Мы сгорим вместе. Сводные. - Маргарита Аланина

фонтаном, но они вместе…

Мне даже не смешно от того насколько по-разному они выглядят. Лика в золотистом вечернем платье до середины бедра, а Демьян в футболке и спортивных штанах. Он на мероприятии один такой…спортивный.

Стараюсь игнорировать, что в груди полоснуло….

Картинка перед глазами теряет плавность переходов. Покадрово вижу, как Лика виснет на Демьяне, замечает нас, ухмыляется и тянет парня к нам. Её движения развязные. Нет, правильнее – разнузданные. Наверное, она пригубила из бокала, который крепко сжимает. А может, бокал не первый.

Бросаю беглый взгляд на Покровского. На его лице застыло безразличие. Я напускаю на себя тоже самое. Только у меня равнодушие притворное. Внутри же снова властвует хаос.

Он едва не поцеловал меня. Дважды. И против воли я поверила, что это было значимым… Конечно же…всё фальшь. Я же знала, что он хочет выставить меня в очередной раз дурочкой. Нужно умножить на ноль всё, что происходило накануне и в день переезда. Пускай даже тень воспоминаний исчезнет.

- Привет, красавицы, сегодня я ваш кавалер, - Март подкрадывается со спины и подхватывает нас под локти.

Я оставляю руку спокойно соприкасаться со своей. Кажется, я верю, что «советнику» Покровского интересна Таня, которая сейчас отчаянно пытается вырвать руку. Слабо пытается. Скорее ради приличия.

- Март-тышка, отстань, - шипит она, а я замечаю слабую улыбку на губах.

Сладкая парочка короля и королевы университета останавливается перед нами. Покровский не смотрит ниже уровня своих глаз, зато его девушка жадно оценивает наши наряды.

- И вас пригласили на нормальных людей посмотреть, - фыркает и специально размахивает перед моим лицом бокалом.

Я понимаю, что может произойти, поэтому отступаю на небольшой шаг.

- А Вика здесь? – спрашиваю у всех собравшихся.

- Да, - бросает Покровский.

Я переключаюсь на собравшихся, надеясь увидеть мачеху или папу, и пропускаю момент, когда Лика делает взмах рукой. От порчи наряда спасает Демьян, перехвативший руку своей ненаглядной. В результате игристый напиток выливается на неё саму. Капли словно издевательски бликуют, стекая вниз по шее и груди девушки.

- Пошли, - рявкает Покровский и утаскивает Ярославову.

Наш с Таней непрошенный кавалер присвистывает, красочно ругнувшись, и стискивает мой локоть покрепче.

- Девушки, я голоден, - тянет нас к фуршету.

18 Повод

18 Повод

Демьян

- Ты о чём думала? Хочешь понравиться моей маме и выливаешь на её гостей шампанское? – щелкаю пальцами перед лицом заторможенной Лики.

Она тупит регулярно, но сегодня превзошла себя. Зашквар.

- Это же Крайнова…. – кривит мордашку, и у меня планка сдвигается.

- Мы не в универе, дорогая. Моя мама замужем за отцом Крайновой, следовательно Юля ей приходится…? - держу себя и пытаюсь подтолкнуть Лику к правильной мысли.

- Типа дочери, но не родная… - она сопит и прикладывает руку ко лбу. Хреново изображает попытку вспомнить.

Я знаю, что она не отличница, её тянут как могут, но сейчас Ярославова переплюнула свои туповатые рассуждения на тему… да на любую тему.

- Оттирайся, а я пойду маму найду.

Оставляю Лику в комнате для персонала и иду навести шухер в голове матери. В зале первым делом цепляю Юлю. Въедаюсь взглядом на инстинктах. Чертов наряд не оставляет шанса. Сверху будто рисунки на голом теле, снизу монашка во всей красе ровно до первого шага. У меня обвал скального грунта.

Чертово платье. От него в паху зажигание чиркает, добивая. Надо маменьку отблагодарить за подгон шмота для «сестрёнки».

Я не знаю куда меня тащит. Жили под одной крышей - не крыло. Потому что не было объема, только плоская производная генов Крайнова. Та, на которую плевать. А сейчас слоями ложится. Всё что успел узнать о ней рикошетит под кожей. Особенно момент в её комнате. Я хотел ровно то, что сказал. И больше ничего. И всё равно Юлин переезд пробил сильнее, чем надо.

Знаю, что сам подтолкнул и так лучше. Меньшим объёмом Крайнова будет обрастать, и забираться в мысли. Пытался её в универе игнорировать, получалось. А теперь снова крутит…

Я реально хочу поймать голубые глаза в ловушку своих, и прочитать, о чём думает, но отворачиваюсь.

Специально стопорюсь на выбеленной, накаченной до предела спутнице Мартовского-старшего и отпускает. Киваю Михаилу Альбертовичу, который ухмыляется во весь рот. Ещё бы он гордится тем, как Март Юлю и подружку тарталетками и байками о себе кормит.Сам олигарх имеет огромный послужной список по части девушек.

Маму нахожу болтающей с гостями. Улыбнувшись мне, она на правах хозяйки продолжает разговор о каких-то трендах.

- Что происходит? – высекаю шепотом, когда наконец остаёмся вдвоём.

Я не против, если бы не одна мелочь. Мама давно не зазывает на свои тусовки, я умудряюсь всё испортить. Всегда. А тут плотно присела на уши, и действовала через Ярославову. И остальной народ позвала. И, черт подери, просчиталась. Не учла, что Юле их общество даром не сдалось.

- А что в этом такого? - хлопает ресницами мама. Порой кажется, что она старается выглядеть глупее, чем есть на самом деле. Хотя не кажется. По факту изображает.

- Ма, -предупреждаю.

- Дема, ты же не устроишь ничего? Хватит того, что ты выжил бедную девочку из дома, - претензию кидает.

- А что я могу устроить? Если ты о том, что ты и Олежа исполняете, скрывая настоящую дату знакомства, то….

- Демьян! Не порть мне вечер, и ты обещал ничего не говорить! - взвизгивает мама и тут же вращает головой. Боится быть услышанной, а меня подташнивать начинает от представления, которое тянется с первого дня.

- Для чего это всё? Правду, мама, правду, - нажимаю интонацией.

- Мы с Олегом хотим на новогодние каникулы улететь в запоздалое свадебное путешествие. Ты вытравил Юлю из дома, с отцом она меньше времени проводит, - уголки накрашенных губ родительницы опускаются вниз.

- Поэтому ты сейчас начнёшь шпиговать её эндорфинами, - резюмирую, чувствуя отпечаток горечи.

Мама бледнеет и закрывает лицо руками. Да уж, роль доброй мачехи сложнее, чем она предполагала. Вся надежда в этом спектакле о дружной семейке на Олежку. Я слышал на днях, как он по телефону глотку драл перед своей матерью. Требовал отпустить вожжи и дать спокойно Юле делать, что хочет. Мужик паршивый, а дочь всё-таки волнует.

- Дем, ты