Педофил: Исповедь чудовища (СИ) - Пётр Крыжановский

обонянием на уровне охотничьей собаки, но в подобные моменты он очень хорошо чуял лживую ссыкливую сучку, от которой невыносимо воняло паникой и страхом.

Являясь простым патрульным, он не имел собственного кабинета, однако стена, рядом с которой стоял его стол, была богато декорирована многочисленными благодарностями и грамотами от властей города за смелость, доблесть, прилежную работу. Одним словом, за стальные яйца, которые и вправду имелись у Альфреда.

Коридор начальной школы Грехам Хилл был залит приятным теплым светом. Солнце в конце нынешнего лета оказалось не очень жестоким, поэтому не было необходимости прятаться от него, опуская на окнах жалюзи. Одноэтажное здание учебного заведения для самых маленьких было пронизано спокойствием, детской безмятежностью и энергией безопасности.

Альфред остановился посреди уютного коридора, у стен которого стояли невысокие темно-синие металлические ящики, в которых ученики хранили необходимый инвентарь и любимые безделицы. Из-за дверей отовсюду доносилось еле слышное журчание голосов. Дети активно общались с учителями, а те им что-то рассказывали, пытаясь втиснуть в их головы нечто, что сделает их счастливыми, ну или хотя бы позволит им не стать в будущем неудачниками, такими, как сами учителя.

Альфред любил этот момент тишины и совершенного покоя, когда по его спине, прежде чем он появлялся в классе, будто супергерой из комикса, начинали бежать мурашки. В это мгновение он переставал быть простым полисменом и превращался в образ, способный действительно сказаться на будущем совсем еще маленького человека. Он понимал: слова, что он скажет, повлияют на то, сможет ли ребенок правильно повести себя в непростой, опасной ситуации, или, быть может, именно они станут решающим фактором, способным вызвать в душе малыша желание со временем стать полицейским.

Альфред не мог поверить, что каким-то мистическим образом, из года в год увеличиваясь в размерах, именно из тех, кто выглядит так мило, появляются дикие подонки. В его голове не укладывалась связь между детьми, нежным чистым возрастом, и взрослыми, которых он разыскивал, задерживал и даже, увы, пару раз убивал. Порой он печально размышлял, что где-то по жизни происходит подмена и вместо хорошего ребенка, который покидает этот мир, кто-то создает его клон, который с каждым новым годом превращается в дерьмо, не способное контролировать своих внутренних демонов. Здесь же, посреди школьного коридора, все эта скорбь, весь это рутинный реализм, с которыми приходилось иметь дело Альфреду, оставались позади, пускай ненадолго, но зато где-то очень далеко.

Молодой патрульный услышал, как за дверями, около которых он стоял, учительница стала подготавливать ребятишек к тому, что у них сегодня будет совершенно особенный гость, который расскажет много важной информации о бе­зопасности и о своей профессии.

Поправив короткие зачесанные набок волосы, Альфред осмотрел себя. Серые брюки с проглаженными стрелками, сверкающие черные туфли и черная совсем новая рубашка безрукавка, на которой красовался блестящий полицейский жетон. На поясе висело оружие, наручники, перцовый баллон — все, что невероятным образом приковывает взгляды детей в первые несколько секунд после его появления. Все выглядело безупречно. Осталось только снять с расстегнутого воротника рубашки солнцезащитные очки и надеть их.

Дети не умеют держать эмоции внутри себя, и каждый раз, когда человек, похожий на киногероя, входил в класс, можно было услышать, как дети ахают.

Нельзя сказать, что это тешило самолюбие молодого патрульного, скорее умиляло. Он очень ценил впечатление, которое оставлял после себя, ведь это впечатление — единственное, что было в его жизни.

Благодарность — вот основная эмоция, которая вела его. Благодарность городу и всем тем людям, которые чуть более двух лет назад приняли его, изуродованного незнакомца, потерявшего память…

В дверном окне показался размытый силуэт учительницы. Немолодая темнокожая женщина с добрыми глазами открыла дверь.

— Дети, поприветствуйте офицера Альфреда Хоупа.

Взволнованно вздохнув, молодой патрульный надел очки и, сделав каменное лицо, вальяжно вошел в класс.

Послышалось знакомые удивленные возласы, глаза детей заблестели и расширились. Дав себе немного времени, взявшись двумя руками за пояс, крутецкий гость, ненадолго остановившись около учительского стола, молча покивал головой, давая понять всем присутствующим, что он видит их насквозь. Дети были очарованы, трое из них были уверены, что именно этот человек снимается в остросюжетных фильмах о полицейских, причем совершенно не важно, что там он везде имеет разную внешность. Это точно он!

Сняв очки, Альфред обнажил черные как уголь глаза — поначалу немного пугающие, но все-таки добрые. Человеку с такими глазами нельзя было не верить.

— Как уже сказала миссис Скиннер, меня зовут Альфред Хоуп, я офицер полиции. Тот, кто приезжает первым, когда рядом опасность, — немного замявшись, гость улыбнулся и потер кончиками пальцев лоб.

— Эм… Каждый раз, выступая перед детьми, школьниками, такими же, как вы, никогда не знаешь, с чего начать. Однако потом как-то само собой общение налаживается и становится интересным. Надеюсь, так будет и на этот раз.

Молодой офицер полиции посмотрел на учительницу, которая постоянно неторопливо кивала головой, улыбаясь, смотря то на учеников, то на гостя. По ней было заметно, что ей очень хотелось, чтобы ничего не понимающие пока еще в жизни семи-восьмилетние дети показали стражу правопорядка свою заинтересованность.

— Давайте сделаем так, — продолжил Альфред. — Самые лучшие беседы завязываются тогда, когда задаются вопросы. Так возникает предмет разговора, вспоминаются различные истории, интересные случаи. Наверняка вы хотели задать вопрос полицейскому. Такой момент настал.

Гость замолчал, ненадолго повисла неловкая пауза. У присутствующих, быть может, и были какие-то вопросы, но они никак не могли воплотить их в слова.

Миссис Скиннер заволновалась. Она могла делать замечания ребятишкам, часами рассказывать им о различных науках и их прикладном значении, но вот заставить кого-то задавать вопросы она точно не могла.

Альфред вдруг заметил, как блеск в глазах детей стал затухать. Самым ярким пятном в комнате был уже не подтянутый офицер полиции, а огромное количество плакатов и детских рисунков, которыми были увешены стены класса.

— Давайте я сам себе задам вопрос, — нашелся молодой патрульный.

— В вас когда-нибудь стреляли? — внезапно с заднего ряда раздался голос мальчишки.

— Джон! — возмутилась миссис Скиннер.

— Ничего страшного, мэм. Так это обычно и происходит. Сейчас пойдет как по маслу.

Альфред улыбнулся

— Нет… В меня пока никто не стрелял и, надеюсь, не будет. И если это когда-то произойдет, я надеюсь, они промахнутся.

— А вы в кого-то стреляли? — спросила девочка, сидящая совсем радом,