Антарктическая одиссея. Северная партия экспедиции Р. Скотта - Реймонд Пристли

Ну, а теперь, не теряя ни минуты, – на боковую. Еще дожевывая последний кусок, люди начинают дрожать от холода в пропотевшей за день одежде. Двое выходят из палатки, понадежнее закрепляют сани и добавляют лопату-другую снега на борта палатки, третий же метелкой или сложенными рукавицами смахивает со стен иней и подметает пол. Ему передают спальные мешки, он раскладывает их на полу. Затем его товарищи заползают в палатку и застегивают вход.

Каждый раскатывает свой мешок, садится на него и стягивает с себя обувь, носки и ветрозащитную одежду. Носки и финеско[51], в которых шли весь день, насквозь мокрые от пота, закладывают под рубашку, чтобы за ночь просушить теплом своего тела. Ботинки же подвешивают к стойке, поближе к верхушке палатки – по крайней мере никто на них не уляжется и к утру они замерзнут по форме ноги. Горе новичку, который пренебрежет этими предосторожностями! Его носки придется оттаивать над котлом, но и после этого он час или два будет чувствовать себя весьма неуютно, а чтобы влезть в финеско, ему придется не меньше получаса упорно работать над ними. Раза три такое случалось и со мной, и смею вас заверить, большей муки не придумаешь. Не говоря уже о почти невыносимой боли, тебя мучает еще и сознание того, что ты заставляешь лишние полчаса мерзнуть товарищей, которые, если они не отъявленные добряки, вымещают на тебе обычное по утрам плохое настроение и отзываются о твоей персоне далеко не лучшим образом.

Первую ночь санного похода, будь то летом или весной, участники, как правило, проводят без сна – требуется известное время, чтобы привыкнуть спать, спрятавшись с головой в мешок, практически без доступа свежего воздуха. Но не высунешь же голову из мешка при температуре ниже нуля, и это причиняет наибольшие неудобства в весеннем санном походе умеренной продолжительности. Пар от дыхания спящего оседает инеем на горловине спальника, пропотевшая от тяжелой дневной работы одежда под влиянием тепла отдает свою влагу, которую, естественно, поглощает спальник, день ото дня становящийся все тяжелее. (Спальные мешки из оленьих шкур мехом внутрь, которыми мы пользовались в экспедиции Шеклтона, к концу путешествия весили на 10-20 фунтов [4,5-9 кг] больше, чем в начале.) Заснуть удается лишь после того, как весь лед, образующий дополнительный вес, стает и спальник нагреется. В итоге к концу первой недели похода его участникам казалось, что они вообще не спят. Ночи казались бесконечными, люди вставали утром не отдохнувшие. На самом деле они, конечно, хоть и плохо, но все же спали, однако две недели такого режима могут свалить с ног и самого сильного человека.

Увидишь или пощупаешь такой мешок – и начинаешь верить рассказам о том, что, бывает, в спальник приходится влезать несколько часов или же он замерзает до такой твердости, что никак не удается свернуть его для погрузки на сани. Нам, к счастью, не пришлось испытать ничего подобного благодаря двум обстоятельствам, связанным между собой: во время нашего похода ни разу не было чрезмерно низкой температуры и, кроме того, мы вывертывали спальные мешки мехом наружу. Волосяной покров весь день проветривался, влага, скапливавшаяся у горловины, постепенно испарялась, а образовавшийся внутри лед мы ломали, нажимая сверху на мех, и вытряхивали из мешка.

Много спорят о том, как лучше пользоваться спальным мешком – мехом внутрь или наружу, и до сих пор в этом важном вопросе нет единодушия. Мой опыт подсказывает, что в длительных путешествиях предпочтительнее выворачивать мешок шерстью внутрь. При температуре ниже -45° [-42,8°C], наверное, лучше, чтобы мех был ближе к телу. Если термометр показывает больше 15° [-9,4°C], влага внутри мешка не собирается, и тогда опять-таки приятнее ощущать внутри мех. Температуру ниже -45° мне самому испытать не пришлось, но люди бывалые утверждают, что в такой мороз согреваешься только в спальнике мехом внутрь.

Утром события разворачиваются в обратном порядке. По сигналу побудки путешественники влезают в дневную одежду, сворачивают и специальным ремнем завязывают спальные мешки. Кок разжигает примус, товарищи подают ему снаружи котлы и, пока готовится завтрак, поправляют багаж на санях. Чтобы согреться, они притоптывают ногами и даже боксируют по несколько минут в меховых рукавицах вместо боксерских перчаток.

И тут у них снова преимущество перед коком – бедняга вынужден сражаться с примусом до того, как сумеет восстановить кровообращение. Когда примус разгорается и можно не опасаться, что он затухнет от малейшего дуновения воздуха, кок расстегивает вход, впускает товарищей в палатку, и при благоприятном стечении обстоятельств минут через двадцать все уже едят похлебку, а во внутреннем котле закипает какао.

Выпивают его немного позднее, после того как сменят ночную обувь и носки на походные, а ночной набор одежды спрячут в спальник. Затем снимают палатку, грузят вещи на сани и через несколько минут партия снова пускается в путь.

Первый весенний поход Северной партии начался 29 июля в 8 часов утра. Мы взяли курс с мыса Адэр на остров Дьюк-оф-Йорк, в глубине залива. Солнце должно было показаться на горизонте 28-го в полдень, но из-за морозного тумана, подымавшегося от открытых полыней на севере, мы увидели его только через два дня, когда огромный красный шар на несколько минут выкатился точно над горизонтом.

В эту первую нашу вылазку светлого времени, когда мы могли передвигаться, было еще мало, что усугубляло тяготы похода: приходилось лежать в спальных мешках помногу часов кряду, притом из этого времени во сне мы проводили не более четверти.

При таких вылазках, когда не вся партия снимается с места, неизбежно оставляешь что-нибудь нужное в лагере. На этот раз, однако, мы паковались так внимательно, что забыли взять только черпак для раздачи пеммикана. Но очень скоро выяснилось, что не все вещи отвечают нашим требованиям. На второй же день путешествия мы убедились, что кое-что из нашей одежды требует переделки до начала основных весенних походов. Вот один пример, показывающий, что удобства путешественников на маршруте часто зависят от ничтожных, казалось бы, мелочей. Ветрозащитные брюки были заужены так сильно, что не налезали на финеско. Известные неудобства от этого мы испытывали еще в хижине – ведь каждый раз перед выходом из дому, натягивая штаны, приходилось снимать обувь. Но, конечно, никогда на головы творцов этой бесценной одежды не сыпалось столько искренних проклятий, как в походе, особенно в этот день. Вот бы отправить их, голубчиков, в легких летних костюмчиках и узких лакированных ботинках в такой весенний поход на санях и посмотреть, каково-то им придется во время метели!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});