Отчий край - Во Куанг

— Ну и шутник же вы! — сказал Чум Кео в ответ на жалобы Кыу Канга. — Если у вас нет денег, тогда у кого же они в Хоафыоке есть?!

Кыу Канг стал клясться, что сейчас у него и одного-то су нет, что он, мол, неудачно сделал кое-какие покупки и что у него украли какой-то чемодан.

Нам Мой посоветовал жене Бон Линя отвезти коконы в Фубóнг: там их продать проще простого. В Фубонге было больше сотни шелкомотален, и коконы везли туда со всей нашей округи. Лодки в Фубонг ходили часто — он стоял совсем близко от нас, чуть ниже по течению.

Жена Бон Линя о лодке договорилась с Хыонг Кы. Он все равно собирался идти вниз по реке, продать там соковыжималки для сахарного тростника.

Нам с Островитянином тоже разрешили поехать.

— Становись на руль, — сказал Хыонг Кы Островитянину. — Сможешь на этот раз с ним справиться, потом возьму тебя с собой в верховья реки, на пороги!

Наша лодка быстро шла по течению. Вдоль реки тянулась сплошная полоса густо-зеленого цвета — сады бананов и хлебных деревьев. Иногда мелькали высокие, с раскидистой кроной баньяны или рощицы тонкоствольного бамбука. Кое-где был виден кусочек обнаженного голого берега, его сменяли песчаные отмели.

Вот наша лодка подошла к одному из рыбацких поселков. У берега покачивалось шесть или семь джонок с высокими мачтами. Причал точно шагал нам навстречу, каждой своей ступенькой спускаясь к реке. На берегу лежала опрокинутая вверх дном лодка, ее чинили несколько человек. Неподалеку женщины стирали полотнища шелка и чесучи.

Островитянин настороженно прислушался и сказал:

— Дождь! Приближается сильный дождь!

— Это не дождь, — рассмеялась жена Бон Линя. — Это просто монотонный шум от ткацких станков! Издали и правда на дождь похоже…

Время от времени она показывала на берег, называя села, мимо которых мы проплывали:

— Вот это Донгтхáнь, а там — Тыфý…

Хыонг Кы, стоявший на носовом весле, вставил:

— В Тыфу жил Чан Као Ван. Тот самый, который умел летать. Французы связали его и повели на гильотину, а он улетел…

Наконец наша лодка причалила в Фубонге. Мы вышли на берег. Сюда из села летел громкий ритмичный стук: словно тысячи палок колотили по бамбуковым кольям. Это работали ткацкие станки.

— Давайте остановимся, посмотрим, как ткут! — попросил Островитянин.

— Нет, сначала надо дело сделать, потом глазеть! — торопила жена Бон Линя.

Мы вошли в село. Здесь возле домов не было видно пристроек для буйвола или соковыжималок для сахарного тростника, как у нас в Хоафыоке. Зато здесь всюду была развешана шелковая пряжа и полотнища ткани. У каждого дома группами — по пять, а то и по десять человек, — окружив котлы, в которых замаривают коконы, сидели девушки. Над котлами клубился густой пар. Девушки палочками ловили коконы, захватывали начало нити и тянули ее, накручивая на мотовило. Делали они это очень проворно и ловко, руки так и мелькали, и бежала, подрагивая, шелковая нить.

— Вы откуда, мальчики? — спросила нас одна из девушек.

— Из Хоафыока…

— А, это недалеко от шелкомотальной фабрики Зиаотхюи!

— Откуда вы знаете?

— Ну, я столько раз бывала на рынке в Куангхюэ, а туда на лодке плывешь — всякий раз мимо Хоафыока проплываешь. Хороший у вас рынок!

Соседка ее подхватила:

…Там птица и мясо, вино и печенье, конфеты и сласти,Там ягоды, фрукты, лепешки и рис!Всего там так много, и все там так вкусно:В рот взять не успеешь — растает тотчас!

— В Куангхюэ столько вкусных вещей, — продолжала первая, глядя на Островитянина. — Почему тебе их не покупают? Глядишь, поправился бы, и кожа бы не такая черная стала!

— Он недавно с морского острова приехал, — возразил я. — И не смотрите, что он такой худой! Он может десять километров проплыть и лодку вел от самого Хоафыока!

Женщины с удивлением принялись разглядывать Островитянина, удивляясь, как это можно проплыть без отдыха десять километров.

Жена Бон Линя продала коконы и решила навестить своего дядю.

Дядю ее звали Тхоá. Это был седой человек в темно-коричневом костюме. Он очень обрадовался своей племяннице, рад был, что не забыла о нем, зашла проведать, и сказал:

— А у меня как раз есть чем вас попотчевать!

И уже через несколько минут на столе дымились четыре фарфоровые мисочки, полные до краев поджаренных куколок шелкопряда, смешанных с молодыми побегами банана, а рядом груда хрустящих маленьких блинчиков с начинкой — чáнгов.

Островитянин, который до этого ни разу не пробовал куколок шелковичного червя, один опустошил целую мисочку.

Когда мы поели, жена Бон Линя повела нас в ткацкую мастерскую своего дяди. Все станки в ней были механические, с деревянными рамами и множеством колесиков и шестеренок. Когда станок начинал работать, колесики и шестеренки приходили в неистовое движение. Это было поинтереснее, чем соковыжималка для сахарного тростника!

Жена Бон Линя показывала нам образчики тканей, сотканных в мастерской ее дяди. Все они были блестящими и очень красивыми. Сам хозяин вынес показать кусок прекрасной парчи, которая была соткана еще по заказу королевского двора для выставки в Марселе, а потом показал куски тонкого газа, полупрозрачную в полосах ткань, и много всяких других — голубую, бледно-розовую, лазурную… Я подумал, что в этих тканях даже такой чернокожий урод, как Островитянин, и тот превратится в красавца!

Мы остались здесь ночевать. На следующее утро, едва затих крик петухов, жена Бон Линя разбудила нас, сказав, что пора возвращаться.

Возвращались мы пешком. На дорогу у нас ушло полдня. И где бы мы ни проходили, повсюду разматывали коконы, мотали шелк, ткали. Всюду стоял монотонный, непрерывный шум от работы ткацких станков и были развешаны на просушку мотовила с шелком. Каждый дом словно принарядился, чтобы встретить нас, приехавших сюда посмотреть на край шелка.

Мы вернулись в Хоафыок уже после полудня. Сестра была на кухне и хлопотала у плиты. Над котлом, накрытым крышкой, поднимался густой пар. Я уловил запах особенно ароматного сорта чая.

— Куда это столько? — спросил я сестру.

— Тебя встретить!

Она, конечно, шутила, наверняка у нас были гости. Но сестра продолжала утверждать, что и вправду делает все это специально для меня. Во всяком случае, на мою долю достанется самая большая чашка, кроме того, еще и вкусный, сваренный на пару рис. Все это я якобы заслужил за то, что помог жене Бон Линя справиться с шелкопрядом и коконами.

Я сообразил, что сестра хлопочет, помогая жене Бон Линя готовить угощение для тех, кто пришел помочь ей с шелкопрядом.

Сестра открыла дверцу буфета и вынула вкусно приправленные ломти мита — плода хлебного дерева.

— Бай Хоа говорил, что Островитянин и ты очень хорошо плаваете. Научишь меня плавать? Раз я в отряде самообороны, то должна уметь плавать. Согласен? — спросила она и потянулась еще за одной миской — на этот раз с засахаренной кукурузой.

Увидев мит и засахаренную кукурузу, я сразу сделался великодушным. Можно, конечно, поучить сестру плавать. Вообще-то засахаренной кукурузой объедаться не следовало. Но я отправил в рот кусок мита, зачерпнул пригоршню кукурузы и так, с полным ртом, принялся показывать сестре движения руками и ногами — учить ее плавать.

6

Теперь к Бон Линю пришли другие заботы. Нужно было занести в дом и поставить на место все, что из-за шелкопряда вынесли. Надо было навесить двери, вымести начисто сад и двор, поставить на свои места на кухне горшки, чугунки, котлы, вернуть взятые взаймы палки для рам, вымыть и вытрусить как следует все корзины, плетенки и крышки. А сколько еще самых разных мелких предметов предстояло теперь заново разложить, развесить, расставить по своим местам! Все утро во дворе слышалось поскребывание бамбуковой метлы, поскрипывание задевающих друг за друга корзин и плетенок.

Жена Бон Линя прибирала дом и двор не покладая рук. Вечером, уже после ужина, ей пришлось достать с чердака большую корзину и собрать туда последние коконы.

Во всех домах уже погасили лампы. Мы с Островитянином лежали на нарах в кухонной пристройке, когда услышали чьи-то уверенные шаги. Оказалось, это вернулся Бон Линь.

Едва войдя в дом, он спросил:

— Никак, с шелкопрядом управились?

— Мы уж ждали тебя, ждали, — заметила жена, направляясь в кухню, — да не дождались. Нá вот тебе твою долю!

— Значит, с шелкопрядом все в порядке. — Голос Бон Линя сразу повеселел. — А то я боялся, не управиться тебе одной!

Жена Бон Линя рассказала, как помогли ей соседи и как мы ездили в Фубонг продавать коконы.

— Ты знаешь, — радостно сказала она, — если вычесть все расходы, то получается, что шелкопряд дал нам…