Сталин и народ. Почему не было восстания - Виктор Земсков

В первые месяцы войны у высшего руководства СССР имелись, видимо, определенные сомнения относительно благонадежности и патриотического настроя крестьянства. В значительной мере именно этим объяснялось создание по постановлению ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1941 года чрезвычайных политических органов — политотделов при МТС и в совхозах. В дальнейшем же становилось все более очевидным, что поведенческая позиция подавляющего большинства крестьянства безусловно патриотическая, в связи с чем отпала необходимость в существовании на селе указанных чрезвычайных политических органов. Можно согласиться с В. Т. Анисковым, который следующим образом характеризует ситуацию с введением политотделов при МТС и в совхозах в ноябре 1941 года и их упразднением в мае 1943 года: «Видимо, неспокойно было на душе у Сталина и его окружения в отношении крестьянства после недавних репрессий во время коллективизации и в самый разгар голода и мора в стране начала 30-х годов. А потому и позаботились о воссоздании уже «испытанных» чрезвычайных органов с понятными превентивными целями. Но забота оказалась чрезмерной, ибо, как свидетельствуют многочисленные донесения тех же политотделов, колхозное крестьянство оказалось куда более благонадежным, чем могли о нем подумать (исключения здесь не в счет). Более того, как явствует из тех же донесений, политотделам вскоре пришлось не столько политически «курировать» колхозников, сколько, зная истинно патриотические настроения и дела в деревне, все чаще вставать на защиту самих крестьян от непомерного и неразумного сверхизъятия их продукции. Это и послужило одной из причин неожиданно быстрого упразднения политотделов на селе уже в мае 1943 года»[180].

Война крайне тяжело отразилась на состоянии производительных сил сельского хозяйства. В первые же ее месяцы вследствие оккупации из хозяйственного оборота выпали большие площади посевов. Захваченные врагом сельскохозяйственные районы до войны располагали значительной материально-технической базой.

Расходы бюджета СССР на сельское хозяйство к 1943 году по сравнению с 1940 годом сократились в 2,5 раза (с 12,6 млрд до 5,1 млрд р.). Основную часть техники, причем самой лучшей, колхозы и МТС передали фронту. Из села почти полностью были изъяты новые мощные гусеничные тракторы, почти 75 % автомобильного парка, 60,2 % рабочих лошадей. В общей сложности сельское хозяйство лишилось почти 54 % всех своих механических энергетических мощностей, из которых 21,8 % осталось на оккупированной территории и 32,6 % было передано Красной Армии[181]. Резко сократились поставки горючего, запасных частей, инструментов, проволоки, лесоматериалов, брезента и т. д. Такие материалы, как стекло, толь, вообще не поступали. Выполнять возросший объем работ можно было лишь при условии огромного трудового напряжения, увеличения объема конно-ручных работ.

Между тем трудовые ресурсы колхозной деревни довольно сильно сократились. По данным годовых отчетов колхозов, в армию и в промышленность за годы войны ушло как минимум 13,5 млн крестьян. Динамические сведения об изменениях в трудовых ресурсах колхозов приводятся в табл. 1. К началу 1945 года трудоспособных стало меньше на 13 471,5 тыс. (38 %), в том числе мужчин на 12 430,5 тыс. (73,7 %), женщин на 1041 тыс. (4,4 %). Общая численность трудоспособных в колхозах сокращалась вплоть до 1944 года, а мужчин — до 1945 года.

Таблица 1. Численность трудоспособных колхозников (по состоянию на 1 января каждого года)[182].

Сокращение механизации основных работ неизбежно вело к резкому падению производительности сельскохозяйственного труда, продолжительности рабочего дня, росту затрат физических усилий. Если в промышленности производительность труда за годы войны в целом выросла на 14 %, то в колхозах, совхозах и на других государственных сельскохозяйственных предприятиях она снизилась на 40 %.

В условиях войны каждый трудодень, так же как и каждый килограмм хлеба, давался ценой дополнительных физических нагрузок. Поэтому лишь в немногих областях (Горьковская, Ивановская, Ярославская, Костромская и некоторые другие), где существовали более благоприятные условия для восполнения убыли рабочей силы за счет городского, эвакуированного населения, широкой помощи воинских частей (при относительно небольших посевных площадях и более развитом многоотраслевом производстве), имелась возможность удержать производство на довоенном уровне и даже превзойти его по некоторым показателям. В большинстве же районов страны, особенно в восточных, где недостаток рабочей силы и сельскохозяйственной техники оказалось невозможно восполнить, условий для расширенного производства не было. И вполне понятно, что здесь в целом на сопоставимой территории тыловых районов производство в период войны уменьшалось из года в год. Из-за сокращения количества тракторов в МТС колхозам рекомендовалось шире использовать на полевых работах лошадей, волов и даже коров из личных хозяйств. В первых колхозных планах военного времени предусматривалось большее, чем обычно, применение простейших механизмов и орудий ручного труда, организация работ в ночное время и т. д. Широкая инициатива и рационализация сочетались с мерами вынужденного характера, такими как частичный возврат к упрощенным приемам земледелия— переложной системе, мелкой пахоте, посеву по стерне, уменьшению зяблевой вспашки, отступления от севооборотов и ухода за посевами и т. п.

Таким образом, война оказала сильное разрушительное влияние на состояние производительных сил сельского хозяйства. Лишь благодаря стойкости и самоотверженности крестьянства удалось выстоять и дать стране необходимое продовольствие и сельскохозяйственное сырье.

Широко привлекали на полевых работах крупный рогатый скот: в упряжке были быки и коровы. Для максимального использования лошадей вводилась строгая личная ответственность за их состояние, устанавливались нормы выработки, условия оплаты и льготы для колхозников, работавших на своих коровах. Даже в ведущих зерновых районах объем работ на живом тягле уже к весенней вспашке 1942 года составил более 50 % общего объема выполненных полевых работ, тогда как весной 1941 года он достигал почти 4 %. Столь же необычно возросла и доля ручного труда. Если в 1941 году в колхозах Западной Сибири и Красноярского края ручным способом было засеяно 10–20 % яровых зерновых культур, то весной 1942 года — около 50 %. По неполным данным, в 1942 году здесь было приучено к упряжи около 88 тыс. голов крупного рогатого скота, преимущественно коров[183]. В малоземельных районах страны, например в Нечерноземье, увеличение доли конно-ручных работ было еще более разительным.

Активизировалась трудовая деятельность крестьянства. Этому способствовало, в частности, постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 13 апреля 1942 года «О повышении для колхозников обязательного минимума трудодней»[184]. Каждый член сельхозартели должен был вырабатывать в год не менее 100–150 трудодней (в зависимости от района). При этом основная доля трудового участия должна была приходиться на важнейшие периоды сельскохозяйственных работ. Впервые вводился обязательный минимум трудодней для подростков, которым стали выдаваться отдельные трудовые книжки. Колхозники, не выработавшие установленного минимума трудодней, считались выбывшими из колхоза и лишались приусадебного участка. За невыработку трудодней по периодам работ по неуважительным причинам трудоспособные колхозники могли предаваться суду и наказываться исправительными трудовыми работами в самих же колхозах на срок до 6 месяцев.

Однако основной формой воспитательной работы среди колхозников оставались методы убеждения. Санкции, рекомендованные Постановлением от 13 апреля 1942 года, применялись не так уж часто. В 1940 году по тыловым областям колхозники, не выработавшие минимума, составляли 12,6 % трудоспособного населения, из колхоза было исключено 7,7 %; в 1944 году при 11,1 % трудоспособных, не выработавших минимума, установленные законом санкции были применены всего лишь к 3,3 %[185].

Следовательно, есть основание утверждать, что в годы войны применение правовых мер как побудительного средства активизации общественного труда колхозников не только не усилилось, а, наоборот, заметно уменьшилось. Это воочию опровергает имеющие широкое хождение в зарубежной, а в последние годы — в отечественной литературе утверждения о так называемом принудительном труде в колхозах в годы войны, о том, что якобы только с помощью принудительных мер удалось поддерживать трудовое напряжение крестьянства. Подобные утверждения не имеют ничего общего с исторической правдой. Пожалуй, не было ни одной крестьянской семьи, у которых кто-либо из членов семьи не находился бы на фронте. Основную массу крестьянства не нужно было принуждать к тому, чтобы с полной отдачей сил трудиться и этим оказывать посильную помощь своим родным и близким, сражающимся с чужеземными захватчиками.