Причуды природы - Игорь Акимушкин

Самые маленькие из них — стебельки и прутики (предварительно очищенные от листьев) предназначаются для добывания меда из дупел и термитов из гнезд. Ну, а самые большие — дубины — для обороны.

Доктор Адриан Кортланд из Амстердамского университета со своими сотрудниками много раз и в разных местах проделал интересные опыты. Чучело леопарда с особым электрическим устройством, которое заставляло "зверя" вертеть головой и хвостом, выносили в лес и в саванны, чтобы посмотреть, как будут реагировать на него шимпанзе. В некоторых опытах в лапах леопарда лежала кукла — подделка под детёныша шимпанзе, и тогда обезьяны вели себя особенно смело и агрессивно.

Лесные шимпанзе с воплями, уханьем наступали на "леопарда". Трясли деревья, ломали сучья, вырывали с корнем небольшие стволы и, размахивая ими, как дубинами, всеми способами пытались напугать зверя. Окружили чучело полукругом. Некоторые залезли на деревья, чтобы лучше видеть. Казалось, "леопард" представлял для них большую проблему. Кое-кто из людей, решая сложную задачу, в задумчивости почесывает голову. Так и обезьянами овладевал внезапный зуд. Они энергично стали чесаться, но скребли не голову, а все тело. Беспокоила их, наверное, судьба детёныша. Самых маленьких шимпанзе, нападая, несли на груди или спине. Молодежь постарше держалась сзади. Матери то возвращались к ним и брали на руки, то, оставив, вновь шли в атаку.

Между приступами агрессии, когда обезьяны дружно штурмовали врага, были паузы относительного покоя и отдыха. Тогда они сидели, безмятежно посматривая на вертящее головой чучело, и ели бананы. Через полчаса после первой атаки пришло время заката, и шимпанзе удалились в кусты, оставив на поле сражения "двенадцать сломанных и вырванных деревьев папайи".

Годом позже там же зоологи наблюдали такую интересную сцену. "Леопард" с куклой в лапах заранее был выставлен на тропе шимпанзе. Когда обезьяны его увидели, они дружно ринулись в нападение. Прежняя сцена повторилась, с той только разницей, что одна старая самка подошла совсем близко к "зверю" и обнюхала с достаточно безопасной дистанции куклу, потом вернулась к другим обезьянам, которые ждали в стороне, и несколько раз "отрицательно" покачала головой, словно говоря: "Детеныш не наш" или, возможно: "Он уже мертв". И все шимпанзе молча удалились.

Ни в одном из подобных опытов с лесными шимпанзе Конго и Гвинеи "леопард" не был как следует побит палками. Это был не настоящий бой, а только демонстрация устрашения.

Иное дело шимпанзе саванны. Эти ополчались на "леопарда" всерьез, дубины вырывали здоровенные, длиной до двух метров и больше. Подходили в упор (даже самки с детёнышами на спинах!) и били с размаху с такой силой, что вполне могли переломить хребет живому леопарду. Скорость ударяющей дубины, как показал расчет на кинопленке, — 90 километров в час!

Наконец вожак схватил избитого "зверя" за хвост, рванул к себе и оторвал туловище от головы. Все — враг мертв! И обезьяны уже без страха подошли к "дохлому леопарду", и даже детёныши потрогали его.

Проэстетизм?

Сколько сарказма и насмешек было высказано о живописном творчестве обезьян. Но шли годы, ставились новые опыты, и теперь у биологов иное отношение к обезьянам, которые рисуют.

Первые эксперименты с рисующим шимпанзе были проведены в России Ладыгиной-Котс ещё до революции. Джонни, шимпанзе, за которым наблюдала Ладыгина-Котс, сначала просто чертил прямые линии. По мере совершенствования в рисовании он стал тщательно вырисовывать линии. Потом пересек их под прямым углом поперечными линиями и на этом остановился, больших успехов не добился.

Ладыгина-Котс сравнивала "творчество" шимпанзе с рисунками её четырехлетнего сына и убедилась, что обезьяна, рисовавшая прежде тоже, что и дитя, по мере роста ребенка стала отставать в рисовании. Джонни никогда не мог начертить круг. А изображение круга — предел успеха для всех занимающихся рисованием обезьян. Дети же сначала на определенных этапах идут от каракулей, прямых линий и наконец вырисовывают круг. Следующий этап их манипулирования с карандашом на бумаге — изображения человеческого лица, а потом и фигур людей. Это обезьяне недоступно. Никакая ещё обезьяна в живописном своем творчестве не пошла дальше изображения круга.

Ро Келлог, работник детского сада в Сан-Франциско, собрала 200 тысяч детских рисунков из 14 стран мира и установила: "Они удивительно одинаковы на каждой ступени развития ребенка". Постепенно рисунки усложнялись, одни дети совершенствовали свое рисовальное мастерство быстрее, чем другие, но "все они проходили одинаковый путь".

Десмонд Моррис, куратор Лондонского зоопарка, тщательно сопоставил детские рисунки с рисунками шимпанзе. До того момента, когда ребенок начинает рисовать человеческое лицо, усовершенствование рисовальной техники и увеличение сложности рисунков у детей и шимпанзе идут одинаковыми этапами.

Шимпанзе Конго, бывший под его наблюдением, в рисовании превзошел всех своих собратьев: он не только начертил круг, но и испещрил его точками. За два года Конго "намалевал" 384 рисунка. Все они сделаны "по собственному разумению, не были копированием с образцов и не основывались на подсказке ученого". Достигнув высшего для обезьян совершенства — изображения круга с точками, Конго заскучал, потерял интерес к рисованию, которым прежде так увлекался. Чувствовалось, что он достиг максимума, на который способна обезьяна.

У обезьян на рисунках соблюдена удивительно строгая симметричная композиция. В этом отношении они превосходят детей. С математической точностью обезьяны располагают рисунок в самом центре бумаги. Если заполняют углы, то тоже с большим мастерством: со строгим соблюдением величины рисунков во всех углах. Орнаменты в центре рисунка исполняются тоже симметрично, чего ни один ребенок в возрасте до четырех лет сделать не может.

У каждой обезьяны, можно сказать, свой почерк в рисунке, свои формы изображения. Если показать рисунок какой-либо обезьяны ученому-экспериментатору, он сразу же скажет, кто из его подопытных животных это сделал.

Излюбленной фигурой, которую рисовал Конго, был веер. Множество его вариантов он изобразил на бумаге и стремился всегда поместить его строго в центре.

До 1961 года 30 обезьян занимались рисованием под наблюдением экспериментаторов: 23 шимпанзе, 3 орангутана и 4 капуцина. Немного позже стали давать обезьянам-художникам краски, и рисунки их стали цветными. Сначала делались они пальцем, затем очень быстро и охотно обезьяны научились пользоваться кистью и фломастером.

А до этого Институт современного искусства устроил выставку картин Конго и Бетси (из Балтиморского зоопарка). Руководители зоопарков хотели, чтобы рисунки обезьян никто не покупал, так как эксперименты с ними ещё не окончились. И потому назначили очень высокие цены за образцы творчества обезьян. Но почти все картины были распроданы! У зоопарков появилась новая статья доходов.

Картины покупали не только богачи-снобы, чтобы потешить ими своих скучающих гостей, но и такие знатоки живописи, как Пабло Пикассо, Герберт Рид и известный биолог Джулиан Хаксли.

Ведь обезьяны немало трудились над своими созданиями. Это не было простое каляканье от нечего делать. Обезьяны приходят в лабораторию, где ждут их карандаши и бумага, как на серьёзный урок. Взяв в руки карандаш, они тут же забывают и о биологе, стоящем рядом, и о любимых ими фруктах, обо всем. "Обезьяна достигает такой сосредоточенности, которая ранее считалась для неё невозможной".

"Животные начинали злиться, если их останавливали; когда же у них в процессе работы отбирали рисунок, то они очень волновались. По-видимому, у них существует представление о том, каким должен быть законченный рисунок. Если у Конго отбирали незаконченный рисунок, а затем возвращали его, он начинал рисовать с того места, на котором прервал работу. Следовательно, обезьяна ясно ощущает, что рисунок не завершен. В тех случаях, когда Конго убеждали не начинать нового рисунка, а продолжать трудиться над тем, который им "закончен", обезьяна теряла терпение, начинала хныкать и визжать, а если делались настойчивые попытки принудить её, то она принималась портить рисунок. Она наносила на нем "бессмысленные чиркающие линии."

(Салли Керригер)

Много ли нужно обучать обезьяну рисованию?

Нет, обучать совсем не требуется. Она сама учится в процессе работы. Дают ей просто карандаш и сажают перед чистым листом бумаги, и сейчас же её охватывает волнение, она начинает рисовать. Сначала простые линии (или полосы, если рисует красками) и, рисуя, водит всей рукой по бумаге. Постепенно улучшает технику письма: карандаш держит уже, как и мы, и нажимает на него указательным пальцем, и только пальцами водит теперь по бумаге.