Женщины его Превосходительства (СИ) - Кам Ольга

Мой взгляд скользит по приземистым мавзолеям, угрюмым склепам, высоким стелам.

Мой взгляд скользит по серым камням, плитам, надписям, эпитафиям.

«Мама и папа».

«Брат и сестра».

«Китти».

Много имен. Много пустых мест для имен.

Врут те, кто говорят, что невозможно предсказать будущее. Достаточно посетить один раз кладбище, чтобы понять: будущее кристально ясно. Оно здесь. Для всех одинаковое. Черными буквами по серому камню.

Выхожу из машины и останавливаюсь вдалеке ото всех. Как сторонний наблюдатель. Случайный прохожий. Дышу свежим, чуть влажным воздухом. Наслаждаюсь тишиной и покоем. Борюсь с тошнотой, терплю головную боль.

По закону жанра, сейчас должен идти дождь, чтобы подчеркнуть горечь утраты, общую скорбь и уныние. Чтобы капли смешивались со слезами на щеках, придавая картине натуральный эффект. Но дождя нет. И слез нет. Есть желтое солнце, черный лакированный гроб, белые калы. И кто-то внутри на матовых шелковых простынях. Кто-то, кого я знала и тот, кто остался в прошлом.

Мне не хватает смелости подойти ближе. У меня не хватает желания увидеть то, что видят сейчас другие люди. Их много, в основном мужчины. Я вижу их спины и затылки и этого вполне достаточно на данный момент. Достаточно для похорон. Затылки и спины. Только бы не черный гроб и белые калы.

Губы изгибаются в слабой полуулыбке, острые каблуки вязнут в мягком гравии, ногти впиваются в тонкую кожу ладоней. Закрываю глаза и тихо шепчу: «Счастливого пути».

Нащупываю в сумке пачку сигарет, хочу прикурить и никак не могу найти зажигалку. Руки дрожат. И сердце как будто хрустальное, бьется и разбивается. Вдребезги.

– Аня? – я не слышу, как ко мне подходит Алина. Она щелкает зажигалкой и подносит слабый огонек к моей сигарете все еще нервно зажатой в онемевших губах. – Я рада, что ты все-таки пришла.

– Ммм, – отвечаю, глубоко затягиваясь и выпуская ровную струйку дыма в небо. – Ты настаивала. Я не могла отказать.

На Алине одето черное глухое платье до колена. На шее тонкая нитка жемчуга, на губах прозрачный блеск. Ее волосы прикрыты маленькой шляпкой, а глаза кружевной вуалью. Она бледная и уставшая. Смотрит на меня стеклянным взглядом и тщетно пытается улыбнуться.

– Я хотела, чтобы все было по высшему разряду, – словно оправдывается она, оглядываясь на белые калы. Их плотные белоснежные лепестки дрожат под порывами ветра. Беззащитно и жалостливо. Отворачиваюсь в сторону, чтобы не встречаться с ней взглядом. Даже солнцезащитные очки не создают для меня должного барьера. Между мной и остальным миром. А я не хочу в нем участвовать. И присутствовать тоже не хочу.

Алине пришлось нелегко. На ее хрупкие плечи легло слишком много забот. Мне ее жаль, и я киваю:

– Все хорошо. Все прекрасно. У тебя получилось.

– Ты, правда, так думаешь? – с надеждой переспрашивает она и берет меня за руку. Наши пальцы переплетаются, ее ладонь легко сжимает мою.

– Конечно, – снова киваю. Как китайский болванчик. Чувствую себя также. Пустой деревянной игрушкой. – Как твои дела?

Меня не сильно интересует этот вопрос. Я спрашиваю, чтобы чем-то заполнить между нами тишину. Я спрашиваю, потому что должна что-то спросить. Я спрашиваю, потому что мы провели с ней вместе последние несколько лет, и чисто теоретически нас что-то должно связывать. Например, горе. На деле, мы как будто по разные стороны бетонной стены. Или баррикады.

Она говорит:

– Лучше, чем я предполагала, но одной мне трудно.

Мне слышится в ее интонациях укор, но я ничего не могу с ним поделать. Притушить, погасить, обезвредить. Я ничего ни с чем не могу поделать. Я покачиваюсь на волнах прострации, чувствуя предательскую слабость в коленях. На которые я бы с удовольствием немедленно опустилась.

– Тебе нужна Вика, – тихо замечаю я. – И Тимур. Их надо найти.

Алина наклоняется ближе и шепчет мне почти на ухо:

– Ты мне тоже нужна.

– Сумасшедшая популярность, – зло усмехаюсь я, не забыв приклеить на губы кривую улыбку. Улыбка получается невыразительная и блеклая. Тоскливая, как это кладбище. – Позволь напомнить тебе про мои небольшие проблемы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Алина приподнимает край вуали и кротко усмехается:

– Твои проблемы – вопрос времени, – ее слова падают между нами, как комья земли. Падают и рассыпаются под ногами. Превращаются в пыль. – Сергей оставил завещание. На следующей неделе мы должны приехать к его адвокату.

Она говорит:

– Помимо похорон, мне пришлось вчера заниматься и этим вопросом. Так вот, оказывается, у него был сын, который то ли погиб, то ли пропал без вести пару лет назад. Ты знала об этом?

Провожу рукой по волосам, попутно отрицательно качая головой. Узнаю Алину. Узнаю Алину. Узнаю Алину. Ту Алину, с которой я встречалась ранним утром… Вчера? Позавчера? Деловую, собранную, сдержанную. Не потерянную, не разбитую. Уставшую, но каменную.

Сука, бл?дь.

Сжимаю зубы.

Алина – хороший организатор. Алина – хороший руководитель. Алина та, за кого надо держаться. Но держаться за нее не хочется. Хочется развернуться и уйти.

Она говорит:

– Пока не думай об этом. Я все решу и улажу. Все будет хорошо, я в этом уверенна. Сергей позаботился о нас. И вот еще что, – она вдруг протягивает мне толстый ежедневник. Как фокусник. Исписанный толстый ежедневник с множественными закладками, визитками, наклейками. Его корешок распух от хранящейся внутри информации. Он испачкан чернилами, его края истрепались и выцвели.

Некоторые вещи я не доверяю своей памяти. Некоторые вещи я предпочитаю записывать.

– Я подумала, что тебе это может пригодиться. Для него, – добавляет Алина и кивком указывает в сторону. Небрежным и снисходительным жестом, полным умеренного недовольства. Я отвлекаюсь от созерцания городской панорамы и смотрю, куда она показывает. Пока я еще не в курсе, о чем она толкует. Пока я еще выныриваю из ее потока слов, как из ледяной воды.

И тут я встречаюсь с ним глазами. Нет. Не так. Это продолжительный процесс. Сначала я окидываю взглядом общий план всех присутствующих на похоронах. Их так много, и все они в черном, что мне не зацепиться за что-то конкретное. Не остановиться, не присмотреться к деталям. Им не привлечь мое внимание. Они сливаются для меня в траурную однотонную массу. Как достойный фон всей церемонии. Я не вижу и не хочу видеть лиц. Одни тени. Или тени теней. Не имен, ни фамилий. Общая панорама людей. Общая картина происходящего.

В этот момент я спотыкаюсь об его взгляд. Чувства такие же, как если на полном ходу врезаться в стену. Внезапно и со всего размаху. Романов стоит в окружении охраны и ненавязчиво за нами наблюдает. Лениво, но с пристальным интересом. Он чуть наклоняет голову вниз, давая понять, что прекрасно все видит. На его губах появляется тень улыбки.

Минута мне требуется для того, чтобы собраться духом и сделать недовдох. Осторожно втягивая через нос воздух, медленно наполняя им легкие. Аккуратно, словно совершая ювелирную работу. Без резких движений. Чтобы было незаметно появившуюся легкую дрожь по всему телу.

– Что он здесь делает? – забираю у Алины ежедневник, прижимаю его к животу и стискиваю пальцами мягкую обложку. Так немного легче. Это простая манипуляция позволяет взять себя в руки. Как будто все мое естество заключено в исписанном ежедневнике, и чем сильнее я его сжимаю, тем меньше мне хочется завалиться в обморок. Хотя бы для того, чтобы покинуть на некоторое время эту реальность, а вернуться уже в какую-нибудь другую.

– Ань, это не вечеринка, куда приходят по приглашениям, – спокойно замечает она. – Я никак не могла на это повлиять.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы с ней смотрим друг на друга в святом непонимании. Секунду или около того.

– Понятно, – касаюсь ее плеча и целую воздух возле щеки. Прощаюсь. Нам нечего больше сказать. Мне нечего здесь больше делать. – Удачи, дорогая.

Не успеваю я направиться к машине, как вокруг происходит какое-то движение. Что-то трогается с мертвой точки, нарушает вязкое молчание окружающих. До сих пор мне казалось, что только наши голоса раздавались в незыблемой тишине. Но стоило мне сдвинуться с места, как мир ожил, зашевелился. Я вижу Алину угрюмо смотрящую мне вслед. Вижу, как к ней приближается группа людей. Мне не хватает нескольких мгновений, чтобы тихо исчезнуть отсюда. Мы оказываемся в бесконечном потоке людей. Мы оказываемся в бесконечном потоке слов. Это слова соболезнований, сожалений, утешений. Они льются со всех сторон. Одинаковые, монотонные и до ужаса невыразительные. Но среди них я слышу и другие фразы, сказанные другими интонациями. Я слышу предложения и намеки. Между строк. Между «Какая утрата» и «Как на счет ужина на следующей неделе». Очень корректные и завуалированные приглашения. Полушепотом, с придыханием. Тактичные и любезные. Но с одной сутью.