Месть в конверте - Фридрих Незнанский

В первый период замужества Елена Жаворонкова была, можно сказать, вполне довольна своей жизнью. Муж, безусловно, по-своему любил ее: степенно, уравновешенно, даже как-то вдумчиво — в полном соответствии с его сдержанным и замкнутым характером. Елену это вполне устраивало. Все ее просьбы неукоснительно выполнялись, к постоянно оказываемым знакам внимания и уважения она настолько привыкла, что день, прошедший без подношения цветов или какого-либо подарка-сувенира-сюрприза, воспринимался как нечто выходящее за рамки обычного. Финансово она чувствовала себя достаточно свободно. А учащающиеся командировки Георгия Федоровича за границу успешно помогали решать вопросы гардероба, почти не прибегая к услугам местных барыг-спекулянтов: аккуратный и педантичный Жаворонков, снабженный каталогами (им же привезенными в прошлую поездку), точными указаниями и размерами, очень быстро научился рационально производить необходимые покупки.

Анализом же собственного отношения к мужу Елена Станиславовна предпочитала себя не утруждать. Безусловно, ни о какой влюбленности речь не шла. Но то, что она испытывала к Георгию, человеку надежному и добропорядочному, определенную привязанность, сомнения не вызывало. Конечно же Жаворонков, лишенный какой-либо броскости, яркости, резко отличался от людей привычного ей круга: художников, артистов, журналистов, с их постоянными творческими импульсами, всплесками фантазии, иррациональными порывами. (Но в скобках заметим: всегда ли подобное отличие бывает непременно в худшую сторону — это еще вопрос.) К тому же Георгий Федорович умел очень цепко, на лету схватывать и усваивать новую информацию — профессионал, ничего не скажешь! — никогда не торопился с высказыванием в малознакомом обществе своих суждений, а уж если и произносил пару коротких фраз, то всегда к месту и по делу. Лене, что называется, не приходилось за него краснеть. Напротив, среди ее приятелей и знакомых он пользовался репутацией спокойного, немногословного, но очень разумного и эрудированного человека. Собственно, так оно и было на самом деле.

Первые годы, когда супруги проводили вместе практически все свободное время, а в течение рабочего дня успевали еще перекинуться пару-тройку раз несколькими словами по телефону, возможность какого-либо флирта или романа «на стороне» исключалась сама собой. Вообще-то Лена и до замужества не отличалась какой-то повышенной любвеобильностью. Разумеется, у нее было несколько различной продолжительности и различной степени влюбленности связей. Но сказать, что эта сторона жизни составляла для нее нечто неотъемлемое и насущно необходимое, никак нельзя. И потом, в конце концов, она действительно была толковым и образованным искусствоведом и вкладывала в свою работу немало сил, энергии и времени. Иное дело — когда Георгий в значительной степени отстранился от светских развлечений супруги, предоставив ей возможность проводить время по собственному усмотрению. Яркая, эффектная женщина, появляющаяся в обществе в одиночестве, конечно же сразу стала объектом повышенного внимания многочисленных богемных и светских «вольных стрелков». Их не отпугивало даже хорошо всем известное служебное положение мужа независимой и держащейся достаточно неприступно холеной красавицы. Ну и что, в конце концов? Ну муж-гэбист, но павлиний-то хвост распускается не перед ним, а перед его супругой. Это что, государственная измена? Да плевать мы на них хотели! Церберы поганые!

Но уж кто не хотел ни на что плевать — так это сама Елена Станиславовна. Она прекрасно понимала, что за ней пусть и вторым планом, не как за основным объектом наблюдения, но постоянно приглядывают, что любой сочтенный компроматом факт будет тут же зафиксирован и, даже если не попадет немедленно на стол к Георгию Федоровичу, сохранится в анналах и вполне вероятно, что когда-нибудь все-таки да и «выстрелит». К тому же, честно говоря, ни одного достойного кандидата в любовники, способного заставить потерять голову, кинуться в безрассудную, а в ее случае и небезопасную, авантюру, на горизонте не просматривалось. Так, обычные и уже порядком примелькавшиеся и надоевшие премьерно-вернисажные шаркуны. Заехать с кем-то из них после спектакля в ресторан — ради бога! Не возбраняется. Мы — женщины современные и эмансипированные. Но до определенного предела. Далее — ни-ни! Чтоб в отчете потом все выглядело скромно, достойно и внушительно: «00.10. В сопровождении N покинула „Славянский базар“. 00.20. Села в такси. 00.45. Вышла у своего дома и поднялась в квартиру». Такая «индульгенция», да еще подписанная должностным топтуном, повесомее «пояса верности» будет. Лишь один раз позволила себе Леночка «дать слабину».

Уж больно сладкозвучно распевал стремительно покоривший столицу стройный, гибкий, белокурый забайкальский гений! Дала слабину и… была жестоко разочарована. Обаятельный, артистичный и выглядящий со сцены столь соблазнительно новоявленный Орфей оказался грубым, примитивным, почти что на уровне дикого, необразованного неандертальца, жеребцом, а вместо романтического любовного свидания имела место поспешная случка на квартире одной из Леночкиных приятельниц. Происшедшее отрезвило и без того достаточно трезвомыслящую и разумную Елену Станиславовну.

Физиологической потребности разнообразить свою сексуальную жизнь она не испытывала. Георгий Федорович, надо сказать, при всей его сдержанности и умеренности, в интимной жизни раскрывался совсем с другой стороны. И потом, Елена Станиславовна, защищенный кандидат наук, старший научный сотрудник, начавший набрасывать заметки к докторской диссертации — и на этот раз это будет уже точно «ее» тема; политическая ситуация в стране, кажется, «теплела», а Казимир Малевич и его окружение все-таки не «враги народа», — теперь уже и сама была заинтересована в том, чтобы упрочить свой семейный союз рождением ребенка. И она хотела на все сто процентов, а может быть даже и больше, быть уверенной, что отец ребенка — именно Георгий Федорович, а не какое-то случайное увлечение. Не то чтобы она так уж испытывала неудержимую тягу к материнству, но годы шли, возраст начинал приближаться к критическому. Как ни крути, но «пора, мой друг, пора!». И вот тут обнаружилось, что уже почти желаемый ребенок весьма проблематичен.

Первые годы замужества Елена активно использовала различные предохранительные средства: ставились и удалялись какие-то пружинки, поглощались привозимые из-за кордона новомодные противозачаточные пилюли. Нет, к добыванию и доставке этой зарубежной продукции Георгий Федорович не имел никакого отношения: Елена не считала необходимым информировать его о столь сугубо женских делах, тем более что реакция Георгия на все эти идущие вразрез с его стремлениями и желаниями ухищрения была ей прекрасно известна. Но, наконец немного переведя дух после защиты, в полной мере насладившись собой как кандидатом искусствоведения, Елена Станиславовнаприняла волевое решение: все, рожаю. Немедленно были отменены все защитные прибамбасы, и Леночка начала ожидать естественного результата: не слишком желанной, но — уже никуда не денешься! — запланированной и неизбежной беременности. Месяц, два, полгода, год… Безрезультатно.

Вскоре первоначальное недоумение сменилось уже достаточно серьезной озабоченностью. Неужели же поспешное решение, принятое в ранней юности, действительно привело к такому необратимому итогу, как бесплодие? Вновь врачебные консультации, обследования, различные препараты. Только теперь преследовалась уже прямо противоположная цель. И вновь Елена предпочитала в одиночестве переживать все свои тревоги и сомнения, ни словом, ни полусловом не намекая мужу на уже волнующую и беспокоящую ее ситуацию.

Все медицинские показания с ее стороны были вполне благоприятны. А поэтому врачи все чаще и чаще начинали поговаривать о необходимости супругу пройти соответствующую проверку. Но этот вариант был для Елены Станиславовны категорически неприемлем. Оставалось только терпеливо ждать и надеяться. И вот, кажется, наконец… Кажется, кажется… Да нет, теперь уже определенно не кажется! И все-таки Елена еще некоторое время не торопилась делиться своим сюрпризом с Георгием. И лишь когда срок беременности перевалил за десять недель, она решилась: пора и мужу начать морально настраиваться на предстоящее вскоре отцовство!

Сегодня Георгий Федорович сумел закончить свои дела необыкновенно рано: к началу четвертого были окончательно выверены и отредактированы все документы и отчеты по конференциям микробиологов, состоявшимся в прошлом месяце в Женеве и Далласе. Интересно, на какую очередную научную стезю в следующий раз направит его начальство?

Собственно, несколько свободных часов «выплыли» у него совершенно случайно.

Начальник отдела неожиданно отменил намеченное на шестнадцать ноль-ноль совещание по весьма расплывчатой и неопределенной теме: «Координирование текущей работы отдела в свете современной политической ситуации в стране». Нечто столь туманное и невнятное, что, скорее всего, разговор свелся бы к одной-единственной рубрике: «Разное». И тем не менее отмена совещания была событием беспрецедентным, обычно запланированные «говорильни» проводились с жесточайшей пунктуальностью, невзирая ни на какие обстоятельства.