Восток солнца. Запад луны - Татьяна Николаевна Позднякова

class="p1">— Да, я думаю, он стал что- то вспоминать — ответил Савва, решив промолчать об их разговоре со Степаном. — Даже если он стал вспоминать, ему нужно время всё осмыслить.

— Я не так себе это представляла — Александра тяжело вздохнула- я думала, что мы обнимемся, как раньше, поедем домой.

— Саша, — мягко притронувшись к её руке, сказал Савва — не грусти, я тебя понимаю. Но дай ему время. Пусть разберётся сам в себе. Да и утро вечера мудренее.

— Да Савва прав — сказала баба Маня — главное, что Стёпа начал вспоминать. Все наладится. И давайте пить чай. Потом они пили чай, разговаривали о Степане и подбадривали друг друга… Когда за Саввой закрылась дверь, Степан встал и нашёл в кармане куртки листок с рисунком, который ему привезла Александра. Он лёг, расправил листок и долго смотрел на него. Он сразу понял, что это всё означает и перед ним, как живой привиделся Карпыч…

В тот год, когда Карпыч со Степаном изучали дороги к побережью, осенью умерла Наталья Ивановна — мать Карпыча. Осень выдалась ранняя — рано пошли дожди, стало холодно. Степа и Карпыч перестали ездить на дачу и вечерами играли у Карпыча в шахматы или смотрели телевизор. В один из таких вечеров, Карпыч откуда- то с полки с книгами, достал колоду карт.

— Хочешь, покажу фокусы с картами? — спросил он у Стёпы. Мальчику стало очень любопытно. Они сели за стол. Карпыч открыл новую колоду, хрустнул новыми картами. И вдруг его руки замелькали с такой скоростью, что Стёпа не успевал проследить за ними. То он перетасовал колоду в одну сторону, потом в другую, то разложил веером. Степа смотрел, как зачарованный.

— А теперь смотри — и Карпыч разложил все карты по мастям: четыре шестёрки, четыре семёрки, четыре восьмёрки и так далее.

— Как это у вас получилось? Ничего себе!

— Это ерунда. А теперь ещё покажу.

Карпыч заулыбался. Ему нравился восторг Стёпы, и он стал показывать разные фокусы с картами. Восхищению Степана не было предела. И это что- то было новое и интересное.

— Ух ты! Мне нравится! Я тоже так хочу! Научи меня, дед Карпыч — но Карпыч собрал карты и сказал:

— Нет, Стёпа, нет. Это я так, похвастаться. А карты в руки я тебе никогда не дам. Я хочу, чтобы ты стал хорошим художником, а не картежником, как я.

— Картежником? Что это значит? Мама говорила мне, что вы геолог, часто были в экспедициях.

— "В экспедициях" — Карпыч усмехнулся — Ну можно и так сказать. Я, Стёпа, карточный шулер, картежник — он посмотрел на Степу — ты уже взрослый и пора всё тебе обо мне знать. Всю жизнь играю в карты на деньги и почти всегда выигрываю. По молодости столько денег было! Ммм, не сосчитать! — Карпыч прищурился, посмотрел куда- то вдаль, видимо вспоминая бурную молодость. А Стёпа удивлённо огляделся вокруг. Он не сильно поверил в то, что сказал Карпыч. Много денег? Их окружала очень бедно обставленная комната, старый телевизор, занавески на окнах, посуда в серванте — все это было советских времён. Карпыч перехватил его взгляд

— Не веришь, что у меня было много денег? Я и сам порой не верю, но это было. Только молодой был, дурной, все деньги спускал на гулянки, рестораны и девочек. Жил в Москве, в шикарной квартире, лучшая машина — он вздохнул — у всех на виду, вот и допрыгался. Один раз раскрутили по полной одного, а он оказался зятем какого — то шишки. Он пожаловался. Что ему было, за то, что он проигрался в пух и перья и ещё дачу в придачу, я не знаю. А я загремел в тюрьму. Когда вышел, то выяснилось, что моих бывших дружков всех разогнали. Я остался ни с чем, совсем один. Вот и прибился к одной археологической группе, им очень был нужен черно- рабочий. Помотался немного с ними. Потом мы как- то ехали назад на поезде. Мне уже так надоело быть с этими археологами! Это только по телевизору очень красиво и романтично участвовать в раскопках. А на самом деле мрак: ночевать часто в поле, в палатках, по несколько дней толком не мыться. Копаешься в этой земле! Я подумывал уже бросить их и чем заняться дальше. Остановка поезда была на станции Раздольная и я вышел размять ноги. Вдруг слышу, кто- то окликнул меня:

— Карп! Карп! — Поварачиваюсь, а это мой старый корешь Венька, ещё по Москве. Оказывается он осел здесь, в Раздольном и промышляет картишками в поездах дальнего следования. Он мне предложил:

— Слыш, Карп, давай ко мне. У меня ещё пара ребят. Они не играют толком, на подхвате. А ты первоклассный шулер! В поездах давно всё схвачено!

А меня и уговаривать не надо было. Я остался и ними. Еще несколько лет покуралесил с ними по поездам.

Карпыч замолчал, задумался. Степа смотрел на него во все глаза, не перебивая и ловя каждое слово.

— Знаешь, Стёпа, может и до сих пор ездил, но однажды понял, что старею прыгать по поездам. Хочу домой. Так и сказал Веньке. Он на удивление согласился со мной:

— Знаешь, Карп, ты прав. По поездам и мне надоело уже шарится. Я подумываю насчёт морей. Туда отдыхающие приезжают с Севера с приличными бабками. И затеряться легче. Кинь адресок — если что я дам телеграмму куда приехать. Или ты с картишками тоже решил завязать!

— Да куда я без карт! Я больше ничего не умею. А идея твоя мне нравиться, если что, приглашай — приеду. Вот так я вернулся домой. За эти несколько лет я скопил денег, потому что я понял, что деньги надо откладывать — он посмотрел на Степу — Ну что, шокировал я тебя?

— Нет, Карпыч, я немного удивлён. И теперь мне понятно, куда ты исчезал.

— Да, я еду на большую игру, если Венька приглашает. У него берлога так и осталась в Раздольном, а сам он с весны до осени на морях. Оброс знакомыми, устраивает место для игры и зовёт меня.

Карпыч опять замолчал, Стёпа тоже молчал, он чувствовал, что Карпыч ещё что — то хочет ему сказать.

— Так что, Стёпа, теперь ты всё знаешь про меня. Но к чему это я? Хочу быть с тобой откровенным — ты мне как сын, как товарищ, которых у меня не было. Да я теперь стал умнее и на выигранные деньги покупаю золотые украшения и прячу