За небесной рекой - Грег Бир

— Спокойно, ребята, — послышался угрюмый голос Кондрашева. — Мы снова ныряем в ад. Да хранит нас Господь.

Кавасита невольно вздрогнул. Модификаторы автоматически отключились, и лампы тут же засветили ярче. Анна лежала рядом, положив голову ему на плечо.

— Ты дрожишь, — прошептала она.

— То же самое бывало со мною и в детстве, когда меня водили на прививку. Чего-то ждешь, а чего — и сам не знаешь…

Лампы засветились оранжевым светом. Его нервы напряглись до предела.

— Переход в искривленное пространство, — послышалось из интеркома.

Кавасита прикрыл глаза, но тут же решил, что лучше держать их открытыми. Тьма была чревата слишком многим.

— "Пелорос" идет почти на пределе своих возможностей, — сообщила ему Нестор. — Дыра будет сжиматься до тех пор, пока не потеряет за счет испарения до трех восьмых своей массы. Это позволит нам уйти на очень большую глубину. Чем дальше ты от обычного пространства, тем большую энергию необходимо тратить на сохранение себя, как такового. Эдакий порочный круг. Мы играем свою игру, стараясь не выходить за пределы дозволенного, и при этом не знаем ни своего конечного положения, ни того, когда прибудем на место. Хуже всего в этой ситуации — оказаться на мели. Спасатели из «Комбайн» или из «Юнайтед Старс» сдерут с нас столько, что от моего состояния не останется и следа. Теперь ответь мне, готов ли ты услышать несколько семейных секретов?

— Не знаю. С моей головой творится что-то странное…

— Тогда я ограничусь простейшим. Я расскажу тебе о том, что мы обнаружили во время путешествия дедушки к Большому Магелланову Облаку.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Кавасита лежал в темноте, созерцая спящую Анну, игру огней на потолке, призванную успокаивать пассажиров во время пребывания корабля в искривленном пространстве. Он думал о семье своей невесты. Он прикрыл глаза и попытался представить свою первую невесту — восемнадцатилетнюю девушку из Нагасаки с гладкой бледной кожей и глазами лани. Он уже стал забывать ее образ. В любом случае, они были слишком разными. Анна уступала японке в красоте, однако была куда живее и динамичнее.

Но чего стоила ей эта энергия? Рожденная в Большом Магеллановом Облаке на расстоянии в несколько десятков тысяч парсеков от ближайшего человеческого поселения, она росла среди своих домашних и членов экипажей кораблей-исследователей. Ее мать Хуанита Сигрид, культур-биолог, нанятый дедом Анны, вскоре стала полноправным членом этого необычного семейства. Анна унаследовала некоторые ее черты: способность к сопереживанию, цинизм, за которым скрывалась неуверенность в себе, и известную горечь. Когда семья распалась, пути родителей Анны разошлись, и о Хуаните Сигрид пошла недобрая молва. Трейком Нестор, дед Анны, считал, что Хуанита предала его сына, хотя сам он относился к нему с явным недоверием. Выйдя замуж вторично, она постаралась забыть о прошлом, к которому относила и свою дочь.

Отец Анны стал главой независимой консолидации. На связь с Анной он выходил крайне редко, однако та всегда испытывала к нему добрые чувства. К матери она относилась существенно иначе.

За семейством Нестор угадывались очертания Большого Магелланового Облака. Вот где смогла проявить себя Хуанита Сигрид.

На ближней стороне звездного облака они обнаружили брошенный артефакт — крупнейшую из известных людям искусственных структур. Она связывала воедино три звезды, находившиеся на расстоянии парсека друг от друга, и имела массу семи плотных планет. Эта древняя паутина с протянувшимися на целые световые годы тенетами, сплетенными из углерода и кремния, покрытых тонкой металлической пленкой, была брошена задолго до открытия ее людьми. К этому времени она уже распалась на ряд частей, однако все еще имела определенную форму, поражавшую воображение, — чашевидный диск с тремя треугольными крыльями, указывавшими в направлении центра Млечного Пути, вернее, в направлении той точки, в которой оный центр находился сорок миллионов лет назад. Два мира этого региона некогда были обитаемыми, при этом имелись свидетельства того, что в работе над проектом участвовали обитатели обоих этих миров. Очевидно, им так и не удалось достичь уровня технологии, позволяющего осуществлять выход в искривленное пространство. Все силы обитателей этих планет были брошены на преодоление своего одиночества — они пытались вступить в контакт с неведомыми им существами, преследуя некую известную им одним цель.

На дне мелководных морей, покрывавших поверхность одной из планет, были обнаружены необычные руины, позволившие исследователям восстановить некоторые фрагменты истории этого мира. Затем им посчастливилось найти в глубоких впадинах, некогда находившихся в прибрежной зоне континента, несколько металлических тетраэдров. Атомы этих тетраэдров хранили информацию об истории обеих цивилизаций.

Вернувшись в нашу галактику, Несторы в течение двенадцати лет распродавали эту информацию.

Впрочем, финансовые аспекты истории волновали Каваситу меньше всего. Его больше интересовало другое: что должны были чувствовать представители двух этих цивилизаций, так и не сумевшие овладеть сколько-нибудь приличными скростями и потому замкнутые в пространстве трех звезд. Интересно, удалось ли им выбраться из этой западни? Если да, то куда они отправились? Если нет, то куда исчезли? Покончили с собой? Вымерли?

Он никак не мог уснуть. В голове возникали картина за картиной. Ему казалось, что все пространство и все время, каждый сантиметр каждого парсека, каждое направление и каждое мгновенье наполнены множеством ками , следящих за происходящим.

В тот миг, когда они пересекали пространства высоких уровней, наполнявшие его сознание странными образами, они опять-таки находились под неусыпным наблюдением ками .

Как странно, что все остальные не понимают этого! Обман. Иллюзия. План. Он никак не мог осознать свою роль, однако понимал ее важность. Он с ней не справился. Некогда он знал и причину этого. Две возможности — так же, как и у строителей той Паутины — успех или провал. Он прожил очень долгую жизнь. Нет, если уж он так решил, ему ничто не помешает, даже его любовь к Анне.

Поэтому он будет вести себя тихо-тихо и спрячется под масками знания, культурного развития, супружества. Он надеялся, что в нужное время они слетят с него сами собой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Корабли входили в Звездное Кольцо и — если им удавалось уцелеть во внешних полях — пропадали уже за ним. Порой люди натыкались на их останки, перенесенные неведомою силой на расстояние в несколько световых лет. Они напоминали объедки, оставленные хищным зверем. На иных из этих судов все еще работали аварийные сигнальные маяки. Корабли, находившиеся за пределами поля, принимали эти сигналы, спешили к останкам и находили нечто кошмарное — отдельные части пропавших кораблей и существ из каких-то неведомых миров.

Страусы с большими головами, студенистые образования с приставшими к их ощетинившемуся наружному покрову глыбами льда. Случались вещи и пострашнее. Ожившие корабельные останки. Казалось, некая рука вслепую вытягивала их из гигантского мешка какого-то космического затейника.

Вначале эйгоры не отрицали своей причастности к этому феномену. Тогдашняя описывавшая его теория сводилась к тому, что они сумели создать вероятностные прерыватели, способные осуществлять обмен масс между мирами с близкими мировыми линиями.

Затем сверхновая озарила своим блеском весь этот мир с его полями и аномалиями, наполнив его частицами своей расширяющейся оболочки. В бездонных глубинах космоса распустился цветок — смертоносный и вечный.

Пиротехника отработала давным-давно. Остаток звезды Альфа, который превратился в источник жесткого излучения, находился в центре быстро расширявшейся газовой туманности.

"Пелорос" вынырнул из высоких пространств в районе планетарной системы звезды Дельта и тут же занялся сбором информации. Роботы, которые обычно занимались чисткой устройств выхода-входа, устанавливали новое оборудование в сенсорные блоки внешней обшивки.

Анна следила за происходящим с явным удовлетворением. Первые несколько часов после выхода корабля из искривленного пространства она работала не покладая рук, принимая решение за решением и отдавая приказ за приказом. Довольно ухмыляющийся Джейсон Ди Нова неотступно следовал за ней. Он привык видеть ее именно такой. Атмосфера домашней жизни подходила ей примерно так же, как шерстяной шарф звезде.

Неожиданно, словно услышав некую неведомую команду, Нестор оставила всяческую активность и уселась в свободном углу грузового отсека, подперев подбородок руками и погрузившись в раздумья. Возле ее головы парили сферы двух иоменов. Неподалеку стоял и Ди Нова, облокотившийся на переборку.