Окно в Париж для двоих - Галина Романова

— Звони Варьке этой! — тут же приказал Гарик.

— Очумел, что ли? В три часа ночи? Никакой Варьке я звонить не стану, сам звони своему Ваньке! Он занимается этим делом, ему и звони. Наверняка же должен знать, выезжали ваши туда или нет.

Никто туда не выезжал, как выяснилось. Со слов супруги Коновалова — Варвары, в загородном доме было пусто. Она ездила туда пару раз после того, как не дождалась мужа к ужину, завтраку, а потом и к обеду. Прошлась по дому, пусто. Да и замок висел на двери.

— Непорядок, — проворчал Прокофьев, закончив разговор с Мазуриным. — Дом надо было досмотреть обязательно! И тщательно досмотреть!

— Так Варвара же… — начала было оправдываться Даша, но Гарик ей даже договорить не дал.

— Что Варвара! Ну что Варвара! — взорвался он совершенно непозволительным образом. — Видит, замок на двери висит, она и успокоилась. По дому она прошлась!.. А на чердак лазила? Есть чердак в доме? Ну вот, есть. И подпол наверняка имеется? Ну, вот! А была она в подполе том?

— Вряд ли, — покачала головой Даша.

Варька там в хорошие времена не любила бывать. У ее родителей за городом хоромы имелись куда внушительнее. Там и отдыхала обычно с пацанами, заманивая Лешку. А вот в доме…

Нет, туда не любила ездить. А представить себе Варвару, поднимающуюся по ветхой лестнице на чердак или по точной копии такой же лестницы спускающуюся в подпол, она бы уж точно не смогла.

— Завтра поедем и досмотрим, — скомандовал Гарик, с сожалением взглянул на пустые тарелки, бутерброды-то он все уложил, потом перевел взгляд на часы на стене. — Ты ведь не против будешь, если я за тобой утром часам к десяти подъеду?

— Не знаю.

— Что значит, не знаю?!

Она и в самом деле не знала, что ей делать, как вести себя с ним и как вообще к нему относиться. Был он более чем странен. Легенда его, хотя и кажущаяся вполне правдивой, имела тоже очень много уязвимых мест. Опять же какой-то странный это Мазурин, играющий роль его покровителя. Может ли в данном случае идти речь о доверии?..

— У тебя есть выбор? — вполне искренне изумился Гарик, с протяжным стоном поднимаясь с табуретки. — Ну вот! Видишь, выбора у тебя нет. Союзников, судя по всему, тоже. Варька в своей беде. У хозяйки «Голиафа» теперь другие проблемы. Муратов так и вовсе в роли обвинителя выступил. Так что остаюсь я один. Да, чуть не забыл. А кто тот пижон, что со мной по телефону разговаривал? Он и в самом деле сосед или между вами…

— Нет! — выкрикнула она с такой поспешностью, что Гарик ей тут же поверил. — Просто сосед, и все.

— А может, он на что-то надеется, а? — И Прокофьев совершенно неподобающим обстановке образом игриво подмигнул ей.

— Это его проблемы, понял!

Ну да, ну да! Невесело улыбался Гарик и, пошатываясь, начал спускаться вниз по лестнице.

Проблемы ее соседа его лично конечно же волновали мало. Его теперь волновали свои собственные, одной так уж точно стало больше. И имя даже у этой новой проблемы имелось, шикарное, между прочим, — Дарья.

Глава 11

Она точно видела, что Володя Королев смотрел на них из окна, когда Гарик Прокофьев усаживал ее в свою раздолбанную иномарку. И даже с такого расстояния рассмотрела дикий ужас в его глазах. Ну просто стекло плавилось от праведного гнева, которым полыхал теперь ее сосед. И тетя Тамара, как на грех, в окно высунулась. И Даша правую руку дала бы на отсечение, что та срисовала номер автомашины, увозившей ее со двора. Сначала подосадовала, а потом даже обрадовалась. Будет кому рассказать на тот случай, если Гарик Прокофьев окажется не тем, за кого себя выдает.

— Не переживай, — попросил он, выезжая со двора. — Похищать тебя никто не собирается.

Даша покосилась на него, но ничего говорить не стала.

Ишь, какой догадливый. Понял, что душа у нее не на месте, поспешил успокоить. Да и выглядел сегодня Прокофьев совсем не так, как минувшей ночью. Спокойнее, деловитее, что ли. Побрился, подстригся, даже носки надел. Это Даша рассмотрела, когда тот влез под капот машины, перегнувшись так, что джинсы задрались выше щиколоток.

Почти всю дорогу они молчали. Даша не знала, о чем с ним еще можно говорить. Обо всем почти поговорили ночью.

— Который дом? — оборвал Гарик тягучую паузу.

Он уже готов был идти пешком рядом с машиной, лишь бы не слушать этой отвратительной тишины. Сидеть рядом с той, о которой думал весь остаток ночи и все начало дня, и молчать. Это была пытка для его истосковавшейся души. Еще какая пытка!

Она молчала. Он молчал. Ей не хотелось с ним говорить. А ему…

Ему хотелось болтать с ней о пустяках, шутить, смеяться. И хотелось еще, чтобы она нашла его остроумным. Понравиться, одним словом, хотелось. Мазурин моментально обо всем догадался, заявившись к нему перед самым его отъездом. Оценил его стрижку, гладко выбритое лицо, начищенные до блеска ботинки.

— Ну, ну, — пробормотал друг, ехидно ухмыльнувшись, потом не выдержал и поинтересовался все же: — Что, брат Прокопий, так хороша?

— Сойдет, — пожал неопределенно Гарик плечами.

Рассказывать о том, что Даша ему очень понравилась, не хотелось даже старому другу. Даже в услугу за то, что тот вдруг вознамерился в корне изменить его спущенную в сточную канаву жизнь.

А Даша…

Даше было на него — Гарика Прокофьева — ровным счетом наплевать. Она ничего не заметила в нем, никаких перемен. Только еще больше зажалась, перепугавшись ехать с ним за город. Сидит теперь и молчит, молчит и трусит, будто он маньяк какой-то. Будто он набросится на нее прямо возле вот этой покосившейся изгороди. Он, может, и набросился бы, будь на то ее согласие…

— Вот этот дом. — Изящный пальчик с нежно-розовым ноготком указал на ветхий дом в конце улицы. — Даже отсюда вижу, что замок на двери.

Дверь действительно была заперта на замок. Но отпирать ее Гарик Даше пока не позволил. Машину поставил, не доехав до калитки. И долго, чрезвычайно долго бродил вокруг да около. Сначала вокруг полуразвалившейся изгороди, опоясавшей дом. Потом уже вокруг дома.

— Ты постой пока там, Даш, — попросил он, озадаченно хмуря лоб. — Я тут похожу.

Ходил он очень долго. Она успела изрядно промерзнуть в низких ботинках на тонкой подошве и джинсах на голые ноги.

Неделя уже, как с утра прилично подмораживало. Вздыбившуюся затвердевшей землей изморозь неуклюже присыпало редким снегом. Он очень неохотно сыпал порой с чахлых тучек, застревая лишь в засохшем бурьяне, стоящем частоколом вдоль деревенских улиц. Дорожная колея широким глубоким шлейфом тянулась вдоль всей деревни и обрывалась как раз возле их калитки.

Даша посмотрела чуть дальше на дом Щукиных. Над островерхой крышей упрямых стариков, не желающих никуда уезжать из вымершей почти полностью деревни, вился робкий дымок. Дома, стало быть. Живы. Печку топят.

Даша загрустила.

В этом доме, что не позволил ей пока отпереть Прокофьев, тоже, бывало, топилась печь. Дрова трещали, адское пламя бушевало под заслонками, из пузатых чугунков с сердитым шипением сбегал из-под крышек кипяток. Туда укладывалось мясо, засыпалась картошка с луком, мелко крошился чеснок, бросался лавровый лист. И все это томилось, томилось, томилось с утробным пыхтением. И такой аромат плыл по дому…

Да что там по дому! По всей улице сквозняком гулял непередаваемо вкусный запах тушеной картошки с мясом. И подавалась она к столу прямо в черном, прокопченном насмерть чугунке. Рядом выстраивались в очередь глиняные глубокие тарелки, алюминиевые ложки. Хлеб никогда не резали, а отламывали большущими неровными кусками. И еще она помнит двухлитровую крынку с молоком, которую таскала в их дом Щукариха. У той вечно был полный двор скотины. Кажется, водилось все, что только могло водиться. И на Лешку вечно орала, когда тот нечаянно заденет ее гусенка ивовым прутом или запустит в него камешком. Как же давно это было!..

— Кто живет в том доме? — Прокофьев подошел незаметно и встал за спиной.

— Щукины. Одни, кажется, остались в деревне.

— Они в своем уме? — вдруг спросил Гарик.

— В каком смысле?! — Даша растерянно заморгала.

— Ну, в том, что не выжили еще из него? Вопросы мои адекватно воспринимать смогут, если поинтересуюсь: никого чужого они здесь не видели? — Он неожиданно рассмеялся.

Ему понравилось, как она теряется. Моментально растворяется вся настороженность в ее потерянных наивных глазищах. Милой такой, кроткой даже кажется. И не сиди сейчас на его голове шишка, ни за что не поверил бы, что она способна на человека руку поднять.

— Ах вот ты о чем! — Даша тоже улыбнулась. — Еще в каком уме, не сомневайся! Плюс бдительности на ЦРУ хватит. Это именно они Лешке меня сдали. Рассказали, что в нашем доме кто-то поселился. Позвонили и рассказали. Он и приехал. Тут они с Муратовым и познакомились. И пошло-поехало…