Вверх по лестнице в Голливуд - Рейчел Пайн

— И почему?

— Потому, что они не только злятся без причины, но и тщеславны настолько, что это уже болезнь. Вивьен только чуть-чуть выше Марлен, а Аллегра — выше их обеих, так что постоянно ждешь свары.

— Похоже на здоровую рабочую обстановку.

— Я одного не могу понять: они — хоть и ведьмы — очень смекалистые, прекрасно знают свое дело, да и сама работа такая, что дух захватывает. Я бы восторгалась ими, дай они мне такую возможность. — Я рассмеялась, стараясь скрыть горечь.

— Может быть, это тот случай, когда есть чему поучиться, а дурных манер можно и не набираться.

— Пытаюсь, — ответила я, провожая взглядом длинный столбик пепла, обвалившийся мне на пальто. — Обещай, что скажешь мне, если заметишь, что я становлюсь стервой.

— Легко. А ты пообещай, что не будешь позволять им собой помыкать.

Я пообещала, попрощалась и отправилась назад в офис. Абби знала о моем свойстве подпадать под власть обстоятельств, и мы вели с ней об этом нескончаемые беседы. На прошлой работе я оставалась так долго лишь потому, что она была легкой, и не ссорилась с Гейбом из-за его погони за заработком в ущерб карьере художника, пока не стало слишком поздно. Уходить от конфликтов всегда казалось проще, и именно эту черту я обязана преодолеть. Иначе меня съедят заживо.

Остановившись перед зданием, я бросила сигарету на асфальт и изящно загасила туфлей, потом, как положено курильщику с чувством гражданской ответственности, подобрала окурок и бросила в урну, после чего вошла внутрь.

Еще издалека я увидела угрюмое лицо Дагни. С момента моего ухода эмоциональная температура на нашем рабочем месте переменилась, но я, взбодренная беседой с Абби, никак не думала, что это каким-то образом связано со мной.

— Что случилось?

— Звонки замучили, — сказала она, уставясь в экран компьютера. Было ясно, что ей не хочется развивать тему.

В офисе, где телефон звонил сто раз на дню, а список звонков занимал двадцать страниц, которые распечатывались ежечасно, о некоторых звонках и звонящих неизбежно забывали в общей неразберихе. Даже при этом я была рада, что на сей раз напрячься пришлось Дагни. По всему выходило, что это будет первый день работы в «Глориос», когда я не влипну в какую-нибудь историю, и мне хотелось, чтобы остаток дня прошел в том же духе.

В минувшее воскресенье у меня ушел почти час на попытку объяснить Эллен наши телефонные правила и ритуалы. Та заявила, что это звучит сложнее, чем новые правила управления дивидендами в оффшорных Корпорациях. Я не сказала ей, что у нас последствия ошибки могли быть даже более катастрофическими, чем перспектива попасть в федеральную каторжную тюрьму. В конце концов, телефоны образовывали особое звено в иерархии компании, и ее силовые игры сказывались на телефонах таким образом, который заставил бы Александра Грэхема Белла задуматься, не является ли в действительности его изобретение орудием дьявола.

Аллегра действовала в классическом голливудском стиле. Если первой звонила она, то предполагалось, что абонент ей перезвонит. Она не звонила повторно, пока другая сторона не предпринимала попытку связаться с ней. Пожар в офисе, долгая болезнь — ничто не являлось причиной для повторного звонка. Если же кто-то звонил ей первым, то она принимала решение об ответном звонке, исходя из алгоритма, который изобрела сама: значимость собеседника умножалась и делилась на то, что ей было от него нужно в данный момент; то, что могло понадобиться в будущем; те или иные неулаженные разногласия и, может быть, даже на старую обиду, которая, по мнению абонента, давным-давно была позабыта. Каждый раз, когда я или Дагни распечатывали список звонков, Аллегра пересматривала его и возвращала нам документ, испещренный своими пометками. Цифра «2» означала, что она перезвонит через день или два. Звездочка показывала, что есть какая-то памятная записка или вырезка, которая должна быть у нее под рукой как примечание к беседе. «ПОС-НЕТ» расшифровывалось так: одна из нас должна ПО-звонить и Сказать «НЕТ» в ответ на запрос абонента; «ПОС-ДА» не бывало вообще. «ПЕ-В» означало необходимость Передать это Вивьен, или Марлен, или Кларку, или кому-то еще, в зависимость от инициала. «ПОТОМ» означало, что ее услышат не скоро.

У Фила стиль телефонных разговоров вообще был не стилем, а скорее очень энергичным публичным выступлением. Если кто-то не перезванивал ему сразу же, как только было передано распоряжение, его помощницам вменялось в обязанность ежечасно оставлять по пять-десять сообщений, пока разговор не состоится. С другой стороны, о звонках Тони оповещали лишь единожды, с точностью ножевого удара. Внутри компании говорили всего одно слово: «Тони!» Вне компании это звучало так: «Тони! Уокс! Ман!» У абонента был выбор: снять трубку сразу же и побеседовать с рассерженным Тони или перезвонить и поговорить позднее с разъяренным Тони.

Марлен, как я уже знала, часто звонила просто так, тогда как телефонные послания Вивьен изобиловали яркими подробностями; и их нужно было дважды повторить ей в ответ, чтобы та убедилась, что мы всё записали правильно. В девяти случаях из десяти она посылала еще и электронное письмо аналогичного содержания. Короче говоря, телефонные разговоры были подобны хождению по натянутой проволоке, и здесь, как и вообще везде в «Глориос», не было никакой страховочной сетки. Памятуя об этом, я обрабатывала каждый звонок, входящий или исходящий, с осторожностью спецназовца при изучении подозрительного свертка.

Около четырех я посмотрела на часы и поняла, что мне надо выяснить, где будут позднее находиться Фил и Аллегра, чтобы я смогла передать им обзор из «Нью-Йорк таймс», касавшийся назначенного к завтрашнему показу фильма «Хорошо оттянуться в Фениксе».

Газетные обзоры публикуются в день премьеры — обычно по пятницам, но компания «Глориос» заходила исключительно далеко в своем стремлении предвосхитить реакции обозревателей так, чтобы раздавить любую угрозу в зародыше. Это означало, что всякий раз, когда «Глориос» выставляла свой фильм на суд критики, ассистенты из отдела рекламы и практиканты занимали позиции в зале и фиксировали все перемены поз, икоту, ковыряние в носу и откашливание. Пристальнее всего наблюдали за критиками.

Ими же, помимо прочего, всячески манипулировали. Если шла комедия или боевик, то компания наводняла зал юнцами, которые гоготали или вставали и вопили при малейшем поводе, благодаря чему критикам было трудно не попасть под влияние эмоций. Мы поддерживали отношения с самыми хулиганскими городскими школами, зная, что их измученные директора будут счастливы возможности выпроводить своих проблемных учеников на экскурсию. Зарядив колоду и следя за всеми игроками, компания «Глориос» обычно получала картину общей реакции газетной братии на тот или иной фильм.