Самолет без нее - Мишель Бюсси

Марк медленно приоткрыл дверцу.

Труп почти мгновенно упал к его ногам, издав глухой стук.

Тело уже окоченело. И стало похоже на восковую фигуру.

Марк отскочил, охваченный ужасом. Кровь отлила от его лица.

Тело лежало перед ним. На рубашке расплывалось уже потемневшее красное пятно.

Кредюль Гран-Дюк.

Мертвый. Как и предсказано в дневнике.

Вот только не так уж часто приходится видеть, чтобы человек, пускающий себе пулю в сердце, успевал перед смертью спрятать оружие, вытереть натекшую лужу крови и запереться в шкафу.

Марк отступил еще на шаг.

Кредюль Гран-Дюк не убивал себя. Его убили.

18

2 октября 1998 г., 11.27.

Мальвина де Карвиль кончиками пальцев вытянула мобильник и, не поднимая головы, чтобы не показаться в окне «мини-ровера», набрала номер.

Трубку сняли после первого же звонка.

— Он здесь, — прошептала Мальвина. — Витраль влез в дом к Гран-Дюку.

— Этого следовало ожидать. Ты там не наследила?

— Нет, не наследила. Не беспокойся. Я даже камин вытерла. Ликвидировала прилипшие волосы, ресницы и частицы кожи Гран-Дюка.

Она произнесла эту фразу, сопроводив ее пронзительным смехом. Бабка принимает ее за идиотку.

— Ба?

— Да?

— Он может найти труп Гран-Дюка. Я его спрятала, но… От него уже воняло.

Она почувствовала, что на том конце провода бабушка погрузилась в размышления.

— Ба?

— Да, — ответила Матильда де Карвиль. — Ладно, найдет так найдет. Он влез в чужой дом. Возможно, кто-то видел его с улицы. Он повсюду оставит свои отпечатки пальцев. Тебя это вполне устроит, верно?

По телу Мальвины пробежала дрожь удовольствия. «Бабка, как всегда, права. Марк Витраль за все заплатит. Так ему и надо!»

— Бабуль? У него с собой рюкзак. Мне кажется, тетрадь Гран-Дюка там. Как ты думаешь…

Матильда де Карвиль перебила ее.

— Нет, Мальвина, — строго сказала она. — Ничего не делай. Проследи за ним, и все. Не вздумай подходить к нему на улице, у всех на виду. Ты меня слышишь?

— Слышу, слышу. Я тебе перезвоню.

Мальвина потрогала маузер, спрятанный под пассажирским сиденьем. «Да, бабушка всегда права. Почти всегда. Но не на этот раз…»

Над телом Гран-Дюка летало несколько стрекоз.

Марк почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Его постепенно охватывала паника. «Нет, так нельзя. Надо взять себя в руки. Он не может себе позволить поддаться приступу агорафобии. Только не сейчас. Только не здесь…

Вызвать полицию?»

Марк заставил себя сосредоточиться. «Он проник в дом Гран-Дюка через разбитое окно и повсюду оставил свои отпечатки пальцев. Нет, в полицию звонить нельзя. Полицейские увезут его в местный комиссариат, будут задавать вопросы и в лучшем случае продержат несколько часов. У него нет на это времени! Он нужен Лили. Сейчас, немедленно. Звонок в полицию отпадает.

Что же делать?»

Его взгляд упал на труп. Он ничего не понимал в медицине, но ему казалось очевидным, что убийство произошло недавно. Окоченение тела, запах — все эти признаки говорили о том, что разложение тела началось всего несколько часов назад. Марк вспомнил о последней части дневника Гран-Дюка. Той, в которой он писал, что намерен покончить с собой. Есть ли связь между этим его намерением и убийством? Что именно он узнал, если в результате кто-то заставил его умолкнуть навсегда?

Марк нервно мерил шагами комнату. На ходу он отогнал стрекозу, кружившую у него под носом.

Одно не стыковалось с другим. Гран-Дюка убили несколько часов назад, а не три дня назад. Не в день рождения Лили. Марк снова обежал взглядом гостиную — письменный стол, камин, виварий.

У него перед глазами стояла картина, достойная кисти сюрреалиста. Стрекозы оживали одна за другой. Они летали по комнате и бились в окна, привлеченные сочившимся сквозь ставни дневным светом.

Марк быстро обошел дом, для очистки совести осмотрев каждую комнату. Он не обнаружил ничего подозрительного, но хотя бы немного успокоился и задышал почти нормально. Ноги вынесли его в переднюю, и тут кровь снова ударила ему в голову, захлестнув его горячей волной. У него пылали пальцы, шея, виски. Вся стена была увешана фотографиями. Назым Озан, Лили, Мон-Террибль…

Он задержался возле одного снимка, запечатлевшего его бабушку! У Гран-Дюка в передней висела фотография Николь. На фото она выглядела гораздо моложе, чем сегодня; ей было лет пятьдесят или около того, она стояла на пляже в Дьеппе. У Марка колотилось сердце. Его раздирали противоречивые чувства — гнев и изумление. Марк привык воспринимать бабушку такой, какой она была сейчас, в свои шестьдесят пять, пожилой женщиной, увядшей за годы лишений. Он почти не помнил ее такой — улыбающейся, пышнотелой, даже соблазнительной.

Он отвел взгляд, надеясь совладать с удушьем. Срочно на воздух! Приступ накатывал на него неотвратимой волной. Мелькнула мысль о том, что перед уходом надо бы пройтись по комнатам с тряпкой в руках и стереть свои отпечатки со всех предметов, которых он касался, — крышки вивария, стула, дверных ручек, окна… Но ни сил, ни желания проделывать это не было.

«Скорее на улицу, подальше от разлитого по дому смрада!»

В конце концов, чего ему бояться? Он не убивал Гран-Дюка. Детектив был мертв на протяжении, как минимум, нескольких часов. Его застрелили, когда Марк находился далеко отсюда.

Марк влез на подоконник, жадно хватая ртом чистый воздух.

Некогда ему подчищать свои следы. У него есть дела поважнее.

Он должен найти Лили.

Должен позвонить бабушке в Дьепп. Должен понять, почему убили Гран-Дюка.

Касательно последнего, у него имелись кое-какие предположения. Непосредственно связанные с тем местом, в которое он намеревался направиться.

Он выбрался из дома и пошел к калитке.

Он не видел, как из открытого окна вырвались на свободу стрекозы, устремившись к горизонту.

Мальвина еще теснее вжалась в узкое пространство «мини-ровера». В зеркале заднего вида показался силуэт Марка Витраля. Он приближался. Этот урод шел себе с рюкзаком за спиной и ни о чем не догадывался. Рука Мальвины скользнула под водительское сиденье и нащупала маузер. Еще несколько метров — и он будет в ее досягаемости. Она приставит ему пистолет к брюху, и у него не останется выбора. Он сам отдаст ей свой кретинский рюкзак с запрятанным в нем завещанием подонка-детектива.

Потом видно будет. Может, она отстрелит ему яйцо и на том успокоится. А может, отстрелит оба… Она еще не решила.

Он почти подошел на нужное расстояние.

Их разделяло с десяток метров, не больше.

Мальвина подняла голову и сжала пистолет. На углу улицы стояли возле булочной и болтали какие-то старики. «Плевать на них. Они давно в маразме и ничего не поймут». Она повернула голову направо, чтобы осмотреть тротуар. Кто его знает… Мальвина вытянула шею и…

Застыла.

Возле машины стояли три карапуза трех-четырех лет и показывали ей язык! Сопляки скалились на нее через стекло, как будто она, втиснувшись между рулем и водительским сиденьем, играла с ними в прятки. Ку-ку! Мы тебя нашли!

За спинами мальчишек появилась хорошенькая воспитательница и увела всю троицу за собой. Мальвина выпрямилась.

«Проклятые сосунки!»

По тротуару дефилировала целая толпа малышни — человек тридцать, — направляясь то ли в столовку, то ли в парк, то ли черт их знает куда.

В следующую секунду Марк Витраль, отступив в сторону, вежливо улыбнулся воспитательнице, обогнал среднюю группу детского сада и быстрым шагом ушел вперед, не обратив ни малейшего внимания на припаркованный у тротуара «мини-ровер».

— Алло, баб? Это Мальвина. Я его упустила… Промазала.

— Что значит, ты промазала? Ты что, стреляла? Стреляла в Марка Витраля?!

— Да нет же. Я даже прицелиться не успела.

Мальвина де Карвиль услышала, как бабка облегченно вздохнула.

— Хорошо, Мальвина. Что он делает сейчас?

— Удаляется. К метро, надо думать. Мне идти за ним?

— Оставь его, Мальвина.

— Да ты что?..

Бабка рехнулась. Как это — оставить его?

— Баб, а тетрадь? Тетрадь Гран-Дюка?

— Повторяю: оставь его в покое.

— Но…

Мальвина понимала, что еще может настичь Марка в переходе метро и, сунув под ребра пистолет, отнять рюкзак и швырнуть его на рельсы…

— Мальвина! Возвращайся домой. Возвращайся в «Розарий». Так будет лучше всего.

— Я еще могу его догнать… Честное слово, баб!

Голос бабки звучал мягко, но твердо — как он всегда звучал по вечерам, когда она читала внучке на ночь отрывки из Библии:

— Мальвина, послушай меня. Витраль уже наверняка прочитал тетрадь Гран-Дюка. Его первая реакция была вполне предсказуемой — он отправился к детективу. Очевидно, в доме он обнаружил его труп. Предугадать, что он станет делать дальше, не так уж трудно.