Что приносит тьма - К. Харрис

– Проклятье, – ругнулся виконт, инстинктивно втягивая голову и бросаясь в тень от стены. Он шмякнулся  в холодную грязь и снова выругался, проехав на животе по склизкой куче, от которой несло гнилыми капустными листьями и свежим конским навозом.  Подняв глаза, он увидел вспышку пламени, услышал треснувший в ночи ружейный выстрел.

Однако невидимый стрелок в карете целился не в Себастьяна.

Не добежавший шагов двадцать до конца проулка юный взломщик споткнулся, дернулся всем телом, согнулся, подгибая колени. Кучер кареты стегнул лошадей, и экипаж умчался в ночь, позвякивая упряжью и тарахтя колесами по булыжной мостовой.

Стирая грязь и навозную жижу с лица, Девлин поспешил к парню, присел возле него и  приподнял дрожащее, окровавленное тело, спрашивая:

– Кто тебя нанял?

Тот мотнул головой и закашлялся. В глазах плескался страх, скрюченные пальцы впились в руку Себастьяна.

– Ответь мне, черт подери! Неужели ты не понимаешь? Кто бы это ни был, они убили тебя!

Но зрачки раненого уже тускнели, напряженные мышцы обмякали, захват на предплечье виконта ослабевал.

– Сукин сын, – выругался Себастьян. Не обращая внимания на грязь, он уселся на землю, не выпуская из рук мертвое тело, и повторил: – Сукин сын.

Леди Девлин сидела одетая у камина в своей спальне с раскрытым на коленях древним манускриптом, когда на пороге появился муж, неся с собой едкий дух гнилой капусты, лошадиного навоза и болота. Виконт уже избавился от сюртука и сапог, но его лицо, жилет и бриджи были изрядно перемазаны грязной жижей. Под рукой он держал пушистого черного кота.

Позабытый манускрипт соскользнул на пол. Геро бросилась к мужу:

– Девлин… Боже милостивый. Ты цел?

– Ты почему на ногах? – спросил Себастьян. Кот возмущенно мяукнул и выдрался из его захвата.

– Мне не спалось. Что случилось? И что здесь делает этот кот?

– Настаивает, будто я перед ним в долгу за спасение моей жизни, хотя, как по мне, он всего лишь оказал ответную услугу.

Геро хотела было рассмеяться, но заметила смешанный с грязью глянцевый багрянец на жилете мужа, и смех замер на ее губах.

– Это твоя кровь?

– Не вся. – Сен-Сир направился в гардеробную, на ходу раздеваясь.

Жена последовала за ним.

– А сколько?

Наморщив нос, виконт стащил с себя испорченный жилет и отбросил в сторону.

– Прошу прощения за амбре. Боюсь, я поскользнулся на чьей-то помойной яме. Калхоун не обрадуется. Кажется, этот жилет ему особенно нравился.

– Сколько крови твоей? – требовательно повторила жена, помогая снять через голову распоротую рубашку. Себастьян попытался отвернуться, но Геро заметила длинную багровую полосу, пересекавшую его ребра, и удержала мужа за руку: – Девлин…

Он прищурился вниз:

– Порез неглубокий.

– Почему ты не поехал к Гибсону, чтобы зашить рану?

– Повреждение не такое уж серьезное.

– Ты можешь подхватить столбняк!

– Но зашиванием столбняк не предотвратить, правда?

Жена одарила Себастьяна взглядом, который не требовалось дополнять словами, и потянулась к сонетке.

– По крайней мере рану следует хорошенько промыть. Я вызову твоего камердинера.

– Боже правый, нет. Сейчас четыре утра.

Виконтесса опустила руку и направилась к двери.

– Ладно. Тогда я сама спущусь на кухню и нагрею воды.

Пришлось позволить ей позвать Калхоуна.

Позже Геро устроилась на коврике перед камином, рядом с  креслом, где со стаканом бренди в руке сидел Себастьян, рассказывая о случившемся.

– Что, по-твоему, искали взломщики? – спросила она по завершении. – Голубой бриллиант, о котором говорил тебе Колло?

Девлин медленно отпил изрядный глоток.

– Может статься, хотя я сомневаюсь. Думаю, происходящее затрагивает более серьезные вещи, нежели бриллиант – каким бы уникальным он ни был.

– Ты уверен, что стрелок в той карете метил во взломщика, а не в тебя?

– Если он целился в меня, то он ужасный мазила.

– Как большинство людей.

– Только не этот. Он попал бежавшему прямо в грудь, почти уложив его на месте.

Геро не сводила глаз с кота, который долго и тщательно вылизывался возле камина.

– Думаешь, паренька застрелили, чтобы он не разболтал, кто его нанял?

– Считаю это вероятным.

– Но… зачем? Почему просто не втащить его в карету и не увезти прочь?

– Парень обмолвился, что мужчина, убитый мною в особняке, – его брат. Думаю, опознав его, было бы нетрудно выйти на младшего и выяснить, кто стоит за этим неудавшимся взломом.

– Но поджидавшие в карете не могли знать, что старший из братьев мертв.

– Они наверняка слышали выстрел. И видели, что из особняка выскочил только один из их наемников, по пятам за которым гнался я.

– Твоя правда, – согласилась жена. – Ты не приметил никого поблизости, перед тем как проникнуть в дом?

– Нет, но это не значит, будто там никого не было.

– Думаешь, они разглядели тебя?

– Достаточно, чтобы понять, что я не один из их подручных. Но, скорее всего, не настолько, чтобы определить, кто я такой. Большинство людей неважно видят в темноте.

– Некоторые видят.

Взгляды супругов встретились, и Геро поняла, что Себастьян думает о том же, о чем и она.

–  Парень находился не больше, чем в двадцати шагах от стрелка, –  заметил Девлин. – Попасть было несложно.

– Понимаю. – Геро смотрела, как кот свернулся калачиком, зевнул и закрыл глаза. Принесенные Калхоуном мисочка с молоком и блюдце с рубленой говядиной были уже пусты. – Ты заявил властям?

– Нет. Я взял ноги в руки и дал деру.

– Прихватив кота.

– Он настаивал.

– А это точно «он»?

– Точно. Я проверил. – Наклонившись, Девлин поднял с пола манускрипт. – Если ты просматривала эту книгу, неудивительно, что тебе не спалось.

– Эта рукопись… странная. Мне не терпится услышать, что Абигайль Макбин сможет рассказать про нее. – Геро прислонилась к креслу и почувствовала, как пальцы мужа провели по ее коже, играя с завитками волос на шее.

– У меня дурное предчувствие, – обронил Себастьян.

Геро с серьезным лицом ответила на его взгляд:

– У меня тоже.

ГЛАВА 21

Вторник, 22 сентября 1812 года

В аристократическом обществе, где балы продолжались до рассвета, а завтраки подавались к полудню, утренние визиты начинались в три часа дня. К счастью для  Геро, Абигайль Макбин давным-давно смирилась со своей репутацией безнадежно эксцентричной особы и не соблюдала великосветский распорядок.