. Егор так и не запомнил, как называлось это растение, но маме нравилось, как оно цвело. Для кого теперь оно росло – непонятно, ведь Егору с отцом всегда приходилось пригибаться чтобы пройти.

Замок на калитке оказался закрыт. Не то, чтобы Егор не мог перелезть через преграду чуть выше пояса, просто впервые пожалел, что приехал без предупреждения. Ведь отца‑то могло и не быть. Третье июля, среда. Хоть школа и не работала, отец, как ответственный учитель труда, мог что‑нибудь там ремонтировать. Мог и поехать куда‑нибудь. Хотя второе на него не похоже.

Егор поставил пакет с водкой и сумку с вещами во двор. С лёгкостью перемахнул через калитку. В памяти всплыли воспоминания, как стоял перед этой же калиткой, а она казалась огромной. И желтее она тогда была. Взял сумку, водку, «поклонился» цветущему кусту и оказался в крохотном дворике между гаражом и домом, где летом стоял пластиковый стол, и вся семья завтракала. На сердце защемило от воспоминаний. Много воды с тех пор утекло.

Стол, кстати, был на месте. И три пластиковых стула стояли. Мама летом всегда держала наготове уличную кухню. Всегда приговаривала: «А вдруг сын приедет, а у меня и присесть некуда».

Егор взялся за ручку двери, совершенно не рассчитывая, что она откроется. Он уже придумал, как поступит. Пакет и сумку спрячет в сарае за домом, а сам возьмёт бутылку водки и пойдёт в школу, к отцу.

Но ручка нажалась и дверь открылась. Егор на несколько секунд замер, а потом сделал решительный шаг в тёмные сени. На полу лежала полосатая дорожка. В углу стояла полочка для обуви, а напротив старый холодильник в роли тумбочки. Егор сбросил туфли и ступил на скрипнувший пол. Всё, настолько родное и знакомое, словно и не пролетело десяти лет. На мгновение даже показалось, что вот‑вот выйдет мама с тазиком, вылить помои.

Но маму из этого дома три года назад выносили вперёд ногами.

Егор тихонько закрыл дверь и, словно вор, прокрался ко входу в дом. Моментально вспомнились давно утраченные знания, куда надо наступать, чтобы половицы не скрипели. Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Дверь в дом всегда открывалась тихо. Открылась бесшумно и в этот раз. На уровне головы висела «музыка ветра». Когда‑то мама прочитала, что она не пропускает негативную энергию. Правда это или нет, неизвестно, а вот о приходе чужого эта многоголосо дзинькающая штуковина сообщала всегда. И свои научились пригибаться. Это прямо ритуал семейный – «поклонись» кусту, «поклонись» дому.

Егор тихонько закрыл дверь и прислушался. Ни звука. В коридоре, через который требовалось пройти, всегда росли цветы. Некоторые из них разлаписты, и под них тоже приходилось подныривать. Мама их очень любила, разбиралась и тщательно ухаживала. Но мама умерла три года назад, а отец всю жизнь к цветам относился прохладно. И вновь у Егора возникло чувство, что вот‑вот появится мать и строго, но при этом с трудом скрывая радость, спросит: «А чего это ты, сына, крадёшься?!». В дальнем от входа углу коридора стоял отопительный котёл. Егор «поклонился» разлапистому растению, которое помнил с детства, внимательно посмотрел на котёл, словно тот мог быть включен. По привычке принюхался. Зимой в коридоре всегда воняло газом. Не сильно, но вполне ощутимо. Из дома донесся надрывный сухой кашель.

Отца Егор обнаружил на кухне. Александр Витальевич пил чай и читал газету. Когда заметил сына, то несколько секунд на него смотрел, а затем поднялся и протянул крепкую, мозолистую руку. Егор почувствовал, как его ладонь утонула в лапищах отца.

– С днём рождения… папа, – Егор выдавил улыбку.

У отца заблестели глаза.

– Здравствуй, сынок, – полушёпотом произнёс он.

Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Егор видел, что отец за последние несколько лет постарел. Он по‑прежнему оставался коренастым и сильным мужчиной. Только смерть любимой женщины и игнорирование сына не прошли для него бесследно. В уголках глаз появились морщины. Всегда гладковыбритые щёки стали дряблыми. И седины приумножилось в чёрных волосах.

– Я тебе тут кое‑чего прикупил… – и Егор неожиданно для себя протянул отцу пакет с водкой. Бутылки внутри звякнули. – Ой…