Ради тебя - Татия Суботина

– И не надо. Завтра я начну оформление документов, чтобы отправить тебя в закрытый пансион, – его голос звучал, как приговор.

Я ощущала себя так, будто над моей головой уже занесли топор, а последний удар просто дело времени.

– Отец! – паника захлестнула меня, я вскочила на колени и протянула к Роману руки. – Пожалуйста!

– Не смей так больше называть меня! Отродье!

– Почему ты так говоришь? Что я тебе такого сделала?! Что сделала мама?!

– Она была обычной шлюхой! – выплюнул он. – А меня сделала своей шавкой. Я бегал за ней повсюду, готов был целовать землю, куда ступала ее нога! И что ты думаешь, сделала Лида? Она бросила меня. Сбежала. О, я долго ее искал! Я нашел все поселения жнецов и продолжил поиски пока, наконец, не напал на ее след…

Он замолк, словно погрузился в воспоминания.

– Что было дальше? – робко начала я, боясь спугнуть эту странную и ужасающую откровенность.

– Дальше? – он криво улыбнулся. – Она была уже брюхатой. Хотя меня всегда просила подождать и не спешить с близостью.

Я опустила руки и посмотрела в его безжалостные глаза. Меня мучила мысль, что я вызывала у Романа ненависть еще до своего рождения.

Усупов заметил во мне перемену и черты его лица немного смягчились:

– Я был готов принять ребенка, растить тебя, любить ее. И ведь знаешь, что самое смешное? Лида пообещала мне все это, а потом вновь сбежала. Господи, я даже не помню, сколько лет я провел в безумной гонке за ее призраком по всей стране! А потом она нашла способ обмануть меня навсегда…

– Как? – хотелось выдохнуть мне, чтобы поскорее узнать хоть крупицу правды. Но глядя в его лицо, я знала – этого делать не стоит. Поэтому промолчала.

– Эта сучка была заколота в переулке и истекла кровью, пока не сдохла!

Тело мне свела судорога, я вскочила и съежилась у дальней от Романа стены. Откуда только силы взялись? Комната наполнилась шипением, и лишь когда оно стихло, я поняла, что так звучала моя злость.

– Что, правда не нравится?

– Это неправда! – метнулась я к нему.

Ярость бурлила во мне, словно кровь превратили в кипяток. Обязательно хотелось эту гадость куда-нибудь выплеснуть, иначе, я чувствовала, что сгорю заживо.

Зрение затуманилось и вернулось только тогда, когда пальцы свело от натуги. Я с удивлением заморгала, смутно осознавая, что крепко вцепилась ногтями в лицо Усупова, пытаясь разодрать эту противную, чистую кожу. Он зарычал и замахнулся, но вдруг застыл:

– Что это? – Роман пораженно уставился на мои руки. – Кровь?

Его дрожащий голос, в котором ясно послышались нотки страха, заставил мою ярость мгновенно схлынуть.

– Откуда? Это твоя?

Воцарилась тишина, Роман испытующе смотрел на меня, словно видел впервые. Я не понимала, чего он ждал.

Усупов застонал и сплюнул в сторону. Он почти отпрыгнул, но я, ведомая непонятной силой, намертво вцепилась в воротничок его рубахи.

Роман застонал. Его лицо исказилось судорогой отвращения, а нос кривился, будто от меня воняло. Мужчина дергался, пытаясь стряхнуть меня с себя, но руками не прикасался.

– Отцепись от меня, отродье!

Я сглотнула, звук получился неестественно громким. Вдруг Усупов замер, как громом пораженный и уставился на меня. Я чувствовала, как тяжело вздымается его грудная клетка при дыхании. Теплота от кожи окутывала меня даже сквозь его одежду.

– Ты специально это подстроила? Захотела и от меня избавиться? Идешь по стопам матери, Даша?

– Я не…я … – Как объяснить?

Что я делаю? Почему Роман смотрит с такой звериной злобой?

– Как ты узнала? Лида успела рассказать? – Теперь Роман надвигался на меня, как скала.

Только получалось, что двигался он вместе со мной, неумолимо приближаясь, сантиметр за сантиметром к стене. Скоро он впечатает меня в нее и с удовольствием выдавит весь воздух из легких.

– Или ты залезла мне в голову?

– Что?

– Тварь!

Роман рванулся так сильно, что меня подбросило в воздух, пальцы побелели от напряжения и отпустили ворот. Падение было недолгим. Стена приняла в жесткие объятья мое тело. В голове зашумело. Мне даже показалось, что я хрустнула и… сломалась.

Словно ветка.

Усупов брезгливо вытер руки о брюки.

Звук разбивающегося стекла, неожиданно больно ударил в мои виски.

– Отойди от нее!

Я едва повернула голову на голос.

У Романа вырвался удивленный смешок:

– Что ты здесь делаешь? Решил указывать, что мне делать? В моем доме? Да ладно!

Гарик и бровью не повел. Он решительным шагом направлялся ко мне, его глаза выглядели странно. Совершенно нормальные, серые, они заплывали чернотой в один миг, в другой – становились такими же обычными, какими я привыкла их видеть.

– Ты позволяешь этой твари пудрить твои мозги? – взревел Усупов.

– Не смей ее так называть! – Гарик опустился на колени передо мной и стянул с себя футболку, прикрыв мою грудь. – Ты как? В порядке? Я кофе… разбил… мда. Хочешь, принесу тебе новый? Или чай? Да, наверное, сейчас лучше чай. С мятой?

Я немного отодвинулась, чтобы получше разглядеть сводного брата. На первый взгляд в нем ничего не изменилось, кроме странной трансформации с глазами, но… я абсолютно четко могла сказать, что Гарик пытается мне угодить. На его лице застыло подобострастное выражение, которое меня пугало больше, чем недавняя грубость.

Мы никогда не были близки. Даже лишним словом не перекидывались порой. Он угрюмо наблюдал за мной, а я всячески избегала его настойчивого внимания. Так было всегда, с тех пор, как они с матерью и братом переехали в дом Усупова.

Что еще он задумал?

Новая изощренная пытка?

Попытается расслабить меня, а потом вновь нанесет удар?

– Твою ж мать! – схватился за голову Усупов. – Гарик, сынок, не поддавайся. Ты трогал ее кровь? Послушай меня…

Он попытался силой развернуть Гарика к себе, положив ладонь на плечо, но тот с легкостью сбросил его руку, не отрывая от меня обожающего взгляда.

– Я прошу тебя, не поддавайся! Да, она также красива, как ее мать, и я до сих пор помню, как сложно и сладко находиться рядом с такими, но… Она убьет тебя! Эта тварь раздавит тебя, как блоху! Сынок!

– Уходи. Дашу нужно искупать и накормить. Она устала.

Усупов вздрогнул, но послушно замолчал. Да лучше бы он кричал и бил меня! Слова, значения которым я не знала, продолжали звенеть в голове. А эта вкрадчивая тишина и резкие изменения в поведении брата сводили меня с ума.

Пошатываясь, Усупов дошел до двери:

– Я так этого не оставлю. Скоро и ноги этой твари не будет в моем доме. Скоро.

Роман закрыл за собой дверь, оставив нас с братом наедине. Гарик погладил меня по щеке, заставив вздрогнуть. В его движении было столько нежности, что мне захотелось завизжать от неуместности происходящего.