Природа советской власти. Экологическая история Арктики - Энди Бруно

невозможно развивать этот край «за счет найма свободной рабсилы»324. Некоторые высококвалифицированные рабочие приезжали в Хибины, в том числе мобилизованный коммунистический отряд, направленный из Ленинграда. Однако многие, столкнувшись с местными условиями, почти сразу уезжали назад325. В итоге, несмотря на то что «Апатит» рассчитывал, что к концу 1931 года будет рекрутировано 9500 рабочих, реально к концу октября эта цифра была вдвое меньше326. Такое положение дел означало, что судьба проекта в Хибинах будет зависеть от вынужденных переселенцев, в частности от раскулаченных крестьян, сосланных на Север.

Ссылка раскулаченных в качестве спецпоселенцев в Хибины была плохо продуманным мероприятием. Коллективизация и масштабное раскулачивание зимой 1929/1930 года лишили собственности огромное количество сравнительно богатых крестьян, которые были отправлены в ссылку. ОГПУ начало политику переселения «кулаков» на Север, имея очень туманное представление о том, как использовать их в качестве рабочей силы для эксплуатации природных ресурсов в удаленном регионе327. Почти тысяча человек прибыла в Хибины в середине марта328. Вскоре после этого глава ОГПУ Генрих Ягода выдвинул предложение превратить эти удаленные территории в относительно постоянные колонизационные поселения. Переселенные крестьяне должны были работать на лесозаготовках, в сельском хозяйстве и горной добыче, помогая в сжатые сроки колонизировать Север329. Как и ранее при строительстве Мурманской железной дороги, возможности использования труда заключенных позволяли государству заселять Кольский полуостров намного быстрее, чем с помощью привлечения туда добровольцев. В начале 1930‐х годов в общей сложности около 45 000 спецпоселенцев прибыло на Кольский полуостров, население которого выросло более чем в два раза по сравнению с 1926 годом. Все эти бывшие крестьяне, за исключением нескольких тысяч, работали на производстве апатита330.

Формально спецпоселенцы занимали среднее положение между обычными гражданами и заключенными лагерей, имея ограничения в передвижении и правах, но работали за сдельную плату и имели возможность пользоваться элементарными материальными удобствами. В самих поселениях не было охраны, однако спецпоселенцы должны были регулярно отмечаться в спецорганах. Летом 1931 года трест «Апатит» подписал договор с ОГПУ, согласно которому предприятие должно было поставить до 15 000 спецпоселенцев, обеспечив их провизией и заработной платой (за исключением 15%, которые выплачивались лагерной администрации). Кроме того, оно брало на себя ответственность за обеспечение их жилищными условиями, медицинским обслуживанием и предоставляло возможности обучения. Чтобы сделать труд этих бывших крестьян продуктивным, трест должен был обучать их строительству, технологии добычи полезных ископаемых, работе на промышленном предприятии и другим навыкам. ОГПУ выделяло средства на отопление, освещение и некоторые коммунальные услуги. Более жесткой частью договора были условия, касающиеся проживания и мобильности. Так, спецпоселенцам было запрещено уходить в отпуск; они должны были жить в отдельных выделенных домах и районах; не могли занимать административные должности без разрешения комендатуры ОГПУ, а также подчинялись коменданту в дисциплинарных вопросах331.

Переселенцы прибывали в Арктику практически из всех регионов СССР, однако большинство из них приехало из Ленинградской области и Урала. В конце октября 1931 года спецпоселенцы составляли 69% населения Хибин, и 52% и 26% взрослого населения соответственно было из этих двух регионов. Большинство приезжали семьями: 49% переселенцев были женщинами, 32% были детьми до 16 лет332. При этом переселенцы приезжали без своего скота, конфискованного властями. Условия в Хибинах были очень тяжелыми даже для тех, кто привык к долгим и снежным зимам в Ленинградской области и менее крутым, но все же горным ландшафтам Уральского региона. Эта скалистая полярная тундра имела мало общего с деревнями умеренных широт. Один из переселенцев из южноуральской деревни так описывал свои первые впечатления от Хибин: «Осмотрелись – кругом горы». Он также рассказывал, что зимой одежда примерзала к тканевым палаткам, в которых спал он и его семья333.

Спецпоселенцы селились в лагерях за пределами Хибиногорска. Многие из спецпоселений располагались высоко в горах около мест добычи и в долинах вдоль недавно построенной железной дороги, обслуживающей Хибины. Они находились далеко от южной части озера Большой Вудъявр, выбранной для строительства там социалистического города, где проживали администрация «Апатита», рекрутированные рабочие и специалисты предприятия334. Хибины отличались от изолированных поселений в лесных районах, куда наиболее часто отправляли спецпоселенцев. Крупный проект строительства нового промышленного города требовал более продуманной политики интеграции вынужденных и рекрутированных рабочих. Со временем все больше спецпоселенцев оседали именно в самом городе335.

После долгой поездки на поезде и улаживания бюрократических и организационных вопросов прибывшие рабочие сталкивались с жилищной проблемой. Первое время почти все спецпоселенцы были расселены в палатках и самодельных бараках из тонких досок, называемых шалманами336. Один раскулаченный вспоминал, что тысячи человек спали «под свист бешеного северного ветра, под завывание пурги да под плач собственных малолетних детей, дрожащих от холода в брезентовых палатках, в тесовых трудно отапливаемых шалманах»337. В конце 1930 года местный инспектор по жилищным и коммунальным санитарным условиям тревожно докладывал, что использование «шалманов, землянок и палаток, представляющих суррогаты жилья, в условиях полярной зимы недопустимо». Несмотря на заключения проверок, палатки и шалманы использовались годами, хотя и не были подходящими для длительного проживания в условиях горной местности с долгими и суровыми зимами338.

Такая организация расселения приводила к крайне тяжелым условиям жизни переселенцев. Холодные и густонаселенные помещения были настоящим кошмаром с точки зрения санитарных условий. Врачи Хибиногорска советовали ограничить число жителей палаток до 45 человек после обследования одного из спецпоселений в сентябре 1931 года. «Загрязненность поселка нечистотами, скученность, отсутствие элементарного бытового инвентаря и нечистоплотность являются, несомненно, благоприятной обстановкой для развития заболеваемости»339. Спецпоселенцы в деталях вспоминали эти трудности сталинистской экосистемы: «Только успевай на ночь место занять. А припозднился – будешь спать с краю, на холоде. Тиф валил людей, только из нашего шалмана умерло 20 детей. Я ползала среди больных, в холоде, грязи»340. Другой вспоминал: «Сколько было человек в этом бараке – трудно ответить. О гигиене нечего было думать. Начались болезни, каждое утро выносили мертвых»341. Как и в других спецпоселениях Севера, в Хибинах были распространены тиф, туберкулез и корь342. Также были распространены болезни, вызванные скудным питанием, такие как цинга и рахит343. Спецпоселенцы болели особенно часто, так как их снабжали продуктами питания, предоставляли жилища и медицинские услуги по остаточному принципу. В результате в первые несколько лет уровень смертности среди них был существенно выше, чем среди рекрутированных рабочих344.

Несмотря на все лишения, некоторые вынужденные переселенцы позднее с гордостью описывали