Молниеносная аойна. Блицкриги Второй мировой - Александр Больных

Глава 7

ОСЕННИЙ МАРАФОН

В первый месяц войны против Советского Союза немцы одержали много сокрушительных побед. Были разгромлены практически все армии, развернутые за западной границе, захвачены огромные трофеи, заняты значительные территории. Однако мало кто понял, что эти победы заложили основы будущего поражения Вермахта. Мало того что разведка, что называется, подставила по-крупному свое собственное командование вооруженных сил, многократно занизив военный потенциал Советского Союза, так еще вдобавок и сами панцергенералы совершенно неправильно поняли суть происходящего. Это уже 10 лет спустя после окончания войны в своих мемуарах они начали говорить, что все видели, предостерегали и хотели... Ложь! Если они что и видели, то не сумели понять, что именно увидели, а уж насчет «предостерегали» и «хотели» им бы вообще лучше помолчать.

Примерно к середине июля 1941 года настало время подвести первые итоги военных действий на Восточном фронте. Степень заблуждения немцев лучше всего характеризует запись в дневнике генерала Гальдера от 4 июля:

«В целом следует считать, что противник больше не располагает достаточными силами для серьезной обороны своего нового рубежа, проходящего от прежней русско-эстонской границы по Западной Двине и Днепру и далее на юг. Об этом свидетельствует перехваченный вчера передававшийся по радио русский приказ о том, что на Западной Двине следует располагать лишь отдельные группы на переправах. В ходе продвижения наших армий все попытки сопротивления противника будут, очевидно, быстро сломлены. Тогда перед нами вплотную встанет вопрос о захвате Ленинграда и Москвы. Необходимо выждать, будет ли иметь успех воззвание Сталина, в котором он призвал всех трудящихся к народной войне против нас. От этого будет зависеть, какими мерами и силами придется очищать обширные промышленные области, которые нам предстоит занять. Главное же сейчас состоит в том, чтобы лишить противника возможности использовать эти области».

Судя по всему, это заблуждение разделяли и остальные представили верховного командования Германии, потому что было решено фактически перейти к фазе преследования противника. Все тот же Гальдер: «На фронте Группы армий «Центр» возможно обеспечить продвижение танковых частей вплоть до Москвы, а пехоты — за Западную Двину и Днепр». Что-то уж слишком оптимистично смотрел на ситуацию начальник Генерального штаба Сухопутных войск, потому что менее чем через неделю под Оршей и Могилевом Гудериан и Гот столкнулись со свежими армиями второго эшелона. Наверное, для Гудериана это стало шоком, ведь в Минском котле были взяты 341 000 пленных, захвачены и уничтожены 4799 танков, 9427 орудий, 1777 самолетов.

Кстати, еще одна запись Гальдера за тот же день, достаточно тесно связанная с блицкригом. Наши историки почему-то любят цитировать ее только частично.

«Генерал Тома доложил о впечатлениях, полученных во время поездки на фронт 3-й танковой группы:

а. Борьба с гигантскими танками противника. Против них эффективны 105-мм пушка и 50-мм противотанковая пушка.

б. Танки T-I являются обузой для частей, и их следует отправить в тыл для внутренней охраны на отечественной территории, охраны побережья, а также в целях боевой подготовки».

У нас, как вы легко можете заметить, большой популярностью пользуется пункт «б», что совершенно справедливо. Несчастная танкетка и раньше причиняла массу неприятностей командирам дивизий, куда ее запихивали, а уж на Восточном фронте превратилась прямо в каторжные кандалы. Но вот про пункт «а» почему-то вспоминать не любят. А ведь из него прямо следует, что не такой уж страшной угрозой считали немцы наши танки КВ. Да, неприятно, но не более того. И надежные средства борьбы с ними уже найдены. Поэтому представляется, что истории о мистическом ужасе, который испытывали немцы, только завидев KB, больше похожи на сказки.

Маховик блицкрига был раскручен до предела, и уже сами хозяева не могли остановить колесо без риска для собственной жизни. Поэтому берлинские механики предпочитали не слышать противного скрежета на оси и не видеть, что колесо начинает понемногу бить из стороны в сторону. Зато если у фронтовых офицеров имелись какие-то иллюзии относительно перспектив дальнейшего наступления, они развеялись очень быстро. Во всяком случае, Гудериан пишет, что под Оршей он столкнулся с неожиданно сильным сопротивлением русских. Но деться было некуда, и 10 июля началось наступление на Смоленск. Гот нанес удар силами XXXIX моторизованного корпуса в направлении на Духовщину, обходя Смоленск с севера. Одновременно 2-я танковая группа.Гудериана начала наступление с юга, переправившись через Днепр по обе стороны Могилева. Им удалось окружить 4 дивизии сил 13-й армии, которые, хотя и продолжали сражаться в окружении еще 2 недели, замедлить продвижение немецких танков не сумели. Кстати, во время героической обороны Могилева немцы начали называть его «Русский Мадрид», так как еще помнили события Гражданской войны в Испании. Это тоже стало серьезным знамением, которое панцер-генералы проглядели, хотя и не без оснований.

XLVII моторизованный корпус Лемельсена, наступавший севернее Могилева, двинулся прямо на Смоленск. После боя под Красном уже 16 июля 29-я моторизованная дивизия ворвалась в город. Следом за ней подошла 17-я танковая дивизия. Как-то неожиданно выяснилось, что защищать город некому, потому что две дивизии 16-й армии генерала Лукина были брошены навстречу наступающим немцам. Оборонять город пришлось 129-й стрелковой дивизии, входившей в 19-ю армию, но потерявшей связь со своим штабом, позднее подошли еще две дивизии из той же армии. Но это помогло плохо. Как обычно, в подобных случаях издаются грозные приказы. 17 июля маршал Тимошенко рыкнул на своих подчиненных:

«Государственный Комитет Обороны отметил своим специальным приказом, что командный состав частей Западного фронта проникнут эвакуационными настроениями и легко относится к вопросу об отходе войск от Смоленска и сдаче Смоленска врагу. Если эти настроения соответствуют действительности, то подобные настроения среди командного состава Государственный Комитет Обороны считает преступлением, граничащим с прямой изменой Родине. Комитет Обороны приказал пресечь железной рукой подобные настроения, порочащие знамя Красной Армии. Город Смоленск ни в коем случае не сдавать врагу».

Но помогло это мало, как, впрочем, и любые другие бумажки. К утру 19 июля город был занят немцами.

При этом следует отметить, что оба командующих танковыми группами страшно рисковали, так как их фланги были открыты. Группа Гота растянула свои позиции на слишком длинном фронте. Советское командование могло этим воспользоваться и попыталось, нанеся 4 июля контрудар под Сенно силами 5-го и 7-го мехкорпусов. Однако после первого успеха, когда 7-я танковая дивизия немцев была отброшена назад, немцы стянули туда значительные силы и отбили наступление. При этом, как всегда, советские мехкорпуса растеряли до 30% танков еще на марше.

В этот момент на помощь нам пришло ОКХ. Берлинским стратегам, у которых от обилия заманчивых целей начали разбегаться глаза, вдруг вздумалось разгромить части 22-й и 29-й армий, занимавшие позиции на стыке между группами армий «Центр» и «Север». Для этого оно отобрало у Гота LVII танковый корпус и приказало ему наступать на север в направлении Великих Лук. Город даже был занят 20 июля, но немцев тут же выбили из него. В результате в самый напряженный период боев Гот потерял один танковый корпус из двух. Следует также помнить, что напряжение боев уже начало сказываться и на немецких частях. Непрерывные победы тоже дорого стоили, например, в 3-й танковой дивизии осталось 35% танков, а с подкреплениями дело обстояло очень плохо.

И все-таки резко ослабленная группа Гота прорвала фронт, и 7-я танковая дивизия двинулась на Духовщину. Буквально в самый последний момент немцы успели перебросить к Витебску три пехотных корпуса 9-й армии, иначе положение Гота стало бы просто катастрофическим. Так у него хотя бы появился тыл. 7-я танковая продолжала наступление, и 13 июля ее отделяли от 29-й моторизованной дивизии Гудериана всего около 40 километров.

У Гудериана этого тыла в какой-то момент не оказалось. 13 июля советский 63-й стрелковый корпус нанес контрудар в направлении на Бобруйск, подрезая южный фланг 2-й танковой группы. Наши войска форсировали Днепр и заняли Жлобин и Рогачев. Наступавший южнее 66-й стрелковый корпус продвинулся на запад на 80 километров, выйдя к переправам через Березину. При нормальной организации это контрнаступление поставило бы Гудериана не на грань, а за грань катастрофы. Но наши стрелковые дивизии не были усилены танками, и немецкое командование успело перебросить резервы, остановив наступление. 22 июля наступление было возобновлено с целью деблокады гарнизона Могилева. Но теперь успехи были совсем незначительными, так как в этом районе была развернута немецкая 2-я армия. Кроме всего прочего, этот контрудар привел к тому, что немного позднее силы Группы армий «Центр» были повернуты на юг, что завершилось Киевским котлом.