Смерть в губернском театре - Игорь Евдокимов

когда на сцене сошлись две половинки занавеса. На них красовались вышитые золотыми буквами строки на латыни: Feci quod potui faciant meliora potentes – «Сделал, что смог; кто может лучше – пусть сделает». Свет софита выхватил стоящего в ложе штабс-капитана Прянишникова. Митрофан Федорович смахивал скупые слезы счастья, кланяясь почтеннейшей публике.

По окончании спектакля, в ресторане «Троицких номеров» был дан роскошный ужин. Его почтили своим присутствием даже губернатор Долгово-Сабуров и полицмейстер. Меж гостями сновали официанты, одетые в строгие черные пиджаки, белоснежные манишки и белые фартуки ниже колен. Черкасов и Гороховский переминались с ноги на ногу в уголке обеденной залы, чувствуя себя не в своей тарелке посреди столь знатного общества. Бетси неоднократно порывалась пообщаться с загадочно улыбающимся Василисовым, но рука ее оставалась прочно зажата под локтем Павла Руднева.

В разгар празднества Прянишников постучал ножом по бокалу с шампанским и прочистил горло. Щебет гостей утих, все взгляды обратились на героя вечера.

– Господа, я счастлив видеть сегодня столь высоких гостей, почтивших своим присутствием мой скромный театр. Хотя… Позвольте уж отринуть эту скромность! Я выстроил в нашем великолепном городе первый каменный театр. Он обошелся мне более 110 тысяч рублей. Не говоря уже обо всех трагических перипетиях, что выпали на нас за прошедший месяц. И все же я спокоен! Если я потеряю его и все свое состояние, то город во всяком случае имеет уже театр! Хотя, уверен, этого не произойдет, и театр Прянишникова ждет долгая и успешная история, а слава его однажды не уступит столичным! Долгая лета!

– Долгая лета! – подхватили гости, подняв бокалы.

Пророчеству Митрофана Федоровича не суждено было сбыться. Запасы денег его суровой супруги оказались не бесконечными, а прибыль от театра – значительно ниже, чем он рисовал в своих радужных фантазиях. Провалив два следующих сезона, в 1881 году, штабс-капитан был вынужден пустить с молотка и «Троицкие нумера», и «Театр Прянишникова». Городские театралы (в число которых входили и Руднев, и Черкасов, и даже внезапно пристрастившиеся Юрий Софронович с Меланией Никитичной) оказались очень обеспокоены тем фактом, что новые владельцы могут обратить здание для других целей. К счастью, выкупившая у Прянишникова весь комплекс из гостиницы, ресторана и театра купеческая чета Булычевых не оставила горожан без любимого досуга. В их руках дела заведения пошли удачнее и губернский театр провел десятки вполне успешных сезонов. Хотя стоит отметить, что, Булычевых интересовал лишь доход от сдачи театра в аренду, буфета, ресторана и «номеров». Рулили всем заезжие антрепренеры. А вот Митрофан Федорович, увы, остался в долгах, как в шелках, и умер в нищете в 1891 году.

Дабы не заканчивать рассказ на столь печальной ноте, можно было бы рассказать о том, каким курьезом окончатся вспыхнувшие между Павлом и Бетси нежные чувства, но… Это уже, как вы понимаете, история для совсем другого разговора. Ведь в губернском городе С. осталось столько неразгаданных тайн и нерассказанных историй, что выбалтывать их за один присест, согласитесь, будет пустым мотовством. А значит с застенчивым сыщиком Черкасовым и любопытным учителем Руднев мы еще, даст Бог, свидимся!

От автора

Митрофан Федорович Прянишников – действительно подарил губернскому городу С. его первый каменный театр. К сожалению, ни о его внешности, но о его характере мы не знаем практически ничего, только послужной путь, закончившийся, как уже известно дочитавшим повесть, довольно печально. Поэтому я постарался с максимальным уважением (и немножечко с юмором) воссоздать образ бывшего военного, адвоката и невероятного энтузиаста театра, который вложил в этот проект все свои деньги. Фраза «Сделал, что мог; кто может лучше – пусть сделает» действительно украшала собой занавес, так что все другие слова, как говорится, излишни.

Вся без исключения труппа театра была выдумана для данного детектива, поэтому любые совпадения с артистами той эпохи если и присутствуют, то исключительно случайно и не намеренно. Аналогично с главными героями и доблестными правоохранителями из I-ой полицейской части и круга губернатора. Я постарался сохранить им имена, похожие на те, что указаны в адрес-календаре за 1879 год, однако ничего общего с реальными людьми данные господа не имеют.

А вот первым спектаклем, поставленным на сцене губернского театра, действительно была пьеса «Бедность не порок» Островского, хотя (насколько мне известно) ни один из актеров труппы не был перед ее премьерой отравлен или зарезан. Само здание каменного театра и «Троицких номеров» вы до сих пор можете увидеть, если вдруг решите посетить бывший город С. Также внимательный и заинтересованный читатель сможет найти историю «Американской фотографии» Антона Шоази; прогуляться по коридорам гимназии, где преподавал Павел Руднев; заглянуть в каретный дворик «старой аптеки» Филиппа. Не увидит он, к сожалению, ни прекрасных соборов, ни ажурных церквей.

С удовольствием бы сказал, что продолжение следует совсем скоро, но учитывая, что мировые события не в лучшую сторону влияют на мою продуктивность, такого обещания я дать не смогу. Вместо этого, пожалуй, несколько нагло предложу ознакомиться с первой повестью о Черкасове и Рудневе, «Смерть в губернской гимназии», или бесплатно почитать серию «Архивы Корсакова», ведь за их четвертую часть я и засяду как-только опубликую книгу, которую вы дочитываете. Это тоже детективы в декорациях XIX века, но куда более мистические и мрачные. Зато бесплатные!

А до Константина и Павла я еще доберусь, тем более что один из исторических трудов, посвященных губернскому городу С., сообщает нам следующее:

«В числе душевно больных содержится интересный старик, дворянин Шабловский, находящийся в больнице более 50 лет. В 1847 году он, в припадке сумасшествия, зарезал отца и мать и двух человек из прислуги. В то время это страшное преступление взволновало весь город».

Не знаю, как вам, а мне невероятно любопытно, что толкнуло данного господина на столь жуткое преступление!

Примечания

1

Несмотря на то, что николаевское «Уложение о наказаниях уголовных» 1845 года снизило ответственность за дуэли, введенную Екатериной II, дуэли официально разрешил только Александр III в 1894 году.

2

Крылатая фраза «Cherchez la femme», предположительно, принадлежит перу Александра Дюма-отца и появилась в одноименном романе и пьесе.