Природа советской власти. Экологическая история Арктики - Энди Бруно

организацию, курировавшую «Апатит», – Всесоюзное объединение химической промышленности. Будучи противником сталинского плана развития сельского хозяйства и промышленности, некогда очень влиятельный Томский имел теперь плохую репутацию278. В дополнение к своим предложениям о постройке горно-обогатительного завода в Хибинах и гидроэлектростанции на реке Нива, Кондриков рекомендовал увеличить добычу до трех с половиной миллионов тонн к концу первой пятилетки. Для выполнения этой задачи требовалось большое количество рабочих, которых, как утверждал Кондриков, можно было привлечь сезонными наборами, а также за счет заключенных, как когда-то при строительстве железной дороги279. В противовес умеренным предложениям Томского Кондриков поддерживал сталинистские взгляды на индустриализацию. Он выступал за полномасштабную и агрессивную трансформацию северной природы. Он говорил: «Мы сделали революцию, мы убираем снег и трудности, мы – хозяева жизни… Я максималист: или ничего – или очень крупное хозяйство. Маленького дела в Хибинах не создашь, даже если захочешь. Мы пришли туда не в бирюльки играть. Кольский полуостров должен стать сыном индустрии»280.

СОЗДАВАЯ ОБРАЗЫ ГОРОДА И ПРЕДПРИЯТИЯ

Большие планы означали большие хлопоты. В последующие пару лет тысячи люди приехали в Хибины; а тем временем архитекторы, плановики, сотрудники предприятия участвовали в обсуждении того, как должен был выглядеть новый объект советской промышленности. В значительной степени их представления подразумевали реорганизацию горной экосистемы. Участники этих обсуждений искали пути встраивания промышленной инфраструктуры в ландшафт, сохраняя при этом его эстетические качества. Отдавая дань уважения горной тундре как привлекательной особенности региона, власти назвали новый город Хибиногорском281. Опираясь на общий перечень идеальных черт социалистических городов и нарративы о героическом завоевании Севера, проектировщики колебались между попытками приспособиться к природному окружению и безрассудными решениями, которые, несмотря на заявленные намерения, усложнили жизнь в этой местности.

Во время Великого перелома архитекторы предлагали схемы создания социалистических городов по всей стране. Историки сталинизма часто обращали внимание на идеологические представления и реальные проблемы, с которыми столкнулись строители при реализации градостроительных планов. Некоторые проекты, такие как Магнитогорск и – менее известный – апатитодобывающее производство в Хибинах, были результатом попытки построить промышленные центры в незаселенных местностях. Магнитогорск, как указывает историк Стивен Коткин, стал прямым выражением особой концепции, воплотившей в себе создание с чистого листа городского пространства, зависящего от тяжелой промышленности282. В других случаях сталинским проектировщикам пришлось иметь дело с уже существовавшими поселениями. Как указывает Пол Стронски, из‐за фокусирования на промышленном развитии, безусловной веры в марксистскую теорию прогресса и желания установить тотальный контроль над населением, а также из-за бюрократического несовершенства советскому руководству не удалось сделать Ташкент идеальной столицей Средней Азии283. Хезер ДеХаан предлагает искать причину не в идеологических препятствиях, а в «материальном факторе», который осложнял советские градостроительные планы в Нижнем Новгороде284. Каждый из этих городов, кажется, пошел по знакомому пути неполного и часто бессистемного изменения физической окружающей среды ради выполнения социалистических обещаний.

Эта история разыгралась и в Хибинах. Многие высказывали самые невероятные идеи о том, как можно было улучшить этот арктический ландшафт. Оскар Мунц, ленинградский архитектор, занимавшийся планированием социалистического города в Хибинах, так излагал собственные представления: «Нужно, чтобы человек одновременно с победой над природой и нарушением ее величавого спокойствия сумел согласовать свой труд с ее вечными красотами». Для достижения такой гармонии с природой «дикий, почти необитаемый край надлежит превратить в населенный и обеспечить его населению удовлетворение всех потребностей нормального и культурного существования в своеобразных условиях далекого севера». Мунц детально разрабатывал план организации жилья для рабочих, транспортной инфраструктуры, освещения, отопления, водоснабжения, канализации и различных городских услуг. Он также планировал организацию трех парков в городе для охраны лесных участков, которые могли бы минимизировать шум и пыль от предприятия285. Другие описывали, как постройка школ, исследовательских институтов, пионерских лагерей, красных уголков, кино, театров, консерваторий, клубов, библиотек, парков и поликлиник превратит Хибины из темной и бескультурной окраины в процветающий промышленный и культурный регион286. По их мнению, именно такие условия были благоприятными для процветания и естественным образом подходящими для коммунистов.

Многие из предложений для Хибиногорска касались особенностей советского градостроительного проектирования, которые были лишь незначительно изменены в соответствии с условиями Севера. Одним из примеров того, как проектировщики не считались с местным ландшафтом, был план Мунца по прокладке крупной центральной дороги, при строительстве которой не учитывалась должным образом топография города287. При этом проектировщики признали необходимость корректировки своей программы по озеленению с учетом полярного климата. Признавая сложности выращивания растений на севере, Мунц считал, что в будущем можно было бы высаживать лесные полосы, которые бы соединяли парки города288. Задача интродукции растительных культур в Хибины была возложена на ботаника Николая Аврорина, возглавившего только что созданный Полярно-альпийский ботанический сад-институт. Его специалисты изучали особенности северной природы и возможности выращивания различных растений, деревьев и кустарников. Результаты их исследований использовались в озеленении полярных городов в последующие десятилетия289. Аврорин видел в этой работе «широкий фронт борьбы за тучные покосы, за невиданные ягодные сады, за прекрасные парки, за здоровую и благоустроенную жизнь трудящихся социалистического севера!»290

Геологи и инженеры разделяли рвение ботаников превратить новый город не только в промышленный, но также в научный центр. Им удалось основать Хибинскую горную станцию в составе Академии наук СССР. В дальнейшем станция была преобразована в Кольскую научно-исследовательскую базу, после в Кольский филиал АН СССР и наконец в 1988 году – в Кольский научный центр АН СССР291. Многие сотрудники станции в 1930‐е годы искренне верили в возможности использования научного знания о природном мире на практике и видели свою работу частью социалистического строительства в Хибинах292.

Другие, однако, считали, что Хибины должны были стать туристическим центром. Общество пролетарского туризма и экскурсий, в частности, создало базу на горе Кукисвумчорр и начало организовывать летние туристические походы293. Зимой стали проводиться соревнования по лыжам, в частности на таких мероприятиях, как ежегодный Праздник Севера294. Для привлечения внимания к Хибинам писатели, пишущие о туризме, часто ссылались на преимущества отдыха на природе в условиях Заполярья. Как писал один из них, «природу Севера не променяю ни на один уголок Кавказа, где, пышно распустив листья, пальмы зовут усталого путника в тень. Здесь гораздо приятнее посидеть у берега реки или, забравшись на одну из высоких гор, действительно с наслаждением отдохнуть после подъема. Это хорошо закаляет и укрепляет организм человека, способствуя сразу по возвращении с экскурсии энергичной работе. С Севера