Безграничье - Лана Тихомирова

- Бои еще не начались, я поспешил прийти к тебе. Мы здесь, не далеко.

Спустя час таких перебежек мы добрались до места. В доме горело одно-единственное окно. На четвертом этаже были распахнуты все двери, а из одной доносился шум, какой обычно доносится с окончания студенческой попойки: кто-то кого-то бил.

Угрюмый Виктор поспешил на помощь. Я вошла в квартиру, где стоял сущий кавардак, только когда драка уже была прервана. Угрюмый Виктор держал в одной руке Виктора-императора и какого-то вихрастого Виктора. Первый все еще не терял надежд добраться до вихрастого, а тот безвольно повис и начинал шмыгать носом. Все остальные Викторы галдели, но, увидев меня, синхронно смолкли.

- Богиня моя пришла! - упал на колени Виктор-В-рубахе.

- Муза! Любимая! Дорогая! Спасительница! - загалдели другие Викторы, среди которых были и музыкант, и художник, и даже совсем худенький невзрачный алкоголик.

Все они выглядели по-разному. Музыкант, Художник и Виктор-В-рубахе была вполне здоровы. Виктор деревянный и алкоголик серенькие, тонкие, вялые, почти не соображали что происходит. Угрюмый Виктор был самым большим и судя по всему главным в компании. Виктор-император был хоть и худеньким и мелким, но бойким и веселым. Поэт, во-первых, расстроен тем, что его побили, во-вторых, недоволен тем, что его к чему-то принуждают. В углу я заметила еще одного самого маленького Виктора. Несмотря на рост, этот Виктор обладал пронизывающим взглядом зеленых глаз, холодным лицом расчетливого убийцы.

- Виктор, сколько раз тебе говорить, чтобы творить не обязательно сходить с ума! - увещевал Угрюмый Виктор.

- Я не хочу! Я хочу быть отдельно от вас, свора неудачников! - вопил Поэт.

- Он не трезв! - сдал Поэта Император, - Алкаш, иди сюда, - тонкого алкоголика услужливо подтолкнула вперед кукла.

- Видишь, Виктор! Это он, он его споил! - доказывал что-то император.

- Заткнись, - спокойно сказал Угрюмый, - Мне все равно, кто кого поил… Мы все единая личность. Каждый из нас поодиночке не сможет. Понимаешь ты это? - обратился он к Поэту.

- Вы мне не нужны! - заносчиво сказал Поэт.

Император не выдержал и дал Поэту пощечину.

- Послушай, если ты не прекратишь его бить, я тебя самого отметелю, мало не покажется, - рявкнул Угрюмый, - А вот без нее ты сможешь? - Угрюмый осторожно повернул голову Поэта в мою сторону.

Поэт недолго ко мне приглядывался, потом расцвел и понесся обниматься, но Угрюмый и император его удержали.

- Ты убить ее хочешь, дуралей? - провизжал Император.

- Потом наобнимаетесь, - буркнул Угрюмый.

- Да-да!… Она мне нужна!!! - восклицал Поэт, пытаясь вырваться ко мне.

- Значит, ты идешь к нам, - сказал Музыкант.

Угрюмый развернул Поэта и толкнул к Музыканту в объятья, там его тут же обняли Художник и Виктор-В-рубахе. Алкаша и Куклу они уже обняли. Угрюмый и император замешкались.

- Влад! Иди к нам! - позвали его Музыкант и Художник.

Маленькая фигурка в углу встала на ножки.

- Делаю это только потому, что мне дорога память о Клер и Зое… - он злобно просверлил меня взглядом и обнял ногу художника, выше не доставал. Угрюмый выдал подобие улыбки, и они с императором обняли всех остальных.

Все сливались в единую массу, в которой разобрать было ничего нельзя.

- Больно! Больно! - вопил кто-то, - Заткнись, дурачина!… Ты мне ногу отдавил… Была б у тебя нога, я б еще и потоптался!.. Перестань ко мне так прижиматься!… А как мне к тебе еще прижаться? Я итак почти пропал!

Вопли кончились через пять минут, когда на ковре комнаты стал потряхивать бедной своей головой мой Виктор, целый и невредимый. Я подалась вперед, чтобы обнять его.

- Пока я не уверен, что это можно, - остановил меня Виктор, - Я так рад тебя видеть. Я так соскучился!

- Идем, к ван Чеху, он будет беспокоиться, когда не увидит меня рядом.

- Идем, цветочек мой, идем, - Виктор сам в последний момент оторвал руку, чтобы не коснуться меня. Мы вышли из квартиры спустились на лифте и провалились в ночь.

Глава 17.

Мы застали доктора в мрачном возбуждении.

- Ты хотя бы записку оставить могла, дескать, доктор, так и так, убежала спасать Виктора! - накинулся на меня ван Чех, - Я просыпаюсь, тебя нет… Что я должен был думать? Что один-одинешенек теперь стану спасать Британию и весь мир?

Здравствуй, Виктор, - доктор приветливо потянул ему руку.

- Я боюсь это пока не безопасно. Я очень рад вас видеть, Вальдемар! - Виктор светился от радости.

- Простите, доктор, - только смогла оправдаться я.

- Извинениями сыт не будешь! - огрызнулся ван Чех.

Он помолчал, пробежался из угла в угол квартиры и буквально накинулся на меня, закутав в объятья, как в одеяло:

- Прости, Брижит, я так не пугался с того раза, как Лянка сделала вид, что украла мою семью… У меня же, кроме семьи и вас никого… Прости, сестренка!

- Доктор, что с вами? - недоумевала я.

Таким ван Чеха я не видела никогда - от него пахло страхом, неуверенностью. В какие бы передряги мы с доктором не попадали, лучшими его спутниками всегда были шутки и уверенность, а раз даже ван Чех боится, то дело должно принять куда более серьезный оборот.

- Я слишком редко вижу сны, чтобы привыкнуть к кошмарам… - смущенно ответил доктор, выпуская меня из рук, - Мне приснилось, что я проснулся на дежурстве, и ничего этого не было. То есть совсем ничего. Я по-прежнему был врачом четвертого отделения нашей клиники, но… там никого не было: ни тебя, ни Британии. Радостно, что Пенелопа была жива, но Виктор болен… В разные периоды жизни, какими бы они нам не казались, всегда есть что-то радостное… Пенелопа была жива… Но если бы она мне не сказала, что рада тому, что я думаю о ней так часто, и вспоминанию о ней живется хорошо, я бы так и не понял, что это сон… Я сильно перепугался… нет тебя, значит, нет вылазок в Пограничье, значит, все пошло иначе… Может быть, мы с Британией так и не решили сблизиться… - доктор волевым усилием заставил себя замолчать, - прости, Виктор, - буркнул доктор.

- Я все понимаю, - ласково улыбнулся Виктор и с горечью посмотрел на меня. Доктору он сейчас завидовал как никогда.

- Виктор, мне очень нужно, чтобы ты нашел Британию, - вцепился в него взглядом доктор.

- Не вопрос. Она в лесу на Морском шоссе, километров десять от города, не больше, а от дороги очень далеко, в чаще, - тут же сказал Виктор.

- Ты это прямо вот так понял? - удивился доктор.

- Понимаете, когда я наступил в эту жижу в коридоре, то не понял, что произошло. Я на мгновение потерял возможность что-либо понимать… Когда обнаружил себя, то оказалось: по частям. Это как очнуться, а твои ноги на другом конце комнаты, а руки вот они рядом, но тоже отдельно от тела. Откуда-то взялось чутье: что можно делать, а чего нельзя. Я этому внутреннему голосу доверяю, как зверь своим инстинктам. Мне не понадобилось много времени, чтобы собраться воедино. Когда я собрался, получилось, что кто-то из меня отказался возвращаться, дескать, ему и тут хорошо. Посовещавшись, я решил, что нужно звать на помощь Брижит. Даже будучи разделенным, я не терял связи с теми, кто мне дорог. Эта способность тоже открылась внезапно. Спросите меня о ком-нибудь другом, кого я не знаю. Я смогу его найти и почувствовать, но это займет много времени.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});