Путешествие в Европу - Сулхан-Саба Орбелиани

От Мальты до Марселя — девятьсот миль.

От Мальты до Генуи — восемьсот миль.

От Мальты до Ливорно — семьсот миль.

От Мальты до Рима — шестьсот миль.

От Мальты до Неаполя — четыреста пятьдесят миль.

Остров Сицилия лежит между Мальтой и Неаполем.

От Мальты до Сицилии — шестьдесят миль.

От Мальты до Мары — пятьсот миль.

От Мальты до Константинополя тысяча двести миль, но следует считать тысяча четыреста, так как по пути много островов и дорога идет обходом.

От Мальты до Кандии, которую турки называют Гиритой, — шестьсот миль.

От Мальты до Смирны — девятьсот миль.

От Мальты до острова Родос, где после Иерусалима и до переселения на Мальту жили мальтийцы, — сто миль.

От Мальты до острова Кипр — тысяча сто миль.

Однажды пришел ко мне опять француз, который приглашал меня в свой сад, и пригласил меня на этот раз за город осматривать укрепления. Мы осмотрели бастионы, ворота и укрепления у входов. У трех бастионов работали три тысячи рабочих, они дробили скалу. В ширину ров был до сорока адли, а в длину он шел во всю окружность. Его должны были сделать такой глубины, чтобы, помимо моста, нельзя было бы перейти через него. А отбитые от скалы камни клали на укрепление бастиона таким образом, чтобы, в случае взятия бастиона, бои могли продолжаться внутри его. Вырубленные скалы сами по себе служили укрепленной стеной. А из отбитого камня были сложены такие стены, что даже пушками их не пробить. Вельможу того звали мусье де Самсон. Он опять пригласил нас к себе на обед, хорошо угощал. Ему было лет восемьдесят, но выглядел он очень мужественно. Зубы у него все целы. Зрение и слух хорошие. Он, оказывается, в молодости отправился [в Турцию] с целью сжечь Константинополь. Когда он тайком подошел к Тенедосу, тут его встретили корабли султана. Они вступили с ним в бой. Он победит и взял в добычу: 12 больших галионов, 18 кораблей, 56 галер, много лодок, три капитанских судна. Он вернулся и затем туда же направился другой и тоже нанес большое поражение врагу в Тенедосе. Тенедос ближе, чем Константинополь на 70 [миль] и находится у самого пролива в Средиземное море. В день введения во храм пресвятой их настоятель выступал в храме Крестителя. [После службы] стреляли из сорока пушек.

Тринадцатого ноября по католическому летосчислению было четвертое декабря — день святой Варвары. Во время вечерни и на следующий день выстрелили более чем из двухсот пушек. В день же святой Варвары прибыл победивший варваров корабль, а спустя некоторое время прибыл один сторожевой корабль, который, оказывается, встретил судно пирата, взял его в плен и привел сюда. В нем было более ста человек.

Четырнадцатого ноября меня взяли в старый город, в самый центр острова, место, где проповедовал святой Павел. Это на возвышении и море видно отовсюду. Тут находятся истоки многих рек. Одна река течет мимо города Мальты. До Мальты отсюда семь миль. Святой Павел стоял, оказывается, на возвышении в середине и отсюда проповедовал. Это место окружено мраморной оградой, и в середине стоит статуя святого Павла с распростертой рукой, как бы приготовившись к проповеди. Он такой, словно собирается, заговорить. Подальше, на том месте, где его укусила змея, стоит церковь святого Павла. Дальше небольшая церковь опять святого Павла. На одном престоле в нем стоит статуя святого Павла, на другом — святого апостола Луки. В руках у него икона пресвятой, словно он пишет ее. Три месяца жили апостолы в этом храме. Внутри одна маленькая впадина. В ней покоятся иконы святых Павла и Луки. Из этой впадины берут все белую святую глину. Люди приезжают из многих стран, роют, достают землю и увозят сотнями пудов, а впадина остается все такой же маленькой, какой была тогда.

Двадцать седьмого ноября по католическому счислению восьмого декабря, день, когда зачала св. Анна. На Мальте, оказывается, свирепствовала чума. Множество народа погибло. Жители помолились св. Анне об избавлении, и чума прекратилась. В честь зачатия св. Анной выстроили тот храм за крепостью. Храм небольшой, но красивый. Каждый год в этот день справляют великие празднества в большом соборе Крестителя. Оттуда крёстным ходом идут в церковь св. Анны. Впереди несут хоругвь капуцинов, и за ней идут капуцины по двое в ряд, затем — хоругвь каментвалов и за ней следуют каментвалы, за ними кармелиты, потом августинцы, цоколанты и за ними доминиканцы. Все они идут подвое, один за другим. Потом следуют священнослужители храма Крестителя в священных одеяниях. Они идут без знамени. Впереди них несут только крест. Шествие замыкает архиерей в митре. Фалды его фелона несут два священника. За ним идет гранмагистр. Впереди него двое священнослужителей, облаченных в священнические одежды, каждый несет по кресту. За гранмагистром шли мальтийцы [члены мальтийского ордена], все сыновья знатных, почетных людей — их было до трех тысяч. У них четыре тысячи солдат. При мне у них находились двенадцать тысяч пленных, еще сто семь пленных привезли при мне. Христиан в плен не берут — их либо отпускают вовсе, либо оставляют у себя. Турок берут в плен. Был у них один абхазец, четверо гурийцев, один Гугунава сын Сехнии[30]. И женщины: гурийки, мегрелки. Содержали их с почетом. Те хотели вернуться к себе, но я не советовал им. Когда народ стал собираться, везде начали звонить в колокола, когда же вышли со знаменами за городские ворота, стали стрелять из пушек. Стреляли медленно, и я насчитал сто выстрелов. Затем стали стрелять с кораблей, стоящих в западной гавани. Помолились и повернули обратно. С кораблей, стоявших в южной гавани, не стреляли. Но с больших кораблей, стоящих в других гаванях [стреляли]. Стреляли также с четырех крепостей. Считать выстрелы стало невозможно. На двух башнях у самого берега сплошь были установлены пушки. Из них стреляли по очереди, с промежутками. Я сосчитал до пятидесяти выстрелов, а потом перестал считать. Я не хотел пропустить вечерни. На Мальте живут в возрасте от двенадцати лет и старше, то есть с возраста первого причастия, всего пятьдесят семь тысяч шестьдесят три души мужчин и женщин.

Двадцать седьмого ноября прибыл в наше распоряжение французский корабль, чтобы доставить нас в Константинополь.

Двадцать восьмого ноября я попрощался с гранмагистром. Пришли попрощаться со мной все знатные люди, наместник папы, епископ. Мальта очень теплый край. В декабре цветет там сирень и другие цветы. С инжира облетела листва, а виноград был еще в зелени. Зимой там не бывает ни снега, ни заморозков, ни морозов. Становится чуть прохладней, [лишь] когда подует северный ветер. Говорят, лето бывает очень знойное. Местность неровная и скалистая. Множество змей, но не ядовитых. Множество фруктовых садов, лимонов и апельсинов. Помимо садов, деревьев нет. Листва всю зиму зеленая. Летом, говорят, трава выгорает. В стране варваров, что находится против Мальты, сидят три сильных царя. Они не подчиняются султану. По эту сторону тунисский царь соседствует с султаном, он враждует с Мальтой. Множество его пиратских кораблей ходит по морю. За ним Алжир. А затем Французское Марокко. Повыше, напротив [владения] Голландии, французский король. Правитель Марокко собственноручно убил, оказывается, семьдесят тысяч человек. Это у них считается большой доблестью. Говорят, те страны очень жаркие. [Живут там] чернокожие.

Пятого декабря выехали из Мальты. Гранмагистр явился распорядиться, чтобы наш корабль провожала большая каторга, так как из той гавани судно не может выйти в море, если его не выведут. К тому же совершенно не было попутного ветра. Гребцов на судне было до двухсот человек. Но все же не могли идти. Ту ночь так зря и простояли.

Шестого декабря вернулись обратно, так как попутного ветра не было, и седьмого числа оставались в Мальте.

Восьмого декабря господь послал нам добрый ветер, и в полдень отбыли. Тот день и ту ночь дул попутный ветер.

Затем он усилился. Судно шло быстро, но было сильное волнение на море. Миновали Морею [или Пелапонес]. Ветер совсем утих. К северу мы оставили Негро-Понте [Эвбея], а к югу — Кандию, которую турки называют Гирита. Миновали Хиос, что турки называют Сахиз.

Здесь выгоняют белую смолу.

Ветер дул очень сильный. В страхе провели ту ночь. К Смирне подойти не смогли. Рассвело. Мы повернули обратно.

Семнадцатого декабря вошли в гавань острова Митилины. Гавань была там на редкость хорошая, большая и длинная. Все другие острова, лежащие вокруг, дикие и голые. А здесь растут во множестве оливковые деревья и деревья, покрытые зеленой листвой. Было приятно, как летом.

Двадцать первого декабря подул хороший ветер. Вышли из гавани. До Смирны оставалось около семидесяти пяти миль. Ветер стал стихать. От полудня до часу ночи не смогли достичь гавани. Ниже города Смирны находится одна крепость, и поближе к ней бросили мы якорь и стали там. Капитан на лодке отплыл в город. Один край моря около Смирны словно срезан на пятнадцать миль в длину. И ширина большая. Город Смирну я не сумел посмотреть. Он [расположен] на хорошем месте. Много стран соседствует с ним. В таком месте не будет недостатка в путешественниках. Город не так уж велик. Он был виден нам сбоку, не целиком. Но говорили, что он не велик. Но там найдешь путешественников отовсюду. Вокруг все горы. Они до половины покрыты снегом, неглубоким. Пониже на склонах снега нет, и на них лиственный лес. А в низинах растут оливковые деревья. Словно лето. Но стало прохладно. А ночью под рождество выпало столько снега, что на кораблях можно было сгребать его рукой. Было похоже, что город хорош, но ни вокруг него, ни на том острове, что мы посетили перед этим, не было нигде никаких построек. Остров тот равен Сахизу. О размере его я писал выше. Но населен он редко, в одном месте около шести, в другом — около десяти домов. Может быть, и были еще поселения, но я не пишу об остальных, ибо не видел их. Вокруг Смирны было видно со стороны лишь пять-шесть деревень. Местность эта хорошая, открытая. Лишь одна деревня была побольше остальных — около ста домов, а в остальных — по десяти, пятнадцати и не больше. Местность, почва, растительность все здесь прекрасно, но божья благодать не осеняет, видимо, те места, где ступала нога турка. Он опустошил все. Если бы видели вы сами, то убедились бы в правоте моих слов. Все это я видел с корабля, но на сушу не спускался. А на том острове я сходил с корабля и много ходил вокруг. Смирненские турки пользуются лучшей славой. Они проявляют уважение к христианам, не совершают насилия над ними. Делают ли они это по доброте человеческой или из страха перед французами, судите сами. Путь из Франции лежит прямо через Смирну.