Стеклянный ангел - Зухра Сидикова

Он погоревал неделю. Потом уехал в совхоз на подработку. Вспоминал еще пару месяцев ее сухие потрескавшиеся губы, гибкое податливое тело, а потом завертелась студенческая жизнь, и короткая экзаменационная любовь как-то выветрилась из памяти. Как, оказалось, не окончательно. Иначе с чего это он так разволновался?

- А вот ты совсем не изменился, – Юля улыбается и, оглядывая его, обходит вокруг. – Все тот же Мишаня Плетнев. И все так же на барышень действуешь. Катя моя вон в полном ступоре, – кивнула она в сторону приемной и засмеялась.

«И смех у нее изменился», - с сожалением подумал Миша. В те дни она смеялась по-другому, негромко, чуть отворачивая лицо. Он это точно помнил. А сейчас смеется уверено и твердо, по-директорски.

- Не ожидал тебя здесь увидеть, - говорит Миша, и разводит руками, словно и ее приглашает удивиться вместе с ним. – Вот уж не ожидал.

- И я тебя не ожидала здесь увидеть, - в тон ему отвечает Юля. - Что же привело криминального журналиста в мою школу?

Ого, как это у нее прозвучало! Не хило! Моя школа! Получается же у некоторых: растаяла на пороге института в стареньких застиранных джинсах и возникла спустя несколько лет в образе руководителя учебного заведения. Уметь надо… Молодец, конечно, не то, что Миша. А ведь это она не поступила. Он-то поступил. И что в итоге? У нее – целая школа в подчинении, а он непонятно кто, непонятно что, непонятно где…

Все это конечно не вслух, вслух другое:

- Ну, я не только криминальный журналист. Я сотрудничаю с одним каналом, который сейчас запускает серию программ о передовых технологиях в школах. Вот мне и дали поручение прийти именно в эту школу и соорудить, так сказать, репортаж на злобу дня. Скажем так - предварительный репортаж. Пока только с фотографиями. Оператора с камерой потом привезу. Когда уже наметим примерный план съемок. А фоторепортаж, кстати, может быть, пойдет в журнал, с которым я так же сотрудничаю.

- Тебе действительно посоветовали мою школу? - улыбнулась Юля, а Миша подумал, что эту улыбку без преувеличения можно было назвать самодовольной.

- Действительно, – соврал Миша. И в который раз успокоил себя: «Не буду больше врать, никогда! Клянусь! Последний раз! Сдам материал Рыжову и больше никогда врать не буду».

- Ну, хорошо, пойдем, - Юлька потянула его за рукав, - пойдем, я тебе все покажу. Начнем со спортзала. Его совсем недавно отремонтировали. Если бы ты знал, скольких нервов мне это стоило!

Целый час она водила его по школе.

И целый час он фотографировал, и не уставал удивляться, восхищаться, прицокивать языком.

И все-таки сплоховал. Обложался, как говорит Санек. И даже не заметил, в какой момент потерял бдительность. Так бывает, когда человек думает, что он умнее других. Это уже мамины мудрые слова.

- И что, - воскликнул он якобы пораженный, - ты все это сделала за один год? Ведь тебя на это место сразу после убитого директора поставили?

Юля внезапно остановилась, внимательно на него посмотрела. Поджала губы, сузила глаза.

- Вон оно что? – сказала со злостью, и ему показалось, что она борется с желанием немедленно вышвырнуть его в окно. Как раз распахнула настежь створку, чтобы продемонстрировать, какие отличные, а главное, дорогущие окна, ей удалось выклянчить у спонсора.

- Что? – Миша состроил удивленную физиономию, а сам крыл себя последними словами: «Вот дебил, так подставиться!»

- Так ты из-за этого здесь? Из-за убитого директора? А я-то, дура, распинаюсь… Убирайся отсюда немедленно! Убирайся, пока я охрану не вызвала!

Миша вспомнил сердитого дедулю-охранника и невольно засмеялся, чем разозлил ее еще больше. Она взглянула на него в бешенстве, развернулась на каблуках, быстро пошла прочь по коридору. Миша кинулся следом.

- Юля! Ну, Юлька! Ну, подожди же!

- И как я повелась, - говорила она, каблуки стучали в такт словам, - трепло ты, Плетнев! Был им и остался, ничуть не изменился!

- Ну, Юля, не сердись! Прошу тебя! Ну, работа у меня такая! Ну, остановись, давай поговорим!

Она резко остановилась, - была у нее в характере некоторая резкость движений, стремительность, - он это помнил, еще с того времени помнил. Неужели хотя бы ради того времени она ему не поможет?

- О чем мне с тобой говорить, Плетнев? Ты зачем сюда явился? Здесь тогда уже была полиция, и твои собратья по перу - журналюги поганые, да, да, - энергично закивала она головой в ответ на его укоризненный взгляд, - поганые! Мы все, что знали, им рассказали. А тебе-то что нужно? И почему снова все это всплыло? Три года прошло! Убийц нашли?

- Нет, не нашли. Поэтому я здесь, понимаешь?

- Не понимаю, – резко ответила Юля, - не понимаю, и не хочу понимать.

- Я провожу журналистское расследование, Юля, помоги мне, - задушевно попросил ушлый Мишаня.

- А ты не мог мне сразу сказать? – Юлька опять внезапно остановилась, и Миша, чуть не сбив ее с ног, схватил ее за плечи.

Юлька растерялась на мгновенье, потом оттолкнула его.

- Это что такое? Не хватало еще…

- Ну, прости меня, Юля. Прости. Нужно было сразу тебе сказать.

- Я как дура перед ним распинаюсь… – с обидой повторила Юлька.

- Ну, прости, я просто не знал, как начать.

Они дошли до кабинета.

- Катя, кофе мне! Покрепче, - строго обронила Юлия Сергеевна, проходя мимо стола вновь засмущавшейся секретарши.

Миша вошел следом. Встал на пороге, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Юля села за свой рабочий стол, стала перебирать бумаги.

Потом подняла на него глаза. Щеки у нее горели, а в глазах засверкало такое негодование, что Миша даже поежился.

- Не смею тебя больше задерживать.

- Ну, Юля, прости меня.

- И я ничем не могу тебе помочь.

- Да ладно тебе, Юлька, - он подошел к ее столу, наклонился к ней. – Понимаешь, у меня ситуация совершенно критическая. Я работу потерял. От этого репортажа зависит все мое будущее. Это правда, без трепа.

Он губами прикоснулся к ее волосам. Когда-то это срабатывало.

В это время вошла секретарша. Застыла, оторопев, на пороге.

- Катя, ну что вы встали? – нетерпеливо воскликнула Юлия Сергеевна, - несите кофе!

Катя поставила поднос на стол и быстро ретировалась.

Юля выпила свой кофе, Мише не предложила.

А он и не просил, решил посидеть тихонечко - пусть успокоится.

Десять минут прошло в полной тишине, было слышно только тиканье часов, висевших над полированным директорским столом.

Наконец она заговорила:

- Я все равно ничего не знаю об этом убийстве. И никто в школе не знает.

- А ты не могла бы просто рассказать мне о бывшем директоре?

- Что я могу тебе рассказать? Я его не очень хорошо знала. Его сверху спустили, он всего год поработал директором нашей школы, а потом его…

Она многозначительно поглядела на Мишу.

- А как ты здесь оказалась? Ты тогда так внезапно исчезла. Я искал тебя, и потом ждал, что ты объявишься.

- Да уж, – усмехнулась она, - представляю себе…

- Я серьезно, - Миша изобразил обиду, – ты даже не попрощалась, ничего не объяснила.

- А что там было объяснять? Не поступила и все, меня из общежития сразу выперли. Пришлось на вокзал ехать.

- Но все-таки ты могла бы… После всего, что было между нами… - укоризненно начал Миша.

- Ладно тебе, - перебила его Юля, - думаю, ты недолго расстраивался.

- Не в этом дело.

- Да, не в этом! - Юлька вспылила, вскочила с места, заходила, звонко отстукивая каблуками по кабинету. - Не в этом! А в том, что я не могла остаться. Негде было и не на что. С трудом наскребла денег на билет в ближайший областной городишко, туда и поехала. К счастью меня приняли в местный пединститут, общежитие дали. Сначала сильно горевала – амбиции и все-такое, и тебя вспоминала, но потом как-то все быстро наладилось. Втянулась, пошла работать в школу. Оказалось, что у меня недюжинные организаторские способности. Я придумала несколько педагогических фишек. Родители повалили со всего города в ту школу, в которой я работала. Уже на четвертом курсе я завучем стала, меня на всех совещаниях расхваливали. Талант, мол, наше будущее.

- А как же ты здесь оказалась?

- Как-то меня на семинар послали общероссийский, и на этом семинаре я познакомилась с одним пожилым человеком. И он меня к себе на работу позвал, вот в эту самую школу. Сказал, что уходит на пенсию через год и хочет за этот год меня подготовить и оставить после себя директором. Конечно, я отнеслась к этому с большим воодушевлением, все бросила, прилетела сюда просто на крыльях. Целый год мы с ним работали, планов было громадье… А тут этот карьерист, бездельник хренов!.. Спустили его сверху… Директор! Тот еще проходимец! Я за него пахала, отдувалась, а он только бумажки подписывал да наверху моей работой хвастался, выдавая за свою.

- И когда его не стало, ты заступила на это место?