Укрощение демонов - Сергей Самаров

— Старший лейтенант Тицианов, слушаю вас, Ганипа Бекбулатович. Да. Хорошо. И что подполковник сказал? Хорошо. А из антитеррористического комитета кто-то может ваши слова подтвердить? Нет, не знаю. Резонно. Не могу вам ничего возразить. Не думаю, что это нас смутит. Хорошо. Мы ждем.

Старший лейтенант убрал мобильник и посмотрел на нас сверху вниз. Не каждый командир взвода со своими солдатами почти на равных общается. Наш общается. Это его манера поведения. И потому он объяснил.

— Антитеррористический комитет передал наши данные подполковнику Рябухину. Подполковник сообщил, что они нашли вход в подземелье и ведут бой. Подземелье наверняка имеет еще несколько выходов, и потому приходится контролировать большое пространство. И никого сейчас снять с задания не может без ущерба самой операции. И попросил антитеррористический комитет выслать кого-то со своей стороны нам в поддержку. Майор Абузаров сказал, что к нам отправился специальный отряд ФСБ, составленный из опытных поисковиков, специалистов по ликвидации банд. Машина уже в пути. Доедут они даже быстрее, чем смог бы прийти взвод, отправленный подполковником Рябухиным. И предупредил, чтобы мы не смущались. Этот отряд постоянно работает в горах, и вид у парней не совсем военный. Все бойцы носят бороды и внешне мало отличаются от бандитов.

— Спецназ ФСБ вообще-то тоже постоянно в горах находится, но бороды там бреют, — заметил Скворечня.

— Я допускаю, что ФСБ, чтобы приписать операцию по ликвидации Рифатова себе, может и не выходить на нашего комбата. Просто так вот, хитростью подсунуть свой отряд, чтобы потом в сводке значилось, что банда уничтожена спецназом ФСБ при поддержке армии. Это сплошь и рядом делается, — сказал старший лейтенант. — Но нам-то до этого какое дело? Мы свою работу выполняем, они пусть выполняют свою.

Я посветил тактическим фонарем в окно, дал еще одну очередь в камень, за которым прятался Рифатов, и просвистел короткую мелодию.

— Ты чего, Варламов? — спросил командир взвода.

— Ничего, товарищ старший лейтенант, — ответил я невнятно. — Не обращайте внимания. Я человек от природы подозрительный и чувствительный ко всему стороннему. Это называется эмпатичный. Я часто чувствую то, что не видно глазом. Но часто и ошибаюсь.

— И что сейчас ты почувствовал? — спросил Скворечня, который уже много раз сталкивался с моей чувствительностью и даже вслух выражал удивление.

— Мне не нравится это сообщение, которое товарищ старший лейтенант получил. Я от него какую-то опасность ощущаю.

Многие люди не верят моим ощущениям и правильно делают, потому что больше половины случаев оказываются ложными. Но если я вдруг начинаю ощущать беспокойство, обычно это говорит о близкой опасности или каких-то неприятностях. Но, как я замечал, ощущению опасности всегда предшествует сигнал извне. Сейчас это был телефонный звонок старшему лейтенанту.

— Я ему верю, товарищ старший лейтенант. Много раз на примере убеждался, что Костя зря болтать не будет.

— Мне самому положение кажется не совсем естественным, — согласился Тицианов. — Я даже попросил майора Абузарова, чтобы мне в подтверждение позвонил кто-то из антитеррористического комитета. Но я там никого не знаю, и Абузаров может просто стоящего рядом человека попросить позвонить мне, и это ничего не решит.

— А позвоните, — предложил я, — начальнику штаба отряда, товарищ старший лейтенант. Пусть он узнает все и сообщит. С базой-то связь, наверное, есть.

Тицианов задумался, потом вытащил мобильный телефон:

— Правильно мыслишь, Константин.

Комбат оставил начальника штаба майор Вохминцева на базе принимать смену отряда. Смена уже прибыла, должно быть, и даже на месте устроилась. Особенно удобно должны расположиться те бойцы, которым мы уже освободили свои кровати. Остальным тесновато, но это только на одну, скорее всего, ночь, если, конечно, мы до следующей ночи дело завершим и вернемся на базу. Оставить часть отряда во время выполнения задания никто не пожелает, да и менять в разгар процесса, как коней на переправе, никто не будет. Наверное, в ночное время и начальник штаба от забот освободился и имеет возможность помочь нам.

— Товарищ майор, здравия желаю. Старший лейтенант Тицианов… Да. Так точно. Я с двумя бойцами на разведзадании. У нас ситуация сложная, и нет связи с комбатом. Я знаю, что у вас тоже связи нет. Но у меня получилось косвенно выйти на связь с антитеррористическим комитетом, и при этом я не уверен, что попал именно в антитеррористический комитет. Требуется серьезная проверка. Вернее, не я вышел на антитеррористический комитет, а человек, назвавшийся майором Абузаровым из республиканского ФСБ, сказал, что он якобы отвечает за связь между антитеррористическим комитетом и системой СОРМ. Он слышал мое обращение к другому человеку, ментовскому стукачу, к которому меня и послали, и предложил собственные услуги по обеспечению связи между мной и антитеррористическим комитетом. Резонно было бы предположить, что он просто дал бы мой номер кому-то из антитеррористического комитета, хотя я там никого не знаю, и номер можно было дать любому человеку. Но он стал сам мне звонить. Будто он не СОРМ представляет, а именно антитеррористический комитет. Его номер… — Тицианов назвал номер мобильника, с которого звонил Абузаров. — И потому у меня возникли сомнения, с тем ли человеком я общаюсь. А… Конечно, конечно, я понимаю. Извините, товарищ майор. Я поторопился. Начну сначала и по порядку…

Командир взвода стал излагать начальнику штаба отряда наше положение более подробно, чем излагал тому же Дамадаеву и человеку, назвавшемуся майором ФСБ Абузаровым. Это заняло несколько минут, потому что пришлось объяснить и положение роты под командованием комбата. И причины, которые загнали нас в башню. Но даже со стороны краткое изложение выглядело понятным.

Майор, выслушав, в ответ сказал, видимо, только одну короткую фразу. Отключив телефон, Тицианов объяснил нам:

— Майор обещал срочно разобраться и позвонить мне. У него тоже вызывает сомнение бородатый спецназ ФСБ. В Чечне он знает бородатый батальон «Восток», но тот доброй славой не пользуется. А про особый отряд ФСБ Вохминцев даже не слышал. Он сейчас напрямую в антитеррористический комитет позвонит. А потом со мной свяжется…

* * *

Хотя на улицах села и в горах стояла обычная для этих мест теплая зима, согласно календарю давно уже должны бежать и звенеть веселые ручьи. Но погода в календарь не заглядывала. Тем не менее отменить движение планет она была не в силах, и рассвет стал наступать уже значительно раньше, чем месяц назад.

Но рассвета еще предстояло дождаться.

— Спим по двое, — предложил старший лейтенант Тицианов. — Один остается с биноклем, наблюдает за Рифатовым и компанией. Первый на посту я. Через час буду будить сменщика. Кто заступит первым?

— Я, — сразу решил Вася Скворечня, привычно взваливая на себя сложность рваного сна.

Хотя я отслужил уже почти год, Скворечня привычно считает себя моим наставником и самую сложную задачу всегда старается выполнить сам. Иногда, правда, я тоже пытаюсь так поступать, но обычно младший сержант меня опережает.

— Тогда — отбой! — прозвучала команда.

Среди камней в горах трудно бывает устроиться спать, потому что острые края камней впиваются в спину, в башне же, на досках, устроиться спать — только руку под голову подложить. И мы сразу устроились.

Это дома, на «гражданке», помнится, я мог по часу ворочаться, прежде чем уснуть. В армии же, когда сон ограничен, организм сразу сам перестроился, и я начал засыпать сразу, используя любую минуту для сна. Так и получилось, только положил голову на руку, как провалился в сон. И даже не помнил, что мне снилось, когда проснулся. А проснулся оттого, что младший сержант Скворечня потрогал меня за локоть. Так он осторожно разбудил. Я поднял голову и сразу вспомнил, что Скворечня ложился справа от меня, когда командир взвода объявил «отбой». Сейчас же там лежал сам старший лейтенант и спал чутко, даже не посапывая. Я встал осторожно, чтобы не заскрипели под ногами доски настила, принял из рук младшего сержанта бинокль с выключенным тепловизором и уступил свое нагретое место Скворечне. Вася молча показал мне на окно. Это значило, что подниматься на третий этаж необходимости не было, и пост предстояло занимать здесь.

Почему тепловизор на бинокле был выключен, я понял, едва включил его для осмотра позиции бандитов. Красным флажком мигал индикатор зарядки аккумулятора. Значит, вскоре могли возникнуть проблемы с определением местонахождения противника. Аккумулятор вскоре мог совсем разрядиться, и это потребовало бы уже не аппаратного, а визуального наблюдения, что более сложно.

Проверив все три объекта и отметив совсем слабое свечение убитых бандитов, я выключил тепловизор. К сожалению, и луна уже ушла в сторону. Правда, она еще освещала камни, за которыми спрятались бандиты, но уже скрыла под тенью хребта пространство между ними и нами. А вскоре грозилась совсем за хребет спрятаться. Да и тучи с востока шли. Правда, не стремительные, тем не менее тяжелые, которые обещали на земле снегопад. Нам, находящимся в статичном положении, снегопад угроз не нес. Разве что ухудшение видимости. А вот тем, кто на земле, на открытом пространстве, он обещал проблемы на снегу, при каждом передвижении обязательно оставались бы следы.