Восход дракона (ЛП) - Далтон Сара

Рева улыбнулась ему.

— Спасибо, брат Аксил.

Брат Аксил пошел прочь через сады, но остановился в нескольких шагах.

— Могу я спросить, — сказал он, повернувшись к ней, — каковы ваши силы, леди Авалон?

Рева прикусила губу.

— Я похожа на Стефана, — сказала она. — Я — оборотень-дракон.

Брат Аксил очень долго смотрел на нее.

— Ты совсем не похожа на Стефана, — сказал он, наконец. — Но это очень интересно. Еще один дракон. Я думаю…

— Что? — Рева нахмурилась.

— Когда мы впервые увидели Стефана, я подумал, что гора Зин может взорваться. Когда этого не произошло, я сказал себе, что думал как глупый старик. Это были только легенды. Но теперь мне интересно, леди Авалон — если драконов больше, чем только Стефан, возможно, есть другое объяснение.

Рева нахмурилась, но брат Аксил лишь загадочно улыбнулся и ушел от нее с еще одним поклоном, исчезнув в ночи.

17

Карина

Карина съежилась в темноте снаружи таверны. Она шла три дня под все более хмурым небом, и вот, на третью ночь, наступили сумерки с мелким моросящим дождем.

Она приказала себе не заходить в таверну. Теперь она была вся промокшая, и ткань ее платья прилипла к телу. Ей не нужно было представлять, что мужчины внутри сделают от этого. Мало того, она знала, что Сестры должны искать ее — если не они, то лейтенант Геррас.

При этом она почувствовала укол сожаления. Лейтенант Геррас был к ней добр. Он сделал все, что было в его силах, чтобы женщинам было удобно, и отвел Карину к Рохесе, хотя в этом, конечно же, не было необходимости. Что бы он ни думал о менти, он обращался с ней как с человеком, и за это Карина была ему благодарна.

Она понимала, что использование его лица для побега будет для него особым предательством. Вспомнит ли он, как и она, тот момент, когда она разглядывала его? Поверит ли он ей, если она скажет, что с ее стороны это не было планом?

Это не имеет значения, сказала она себе, потому что больше никогда его не увидит.

Она устроилась в углу между таверной и конюшнями. Там было небольшое пространство, где два здания не совсем стыковались, но крыша висела низко и давала ей некоторую защиту от дождя. По крайней мере, ночь была теплая, и, возможно, кто-нибудь бросит объедки в свинарник, чтобы она могла их съесть. Когда-то она считала, что не может есть помои, но это было до того, как ее привели в Сады Аниоса.

Рядом с грохотом распахнулись ставни. Карина вздрогнула, но это было всего лишь окно. Она могла видеть золотой свет внутри, выделивший капли дождя. Она свернулась клубочком ближе к тени.

Послышался грохот кастрюль и сковородок, кто-то что-то швырнул в темноту. Содержимое ночного горшка? Или что-то съедобное? Карина не смогла проверить сразу, окно все еще было открыто.

Мгновение спустя, оправдывая ее подозрения, что это небезопасно, мужской голос сказал:

— Мне это не нравится.

— Тебе ничего не нравится, — ответил другой голос.

У них обоих был акцент деревенских жителей этой части побережья, и Карина решила, что ни один из них не был дворянином. Вероятно, это были слуги на перерыве или завсегдатаи таверны, ускользнувшие от шума.

— Я держу глаза открытыми, — сказал первый. — И все. Знаешь, ты мог бы выстоять.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это просто встреча. Если ты говоришь, что держишь глаза открытыми, то тебе следует пойти посмотреть. Просто иди в Хаверхилл. Он будет там через несколько дней.

Это было интересно. Карина хмуро посмотрела на окно. Некоторые слова были наполовину потеряны за дождем, но она не осмелилась подойти ближе.

— Никто не знает, кто он, — сказал первый голос. — Это достаточно опасно. Вероятно, какой-то дворянин играет в короля. Как он себя называет? Просто лорд, да? Но ничего.

— Не лорд, — поправил второй. — Бог.

— Что за бог? — первый голос фыркнул. — Я же говорил тебе, он просто пользуется чумой.

— Говорят, он больше, — упрямо сказал второй. — И я это проверю. Говорят, он путешествует с кучей священников. Говорят, он всегда носит маску. Говорят, у него есть силы.

— Менти? Это смело. Кто-то рано или поздно выпотрошит его за это.

— Не менти. Другая сила. Магия.

— Магия означает Менти, — бескомпромиссно сказал первый голос.

— Но он от Аниоса. Говорят, он Аниос. Вот что я имел в виду, когда говорил, что он нечто большее. Это то, что я слышал. Я хочу, чтобы ты увидел это сам, потому что я знал, что ты не поверишь мне, если я скажу тебе.

Теперь голос первого человека звучал с отвращением:

— Он не бог, Тимо. Боги ненастоящие, не так. Он просто менти, пытающийся получить последователей вместо того, чтобы быть убитым. Но все вернется, помяни мои слова, — его слова утихли ближе к концу, будто он возвращался в таверну.

— Что, если он сможет вылечить чуму? — разобрала Карина, а дальше ничего.

Она нахмурилась, обхватив себя руками. Кто был этот Бог, который хотел вылечить чуму? Она не хотела слышать об Аниосе, но ей было любопытно. Какой менти добровольно объединился со жрецами Аниоса? Было ли это, как предположил подозрительный мужчина, лишь безумным блефом, менти, который задавался вопросом, как далеко он мог зайти, притворяясь, что его силы были даны богом, а не обычной магией?

Поначалу она не могла представить, чтобы менти сделал что-то столь опрометчивое. Затем она предположила, что после целой жизни, проведенной в тени, зная, что Сестры могут прийти и найти ее в любое время, она тоже могла попытаться разыграть их. В этом мире для менти не было безопасности, не с таким быстрым ростом Ордена Понимания.

Королю Стефану нужно было за многое ответить.

Карина прислонилась к стене и попыталась устроиться как можно удобнее. Никто не должен был обойти эту часть таверны. Это была не приятная летняя ночь, подходящая для поспешных свиданий у стены гостиницы. В такую ​​ночь, как сегодня, кто будет вести какие-либо дела, если в этом нет необходимости? Сейчас она была в безопасности. Она могла спать.

Она закрыла глаза и лежала неподвижно, слегка дрожа. Она устала от постоянного голода. Все, чего она когда-либо хотела, — это жить нормальной жизнью, выйти замуж за деревенского юношу и, может быть, иметь собственных детей. У нее хорошо получалось вышивать, и она думала, что могла бы ездить на ярмарки и продавать там вышивку. Так она и ее муж могли неплохо зарабатывать.

Затем пришли ее силы, и все изменилось. Теперь она просто хотела выжить, и она видела достаточно в Садах Аниоса, чтобы знать, что у нее могут отнять даже это желание. Были вещи, которые люди могли сделать с тобой, и это полностью сломило бы твой дух.

Она почувствовала, как наворачиваются слезы, и попыталась подавить их. Она делала все возможное, чтобы исправить это. Теперь она пожалела, что не сказала Лотти, куда направляется. Мысль о том, что Лотти могла поверить, что Карина просто бросила ее и сбежала одна, заставила Карину плакать.

Она открыла глаза с тихим стоном — и ей понадобилось все, чтобы не закричать. Лицо из кошмара смотрело на нее. Оно было почти человеческим и в то же время ужасно нечеловеческим: со щелевидными зрачками, плоским носом и длинным языком, высовывающимся, чтобы попробовать воздух перед Кариной. Что-то в ее голове кричало, что это лицо принадлежит чудовищу, что, вероятно, у него есть когти и острые зубы, и что они разорвут ее в клочья.