История Дзен - Буддизма - Генрих Дюмулен

Вопрос. Чем мои руки напоминают руки Будды?

Ответ. Игрой на лютне [бива] при луне.

Вопрос. Чем мои ноги напоминают ноги осла?

Ответ. Когда цапля стоит в снегу, ее цвет меняется [имеется в виду, что на фоне снега ее оперение представляется не таким уж «белоснежным»]».

Семена школы Линьцзи впервые были посеяны в японскую почву преемниками Хуан-луна. В Китае эта ветвь к четвертому и пятому поколению прекратила свое существование. Вершины развития китайский дзэн достиг по линии Ян-ци — необычайно доброго и очаровательного человека. Его ученик во втором поколении, У-цзу (1025–1104) описывает внезапность своего опыта просветления, сравнивая его с чувственным ощущением, а именно со вкусом воды. Личность этого наставника также оказала большое влияние на последующие поколения дзэн-буддистов.

Использование коанов как средства, ведущего к прозрению, связывают с именами двух последователей У-цзу — Юань-у (1063–1135) и Да-хуаем (1089–1163). Начиная с заката танского периода и времен Пяти династий внутреннее развитие дзэн осуществлялось именно в этом направлении. Народ почтительно взирал на возвышающиеся фигуры старых наставников и ассоциировал их с «заветами отцов» и «примерами старших».

В период упадка и духовной деградации вновь затеплилась надежда на возрождение истинного духа дзэн с помощью этих «заветов». Слово «коан» (кит. - гун-ань) буквально означает «оповещение» или «публичное объявление». В дзэн забавные истории и высказывания мастеров служат своего рода задачами, которые должны решить ученики. В эпоху Сун подобные задачи, служившие методологическим руководством к просветлению, были объединены в сборники.

Этим временем датируются два наиболее значимых сборника коанов: «Би-янь-лу» и «У-мэнь-куан». Сто коанов «Би-янь-лу» (1125 г.) считаются «примерами старших», которые Сю-тоу (998-1052) скомпилировал на основе «Хроники дзэн» эры Цзин-дэ. Каждый пример он оформил в стихотворной форме (гата). Третий «пласт» этой работы создавался при содействии Юань-у, который снабдил истории и гата комментариями и вступлением. Сегодня, когда ученику предлагают коан, наставник приводит собственные комментарии, которые, однако, основаны на традиционных пояснениях. Таким образом, на базе простых и незамысловатых текстов возник целый пласт дзэнской литературы.

«У-мэнь-куан» (1228 г.) появился спустя столетие после «Би-янь-лу». Его автором был Хуай-кэй (1184–1260). Этот сборник состоит из сорока восьми кратко сформулированных, но насыщенных смыслом коанов. Если первый из указанных сборников обладает несомненными литературными достоинствами, то основным достоинством второго следует считать лаконичность. По этой причине многие японские наставники предлагают его ученикам в жаркую летнюю пору. Оба собрания коанов являют собой пример подлинного духа дзэн. Оба являются истинным выражением китайского образа мысли и могут рассматриваться как литературные произведения высочайшего уровня. Эмпирическое познание природы, выраженное в гатах Сю-тоу, эхом перекликается с японским литературным наследием.

При оценке практики коанов следует иметь в виду, что этот метод приводит к просветлению, но не является таковым по определению. Поэтому его не следует рассматривать как сущность дзэн. В развернутом комментарии по поводу развития дзэн Уи проводит различие между «доктриной» и «вспомогательными средствами» на пути к просветлению. Под «доктриной» он имеет в виду теоретические построения, содержащиеся в сутрах, а к «вспомогательным средствам» относит парадоксальные высказывания и действия, битье и крики, равно как и сам метод использования коанов. По его мнению, оба элемента присутствовали в учении изначально. В период, предшествовавший деятельности Ма-цзу и великих наставников ганской эпохи, основное внимание уделялось доктрине, а в последующие годы — средствам.

И все же, утверждает Уи, было бы ошибочным судить о дзэн на основе соотношения доктрины и средств, так как оба элемента одинаково важны. Последователи учения часто переоценивают вспомогательные средства, что приводит к умалению базовых ценностей буддийского учения. И наконец, Уи указывает на то, что оба элемента отнюдь не взаимоисключают, а, напротив, дополняют друг друга. С одной стороны, вспомогательные средства сами по себе уходят корнями в буддийскую доктрину и в определенном! смысле предвосхитили ее; с другой — многие каноничес-: кие утверждения используются как коаны. В сунский период громоподобный крик «Хо!» (яп. — «Кацу!») служил адекватным выражением теории этапов просветления, которую исповедовала школа Гуйян. Сущность дзэн определяется не методом, но опытом созерцания собственной природы и становлением буддой.

Практика использования коанов обогатила дзэн методологией поиска просветления. Несмотря на то чта методология и систематизация стали признаками вырождения, нельзя недооценивать их значение. В то время как великие наставники достигали сатори за счет собственных неподражаемых качеств, менее одаренные монахи обрели средство, с помощью которого у всех появилась возможность просветления. По поводу переломного этапа в дзэнской истории Судзуки высказывается так: «С этого момента дзэн для избранных стал более демократичным, систематизированным и, до некоторой степени, «механическим» учением. В этом смысле можно говорить о потере качества, но без подобных нововведений учение было обречено на вымирание. На мой взгляд, именно техника коанов спасла дзэн как уникальное наследие культуры Дальнего Востока».

Психологические составляющие коана

В предыдущих главах приводилось много примеров просветления и немало парадоксальных историй и высказываний дзэнских наставников, которые фактически служили коанами. Считается, что существующие сборники насчитывают не менее семисот коанов. Такое обилие литературных источников представляет собой благодатную почву для историков и психологов, равно как и для специалистов по религии и литературе.

Коаны являются чисто вспомогательным средством и не претендуют на способность выражения невыразимого. То, что в них содержится, можно определить как импульс, своего рода стимул к действию. Между их содержанием и просветлением нет никакой внутренней связи. Весь парадокс заключается в том, что «отсутствие ворот становится вратами Дхармы. Как можно открыть ворота, которые не существуют?». Практически во всех коа-нах отсутствует логика слов и поступков. Однажды монах спросил: «Что такое Будда?» И наставник ответил: «Три фунта льна». В другом случае дзэнский наставник высказывается следующим образом: «При хлопке одной ладони о другую раздается звук; слушай звук одной ладони». Еще один пример: «Этой ночью ржала деревянная лошадь и подрезала кусты каменная статуя». И наконец: «Будда проповедовал сорок девять лет, и за это время он не промолвил ни слова».

В своей абсурдности коаны не вписываются в рамки логического осмысления. Вначале ученик дзэн пытается решить задачу на интеллектуальном уровне. Заведомо безнадежная попытка неофита сопровождается издевками и ударами наставника. В течение этой непрестанной интеллектуальной пытки психологическое напряжение возрастает и сознание сосредоточивается на единственной мысли. Во время поиска ответа напряжение сопоставимо с «битвой со смертельным врагом» или с «прорывом сквозь кольцо огня». Подобное издевательство над способностями человеческого разума приводит к неизбежной потере веры в рациональное начало. Сочетание тягостных сомнений с безуспешными попытками найти ответ приводит в состояние яростного стремления к освобождению. Подобное напряжение человек может испытывать в течение нескольких дней, недель, месяцев и даже лет, но в конце концов наступает реакция.

То, что творится в душе ученика, можно сравнить со стрельбой из туго натянутого лука. В своей книге «Дзэн в искусстве стрельбы из лука» Херригель, описывая психологическую составляющую этого процесса, обращается к своему наставнику: «Когда натягиваю тетиву, наступает момент, когда я чувствую, что если не выпущу стрелу немедленно, то более не смогу сдерживать напряжение. И что же происходит? Я попросту теряю терпение и выпускаю стрелу, независимо от того, хочу я этого или нет, причем выстрел происходит по единственной причине — я не могу оставаться в ожидании ни секундой больше». На это учитель отвечает так: «Хороший выстрел в нужный момент происходит не потому, что ты не в силах себя сдерживать. Ты не стремишься поразить цель, но смиряешься перед неудачей. До тех пор, пока это будет продолжаться, у тебя не будет иного выбора, как взывать к чему-то, от тебя не зависящему. И пока ты будешь это делать, твоя рука будет не сильнее руки ребенка и не отпустит тетиву в нужный момент. Твоя рука не лопнет подобно созревшему плоду».