Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Безусловно, если только вас не заставит это сделать крайняя необходимость. А что касается жалости…
– Я в ней нуждаюсь. Час назад я узнал, что вы забрали мою шкатулку, и стал обдумывать, каким образом я могу получить ее назад. И пришел к выводу, что я могу вас только умолять. Шкатулка моя, ибо я ее купил. Содержимое тоже мое, за него я… принес большую жертву. Я прошу вас вернуть мне ее назад.
– Какие доводы вы приводите?
– Моя нужда. Мне необходима эта шкатулка, тогда как вам она совершенно не нужна.
– В этом вы ошибаетесь, мистер Чапин, она мне тоже нужна. Какие у вас есть еще доводы?
– Никаких, я прошу вас меня пожалеть.
– От меня вы не дождетесь ни сочувствия, ни жалости. Есть один довод, который мог бы меня убедить. Но я знаю, что вы пока не готовы говорить об этом, а я не готов потребовать от вас этот довод. Ваша шкатулка будет храниться в надежном месте, к ней никто не будет прикасаться. Она мне нужна как гарантия того, что вы явитесь ко мне, когда я буду готов к этому визиту… Арчи, принеси сюда шкатулку, чтобы мистер Чапин не заподозрил нас в обмане.
Я отпер шкаф и достал с верхней полки сокровище Чапина. Поставив шкатулку на стол Вульфа, я снова поразился, до чего она красива. Теперь глаза калеки были прикованы ко мне, а вовсе не к шкатулке. Мне в голову пришла смешная мысль: наверно, ему приятно, что я с ней так аккуратно обращаюсь. Из чувства противоречия я провел по крышке два раза ладонью, делая вид, что вытираю пыль.
Вульф велел мне сесть на место.
Чапин вцепился в ручки своего кресла, как будто приготовился к прыжку. Он спросил:
– Могу я ее открыть?
– Нет.
Он поднялся, держась за край стола.
– Я только подниму крышку…
– Нет. Очень сожалею, мистер Чапин, но вы не должны трогать этот предмет.
Калека склонился над столом, глядя в самые глаза Вульфа. Я насторожился, как бы он не стукнул Вульфа палкой по голове, особенно когда Чапин начал истерично смеяться. Впрочем, он тут же взял себя в руки, а его светлые глаза снова стали холодными и бесстрастными. Он поднял трость и направил ее на шкатулку, как бильярдный кий. Трость толкнула шкатулку, не резко, но достаточно сильно. Шкатулка скользнула по поверхности стола, на мгновение задержалась на краю, но тут же упала на пол и покатилась к моим ногам.
Чапин не смотрел на шкатулку, его глаза были устремлены на Вульфа.
– Я говорил вам, сэр: я познал, что такое жить милостыней. Теперь я узнал, как жить без нее.
Он дважды наклонил голову, как лошадь под дождем, резко повернулся на каблуках и захромал к двери. Я оставался на своем месте: мне не хотелось выходить в прихожую помогать ему одеться. Мы слышали, как отворилась и затворилась дверь.
– Убери эту злосчастную шкатулку, Арчи, ей не место на полу, – вздохнул Вульф.
Глава 15
В то утро я больше не выходил из дому. От парней поступали обычные донесения: ничего нового. Фред Даркин, давясь от смеха, сообщил по телефону, что он и его коллеги составили блестящую процессию, сопровождая Чапина до дома Вульфа. После этого они отдыхали за углом на Десятой авеню, ожидая известия о кончине Вульфа. Потом они так же торжественно проводили Чапина домой.
После ленча я сел в машину и отправился на охоту за Хиббардом. У меня было столько же шансов отыскать его, как и получить любовную записку от Греты Гарбо, но все равно я продолжал разнюхивать все вокруг.
Я решил нанести визит в контору Фердинанда, биржевого маклера. Мне было известно, что Хиббард вложил часть своих средств в компанию «Голбрейт и Бауэн», которая, видимо, спекулировала ценными бумагами. Поэтому я считал, что от Бауэна я могу услышать о Хиббарде больше, чем от всех остальных членов Лиги. Деньги – это все-таки деньги!
Войдя в офис на двадцать первом этаже одного из зданий на Уолл-стрит, я сказал себе, что надо повысить долю Бауэна в общем котле, независимо от того, что сказано в банковском донесении. Аренда только этого помещения стоила им черт знает сколько. Дельцам средней руки это было не по карману. Вся обстановка, включая полированный пол с толстым ковром, наводила на мысли о том, что в качестве стенографистки они наняли бы как минимум герцогиню!
Меня провели в личный кабинет Бауэна. Размерами он походил на танцевальный зал, а лежащие на полу ковры вызывали необоримое желание разуться и погулять по ним босиком. Бауэн сидел за очень элегантным письменным столом, на котором не было ничего, кроме «Уолл-стрит джорнал» и красивой пепельницы. В одной руке у Бауэна была длинная толстая сигара, над которой вился душистый дымок. Я подумал, что, очевидно, это настоящая турецкая сигара, хотя сам никогда таковой не пробовал.
Мне этот тип не нравился. Если бы мне предложили «пришить» это убийство ему или Полю Чапину, я бы подбросил монетку…
Он воображал, что оказывает мне великую милость, предлагая присесть. Если бы это был прожженный делец с сомнительной репутацией, я бы смирился. Но вот такая птица, воображающая себя помесью Джона Рокфеллера и лорда Честерфилда, в то время как в ней не было ничего ни от первого, ни от второго, вызывала у меня желание дать ему затрещину.
Я сказал Бауэну то, что говорил им всем: мне хотелось бы услышать о его последней встрече с Хиббардом. После долгих раздумий он наконец вспомнил, что последний раз они виделись более чем за неделю до исчезновения Хиббарда, в театре. Ничего такого не было сказано, что имело бы отношение к теперешнему положению вещей.
Я спросил его:
– У Хиббарда имеется доля в вашей фирме?
Он кивнул:
– Да, уже давно, но он не увлекается спекуляциями. Он вкладывает деньги в ценные бумаги.
– Вы могли бы мне помочь какой-нибудь ценной информацией. За несколько дней до исчезновения не сделал ли он каких-либо необыкновенных распоряжений? Не потребовал ли свои деньги?
– Нет. Счет Энди вот уже две недели не участвует в сделках, и никакой инструкции он не оставил.
На этом мы распрощались.
От шести других я узнал столько же, сколько от Бауэна, и это прекрасно демонстрировало «продвижение вперед» в поисках Хиббарда. Это был триумф! Поэтому я возвратился домой к обеду в самом «радужном» настроении. Обрадовало меня и то, что, пока я находился у Бауэна, какой-то недоросль нацарапал на двери моей машины несколько ругательств. Мне все так опротивело, что я не хотел даже слушать застольные беседы Вульфа, который во время еды совершенно забывал, что на свете существует такая вещь, как расследование убийства.
После ужина мы пошли в кабинет.
В отчаянии я начал подробно описывать Вульфу все свои бесплодные странствия этого дня, но он тут же попросил меня принести ему атлас и стал рассматривать карты. Ему бы следовало думать о деле, а он развлекается игрушками. Их у него было много, но больше всего я ненавидел атлас. Я еще немного повозился с каталогом луковичных растений и книгой расходов, потом запер все это в ящик и подошел к столу Вульфа, чтобы узнать, что он делает. Он изучал Китай! Атлас у него был великолепный. Вульф развернул складную карту и путешествовал по Востоку.
Не потрудившись даже пожелать ему спокойной ночи, я взял со стола «Черт побери деревенщину» и пошел к себе наверх, завернув только на кухню за молоком.
Облачившись в пижаму и домашние туфли, я уселся в свое самое удобное кресло под торшером, поставил молоко на журнальный столик и принялся за чтение произведений Поля Чапина. Я решил, что пришло время ликвидировать пробел в моих знаниях и сравняться в этом отношении с Вульфом.
К одиннадцати часам я совершенно скис. Молоко было все выпито, и у меня не было никакой надежды познать то, что нашел в этой галиматье Вульф.
Дело закончилось тем, что я бросил книгу на стол и нырнул под теплое одеяло.
Утром в субботу все началось сначала. Хотя я и не верил в успех, я все же продолжал свои поиски – очевидно, потому, что никогда не бросал дела, не доведя его до конца. Без четверти час я позвонил Вульфу, надеясь, что он позовет меня домой к ленчу, а вместо этого он дал мне новое поручение. Сказал, чтобы я где-нибудь перекусил на скорую руку и сразу же отправился к Мансолу. Дитсон позвонил и сообщил, что он получил дюжину луковиц новой разновидности мильтонии, которые только что прибыли из Англии, и предложил Вульфу пару луковиц, если он пришлет за ними.
Когда в разгар расследования какого-нибудь серьезного дела Вульф посылал меня охотиться за его проклятыми орхидеями, я даже не злился, а просто чувствовал себя ослом. Но на этот раз я не так уж переживал, поскольку не верил в целесообразность того, чем занимался.
Я вернулся на Тридцать пятую улицу около половины четвертого и сразу же отнес луковицы Вульфу. Он их не только осмотрел, но ощупал и буквально обнюхал, а потом велел отнести наверх Теодору.
- Лига перепуганных мужчин - Рекс Стаут - Классический детектив
- Рука в перчатке - Рекс Тодхантер Стаут - Детектив / Классический детектив
- Банальное убийство - Рекс Тодхантер Стаут - Классический детектив
- Прочитавшему — смерть [= Убийство из-за книги, Убийство по правилам] - Рекс Стаут - Классический детектив
- Требуется мужчина - Рекс Стаут - Классический детектив
- Всех, кроме пса — в полицию… - Рекс Стаут - Классический детектив
- Смерть хлыща - Рекс Стаут - Классический детектив
- Погоня за матерью - Рекс Стаут - Классический детектив
- Убийство из-за книги - Рекс Стаут - Классический детектив
- Смерть содержанки - Рекс Стаут - Классический детектив