Калейдоскоп - Юрий Евгеньевич Смирнов

будто бродил в совершенно другом месте. Внезапно на него навалилось одиночество, ему вдруг показалось, что он никогда не выберется из этого леса и не увидит своих товарищей, будет неприкаянно шататься по «Вятке» призраком. Он отогнал эти тревожные мысли и ускорил шаг, но ноги цеплялись за высокую мертвую траву, покрытую холодной утренней росой. Кроны смыкались над головой, пряча от человека серое небо. Деревья то расступались, открывая путнику дорогу, то росли так тесно, что ему приходилось раздвигать ветви, чтобы пробраться дальше. Уже через час одежда стала мокрой, с неба снова стал моросить противный холодный дождь, и он поспешил натянуть капюшон.

Дождь шелестел и скрывал все посторонние звуки, и путнику стало казаться, что он бредет в совершенном вакууме. Внезапно он задел что-то ногой и остановился. Его внимание привлек цветной лоскут, показавшийся из-под вороха прошлогодней листвы и слежавшейся хвои. Петр нагнулся и попытался пальцами вытащить его, но тот никак не поддавался. Он присел на четвереньки и стал очищать его здоровой рукой. Неожиданно пришло понимание, что это пола рубашки и под слоем еловых иголок упрятано нечто большое. Петр встал на ноги, пытаясь подавить оторопь. Прямо под ним лежало тело человека, и ему совершенно не хотелось знать, кому оно принадлежит.

– Ни за что на свете я не буду раскапывать чужой труп, – сказал он, обращаясь к деревьям вокруг.

Петр повернулся к находке спиной и побрел прочь, стараясь как можно быстрее увеличить расстояние между собой и покойником, но стоило ему пройти пятьдесят метров, как он снова оказался перед захороненным под слоем хвои телом.

– Да чтоб тебя!

Он снова попытался уйти, но через некоторое время опять наткнулся на это же место.

Петр глубоко вздохнул, догадываясь, чего хочет от него «Вятка». Он присел на корточки и с брезгливостью начал очищать место, где скрывались человеческие останки. Через несколько мгновений он наткнулся на ребра. Вероятно, мертвец пролежал здесь не один месяц или даже год.

– Фу, какая гадость!

Петя остановился, собираясь с духом и представляя, что теперь нужно откопать голову мертвеца. Он стал разгребать хвою рукой, и его пальцы коснулись холодных губ. Он тотчас отдернул руку, увидев, что выше плеч мертвец сохранился в первозданном виде, будто умер только вчера. Петр набрался смелости и освободил от грязи все лицо жертвы. Узнав этого человека, он отпрянул назад и, упав на задницу, отполз подальше от трупа.

– Господи, да что здесь вообще происходит?

Под деревом покоилось тело того самого парня, который некогда, будучи еще мальчишкой, сломал ему руку. Сейчас тот был гораздо взрослее, но все равно узнать его оказалось просто.

– Какого черта ты здесь делаешь?

Петр не сразу поднялся на ноги: его одолела слабость, и он оперся о сосновый ствол в нескольких шагах от мертвеца, который смотрел в холодное небо «Вятки» серыми глазами. Ему вдруг представилось, что мертвец сейчас встанет и ответит на его вопрос, и он еще больше испугался.

Внезапно он вспомнил, что обидевший его подросток действительно бесследно пропал после окончания школы. Поговаривали, что он связался с криминалом, промышлял грабежом и кражами, но вскоре исчез, и никто не знал, что же с ним произошло. Некоторые считали, что он попал в тюрьму на долгий срок, а другие утверждали, что он перешел дорогу другим бандитам и те с ним расправились. То, что сейчас наблюдал Петр, явно говорило в пользу последней версии.

Петр вспомнил эмоции, возникшие, когда он узнал об исчезновении своего давнего обидчика: он испытал облегчение и удовлетворение, сравнимые с тем, что он ощутил, когда умер его отец, долгие годы угнетавший семью. Сейчас ему стало противно и стыдно. Видя изуродованное тело этого парня, которое так и не нашли, он вдруг вспомнил о его матери, не желавшей слышать, что с ее ребенком случилось что-то плохое, и до самого конца верившей, что он объявится.

Петр нашел в себе силы подойти к мертвецу и заметил следы запекшейся крови на лохмотьях рубашки, что лишний раз подтверждало версию о насильственной смерти. Но что он теперь должен был делать? Снести тело на кладбище и похоронить? Или просто пройти мимо? Впрочем, Территория уже ясно дала понять, что мимо пройти не получится.

На рытье могилы ушло несколько часов. Пришлось долго орудовать пустой консервной банкой, выкапывая подходящую по размеру яму. Конечно, она не была столь глубокой, какая требовалась для нормального захоронения, но глубины должно было хватить, чтобы тело полностью погрузилось в землю и не торчало из-под слоя хвои, как сейчас. Процесс затрудняли большие корни, которые приходилось выламывать одной рукой, на что, собственно, и ушла львиная доля времени. Когда с ямой было покончено, он взялся за мертвеца. К несчастью, он сохранился лишь фрагментарно. Кости нижних конечностей, обмотанные рваными джинсами, пришлось положить отдельно и спустить в могилу первыми, туда же последовали ботинки, которые уже совсем не на что было надеть, а вот с остальным туловищем пришлось повозиться. Лохмотья рубашки рассыпались в руке, и тащить останки пришлось за сохранившуюся руку. Когда все части тела оказались на дне ямы, Петр ладонью прикрыл веки усопшего.

– Покойся с миром.

Петр взял в руки горсть земли и бросил ее вниз.

Закапывание заняло гораздо меньше времени, и уже через полчаса он стоял над небольшим холмиком. Он выбрал две большие ветки, очистил от сучков и положил на холмике крест-накрест, отмечая место погребения. Ему по неведомой причине почудилось, что теперь-то на Большой земле покойника смогут найти какие-нибудь нечаянные грибники.

Он некоторое время постоял над могилой и побрел прочь, занимаемый мыслями об искуплении. Возможно ли было предположить, что именно такой ценой бедный испуганный юноша, совершавший зло, получил прощение? Или же вся его жизнь оказалась лишь следствием стечения обстоятельств, затянувших его в темную воронку обратной стороны жизни? Вряд ли кто-либо смог бы ему ответить. Петр понимал, что на любой вопрос, с которым он сталкивался на «Вятке», он должен ответить себе исключительно сам, а она лишь подскажет, на какие именно следует отвечать.

Глава десятая

Борщевик

Когда Волкогонов открыл глаза, то в первые мгновения подумал, что он снова находится на озере подле Могильника: всюду простирался плотный белый туман. Проводник обнаружил себя лежащим на дне лодки и держащим в руках весла; напротив в нелепой позе, смешно раскинув руки в стороны, в съехавшем набок противогазе лежал Костров. Николай хотел подняться на ноги, чтобы привести «туриста» в чувство, но подумал, что вряд ли устоит и запросто может упасть