Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Интересно, далеко нам ещё идти? – спросил Люсьен, когда троица вновь пустилась в путь.
– В одних книжках написано, что общая длина парижских катакомб – сто восемьдесят семь километров, а в других – что триста, – пробурчала Ульяна.
– Улёт! Они там, как кроты, рылись… Без экскаваторов, без взрывчатки…
– Да, кирками и лопатами. А наверх камни вытаскивали при помощи лебёдок. Простейшая такая конструкция с верёвками и колесом, внутри которого ходила лошадь.
– Безответственный проект! – осудил Вилли. – Представьте: под огромным городом триста километров пустоты, не считая туннелей метро.
– Да, это опасно. Однажды, ещё при королях, в катакомбы провалилась целая парижская улица. Триста метров тротуара вместе с домами и жителями… Пришлось создать специальную комиссию, которая занялась укреплением подземных ходов.
– А вдруг сюда сейчас Эйфелева башня провалится? – Люсьен поднял факел к потолку.
– Не провалится. Катакомбы укреплены надёжно и будут существовать, пока их не затопят подземные воды.
Они шли по коридору, а скелеты, как почётный караул, пялились на них с двух сторон. Вилли поотстал от Люсьена и Ульяны, увлёкшихся историческими экскурсами, и вгляделся в одного из мертвецов. На костях ступней сохранились даже ботфорты, а на шейных позвонках висела какая-то медаль. Странно, но Вилли не чувствовал запаха тления. Не это ли настораживало его, не давало покоя? Он снова представил себе перемалывающий майки и пододеяльники стиральный агрегат. Снизошло бы сейчас озарение – уж он-то бы вмиг понял, что тут творится… Вилли преодолел отвращение и взялся рукой за череп медаленосца. Череп неожиданно легко снялся с шеи. Вилли держал его и, сам того не зная, напоминал собой Гамлета в знаменитой сцене с бедным шутом Йориком. Череп оказался лёгким, гладким и сухим. Вилли перевернул его, заглянул внутрь. Мало-помалу, даже без содействия стиральной машины, его начали посещать догадки, но тут впереди раздался короткий вскрик.
Глава 2
в которой путешествие по подземелью подходит к концу, но приключения продолжаются
Вилли, как мог, насадил череп обратно на позвоночник скелета и догнал своих спутников. Они отчего-то остановились, Люсьен взмахивал факелом и показывал вперёд, во тьму коридора.
– Что случилось? Уф-ф… – пропыхтел Вилли.
– Там кто-то есть, – прошептал Люсьен. – Кто-то идёт нам навстречу!
– Сколько их?
– Пока не вижу… Кажется, один.
– Двое! – сказала глазастая Ульяна.
– Папа и Руслан?
– Эге-е-ей! – Люсьен замахал факелом, как сигнальщик флагом. – Мы здесь!
– Не ори, дуболом! – шикнул на него Вилли. – Вдруг это не они?
– А кто же?
– После Шубина с Двуликой и плезиозавра в озере я никому не удивлюсь.
– В подземельях сатанисты свои оргии устраивают, – упавшим голосом промолвила Ульяна. – В парижских тоже.
Но то были не сатанисты. Из мрака чинно вышли двое в антикварных одеяниях, причём у того, что шёл справа, оно выглядело ещё антикварнее, чем у того, что шёл слева. У правого была короткая клочковатая бородка, лепившаяся ко впалым щекам, узкая переносица и тонкие брови, высоко поднимавшиеся над усталыми, с оттенком печальной иронии глазами. Голову его украшала шапочка – такая, какие можно увидеть у европейских монахов на средневековых гравюрах, – а на плечах свободно болталась сутана. Левый имел более благородные и утончённые черты: его свежее моложавое лицо было тщательно выбрито (за исключением полоски усов над верхней губой), а глаза выдавали человека энергичного, пытливого и внимательного.
Незнакомцы шли, оживлённо переговариваясь и сопровождая свои реплики темпераментными жестами. Скрыться было некуда, поэтому наши путешественники просто прижались к стене. Каждый из троих старался угадать, кто эти люди и каковы их намерения.
– Где-то я их видела, – проговорила Ульяна.
Незнакомцы подошли так близко, что можно было различить обрывки их диалога. Ульянино сердце ёкнуло: они говорили по-французски.
– Мой дорогой Шарль, я никак не возьму в толк, для чего… для чего вы оставили серьёзную литературу, – второпях пересказывала она то, что удалось уловить. – Я… в силу понятных причин… не имел возможности прочесть ваши «Стены Трои» и «Век Людовика Великого». Но неужели безыскусные сказочки, которыми вы увлеклись позже, были вам ближе?
В ответ на этот то ли вопрос, то ли выпад человека в монашеской шапочке его собеседник безрадостно произнёс:
– Вам, мсье Франсуа, неизвестны подробности моей биографии, не вам меня и осуждать. Пока был жив Кольбер… ах да, вы же не знаете, кто такой Кольбер, при вас его не было! Этот человек во многом определял политику Франции при Людовике Четырнадцатом, а я сумел войти к нему в доверие и тоже сделался важной птицей, занимал высокие посты, получал солидное пособие как известный литератор. Со смертью Кольбера судьба моя переменилась: меня лишили и постов, и пособия… Тогда-то я и начал собирать и обрабатывать сказки – они помогали мне сохранять оптимизм, ведь в любой из них добро оказывается сильнее зла…
Здесь Ульяну-переводчицу перебил Люсьен:
– Они что, незрячие?
Незнакомцы были от них уже шагах в десяти, но не прерывали разговора и даже ни разу не взглянули на притаившихся у стены подростков.
– Они нас не видят и не слышат! – Люсьен отделился от стены, изобразил факелом зигзаг. Ноль эмоций. Незнакомцы двигались, не сбавляя шага.
– Вам, мсье Франсуа, не понять, что такое опала, – скороговоркой тараторила Ульяна, ухватывая французские слова на лету и тут же обращая их в русские. – Вам до конца дней ваших покровительствовал весь французский бомонд. Мне бы так жить!
Незнакомцы прошли мимо, ни один не повернул головы и не посмотрел на вжавшихся в стену путешественников. Ульяна, как заведённая, безостановочно переводила сыпавшиеся горохом слова:
– Я не знаю, что такое опала? Милый Шарль, вы жили позже меня и должны бы помнить, что после моего бегства из францисканского монастыря меня преследовали… А когда я начал писать книги, их подвергали публичному сожжению, не помогало даже заступничество короля Франциска и Дианы де Пуатье. Не скажу, что я был затравлен, но опасаться за свою жизнь приходилось… Так что, дорогой мой Шарль, вы в своих мытарствах не одиноки…
Незнакомцы удалялись, и речь их становилась всё тише. Наконец, Ульяна перестала её слышать и умолкла. Люсьен вышел на середину коридора и посветил факелом вслед уходившей парочке.
– Что за скоморохи? Из какого цирка они сбежали?
– Это великие скоморохи, – ответила Ульяна торжественно. – Я их узнала. Тот, что в шапочке, – Франсуа Рабле, автор «Гаргантюа и Пантагрюэля»…
– Не слышал о таком.
– … а второй – Шарль Перро, сказочник.
– О, этого знаю! Он «Бременских музыкантов» написал?
– «Бременских музыкантов» написали братья Гримм, а Перро – «Золушку», «Красную Шапочку», «Кота в сапогах» и многое другое. Он поначалу писал серьёзные книги, а потом, когда его отправили в отставку после смерти министра финансов Жана Кольбера, который ему покровительствовал, он взялся за собирание сказок.
– Чего они в катакомбах-то забыли?
– Они здесь похоронены. Прах Перро был перенесён с кладбища Сан-Бенуа, а прах Рабле – из монастыря святого Августина.
– Но они живее всех живых!
– Перро умер триста лет назад, а Рабле и того раньше – в середине шестнадцатого века. Между ними полтора столетия, и, конечно, они никогда не встречались друг с другом, пока были живыми.
– Хочешь сказать, это призраки?
– Других объяснений нет. – Ульяна скосила глаза на Вилли, ожидая насмешек и возражений.
Вилли безмолвствовал.
Решив, что тема исчерпана, Люсьен хотел снова тронуться в путь, но не успел сделать и шага, как от тьмы отпочковались ещё две фигуры. Они следовали тем же курсом, что и Перро с Рабле, да и впечатление производили такое же – антикварное. Один был совсем старым и вид имел болезненный: длинный, чуть загнутый книзу нос с горбинкой, приподнятые брови, скорбная складка на верхней губе – всё это придавало его лицу какое-то несчастное выражение. На его плечах, поверх атласного мундира, волнами лежали тёмные вьющиеся волосы. Второй выглядел помоложе, одет был в сюртук с пышным жабо, которое скрывало его грудь и шею до самого подбородка. Губы были по-женски сложены бантиком, нос слегка вздёрнут, а надетый на голову парик пестрел забавными кудряшками.
– А это ещё кто? – пробурчал Люсьен и посторонился.
Новые незнакомцы вышагивали неторопливо и беседу, в отличие от своих предшественников, вели размеренную. Как только слова их, произносимые на всё том же французском, стали различимы, Ульяна наладилась переводить:
– Я удивляюсь, Блез! Как могли вы, зная о том, что времени вам отпущено немного, пренебречь научными занятиями и увлечься азартными играми и кутежами? Вы же не светский вертопрах, а великий учёный и должны были понимать, что каждое ваше исследование обогащает опыт человечества…
- Голубая змейка - Павел Петрович Бажов - Детская проза / Прочее
- Глава Шарлотты - Р. Дж. Паласио - Детская проза
- Рассказы о животных - Виталий Валентинович Бианки - Прочая детская литература / Природа и животные / Детская проза
- В ожидании Рождественского чуда - Валерий Герланец - Детская проза
- Печенька, или История Красавицы - Жаклин Уилсон - Детская проза
- Как затмить звезду? - Дарья Лаврова - Детская проза
- Дева. Звезда в подарок - Елена Усачева - Детская проза
- Большая книга зимних приключений для девочек (сборник) - Вера Иванова - Детская проза
- Две дороги - один путь - Тамара Михеева - Детская проза
- Тройка без тройки - Владимир Длугач - Детская проза