Серебрянные слитки - Линдсей Дэвис

Теперь, иногда вспоминая, что произошло дальше, я улыбаюсь.

Однажды я услышал стук копыт лошади, которая тянула какую-то повозку, явно отличавшуюся от тех, которые постоянно проезжали мимо. Также по-деловому проехало несколько всадников и остановились неподалеку. Голос, принадлежащий военному, объявил имя прокуратора Флавия. Кто-то заворчал. Затем прозвучал еще один голос — резко, словно скобель на дереве.

— … тот, кого вы называете Весельчаком.

Так, я на самом деле в плохой форме. Начались галлюцинации, если и не сама смерть приблизилась ко мне. Голос, похоже, принадлежал сенаторской дочери. Вначале я даже не мог вспомнить ее имя. Затем я словно втащил его в сознание из другого мира. Елена.

— Так, кто это… Думаю, он мертв…

— Тогда я должна буду осмотреть тело! Если вы его похоронили, выкопайте его.

— О, госпожа, пусть мои слуги подадут вам самое лучшее вино!

Дверь со скрипом отворилась и повисла на одной петле. Я увидел неожиданно ослепляющий огонь.

— О да! Это он — наш ценный беглец!

Я не мог выругаться, поскольку слишком охрип, но мне все-таки это удалось.

* * *

Мастер Корникс стоял сразу же за ее плечом. Выглядел он жалким и присмиревшим. Она недовольно оглядела мою камеру, затем заговорила резким и ехидным голосом.

— Что это вы ему устроили? Отдых в постели и особый уход?

Мне стало жаль Корникса. Ее отношение было невыносимо. Кроме того, она прибыла с военным сопровождением. Он ничего не мог сделать.

Корникс стащил меня с тонкой подстилки из вонючего папоротника, а потом положил у ее ног в грязь снаружи. Я закрыл глаза. Свет меня слепил, несмотря на большие облака. Я успел увидеть молодую женщину, одетую во что-то синее, шерстяное. Я помню складки на платье и нахмурившееся белое лицо, обрамленное мягкими, прямыми волосами.

На мгновение я почти потерял сознание.

— Марк! — произнесла Елена Юстина покровительственным тоном, которым говорила бы с обесчестившим себя рабом.

Мое лицо лежало в луже всего в нескольких дюймах от ее ног.

Красивые ботинки. Серая кожа с маленькими круглыми дырочками для шнурков. И лодыжки гораздо лучше, чем она заслуживала.

— Ну и сцена! Дядя Гай так в тебя верил. Ты только посмотри на себя!

А что она ожидала? Беглец редко упаковывает чистые туники, личную губку и туалетные принадлежности… Я держался за реальность в виде белого пятна — незнакомого враждебного лица.

— О, в самом деле, Марк! Чего ты добился? Сломанная нога, сломанные ребра, обморожение, стригущий лишай и грязь!

Ей было неудобно смотреть на эту грязь. Елена отправила меня в баню, предоставляемую официальным лицам, перед тем как я обесчестил повозку ее тети. Солдат, который, вероятно, знал, кто я на самом деле, привязал мою ногу к новой шине. Видимо, ему было стыдно, и он не смог сделать это лучше.

* * *

К тому времени как Елена позволила мне забраться в повозку, меня полностью отмыли и переодели из лохмотьев в чью-то далеко не самую новую тунику. Пахла она незабываемо, хотя в несколько раз лучше, чем от меня воняло раньше. Корникс отбыл в места содержания рабов в приступе желания пытать и насиловать. Я дрожал. Госпожа набросила на меня плед, предназначенный для путников, и издала при этом злобное шипение. Мне казалось, что я так и не обсох. Мне удалось вымыться, но мытье под наблюдением солдата и Корникса не позволяло достаточно хорошо вытереться, в особенности между пальцев.

У меня дико чесалась голова, чистота опьяняла. Вся моя кожа чувствовала себя ожившей, легкое дуновение ветра ранило мое лицо.

Елена Юстина достала плащ, который я узнал. Смутные воспоминания подсказали, что это мой плащ из другой жизни. Приличное темно-зеленое одеяние с крепкими металлическими застежками. Вероятно, когда-то я был парнем, не обделенным вкусом. Каким-то образом я забрался в повозку с впряженной в нее небольшой лошадкой.

— Отличная упряжка! — сказал я Елене, стараясь, чтобы голос звучал привычно, как у меня в прошлом. Затем я вспомнил, что она женщина и, как хороший парень, предложил взять вожжи.

— Нет, — ответила она.

Некоторые сказали бы: «Нет, спасибо». Тем не менее я едва ли мог сидеть прямо на сиденье. Она устроилась сама и только после этого удостоила меня следующего обращения.

— Если бы у тебя имелось собственная упряжка, ты позволил бы мне ею управлять?

— Нет, — согласился я.

— Ты не доверяешь женщинам. Я не доверяю мужчинам.

— Справедливо, — сказал я и подумал, что она права: многие мужчины склонны к озорству или даже опасны на колесах.

Лошадка бойко тронулась в путь, и вскоре поселение осталось позади. Елена Юстина, как и следовало ожидать, ехала впереди, быстро оторвавшись от сопровождения. Небольшой, но явно надежный и отважный эскорт робко следовал сзади.

— Скажешь мне, если я поеду слишком быстро и тебя испугаю, — бросила она мне вызов. Смотрела она только прямо вперед.

— Едешь ты слишком быстро, но меня не пугаешь!

Она свернула на боковую дорогу.

— Ты не туда повернула. Нужно следовать на восток, по дороге через возвышенности.

— Нет. У нас есть солдаты. Нет необходимости держаться на границе. Нам нужно на север. Тебе следует благодарить друга Виталия за сегодняшнее спасение. После последней встречи с тобой он заявил дяде Гаю, что тебя нужно вытаскивать, независимо от того, закончил ты работу или нет. Я вызвалась тебя забрать — лучшая маскировка. Кроме того, я чувствовала себя виноватой из-за твоей седой матери…

Поскольку я не помнил, что бы мы обсуждали мою мать, я позволил ей болтать дальше.

— Дядя Гай арестовал этого Трифера и держит его в Глеве…

Непривычный к объяснениям, мой мозг пропускал или оставлял без внимания слишком много фактов.

— Понятно, — сказал я, — на север, да?

Разговор казался бессмысленным усилием. Пусть кто-то еще берет бразды правления в свои руки. Эта повозка выглядела красивой игрушкой, слишком хрупкой для перевозки четырех слитков. Можно было бы что-то организовать с лошадьми солдат, но я слишком устал, чтобы об этом беспокоиться. Тем не менее я, вероятно, беспокойно завозился. Елена Юстина замедлила ход повозки.

— Чем ты занимался на той заболоченной местности? Фалько, скажи мне правду!

— Я спрятал четыре украденных слитка. Закопал в землю и отметил место камнями.

— Доказательства? — спросила она.

— Если хочешь.

Наверное, она пришла к собственным выводам, потому что начала бить несчастную лошадь кнутом, пока та фактически не полетела по воздуху. У Елены горели глаза.

— Ты хочешь сказать — хорошая небольшая пенсия для тебя!

Мы оставили их там. Четыре моих слитка вполне могут лежать в той яме до сих пор.

* * *

Елена Юстина продолжала подгонять лошадь. Вероятно, муж развелся с нею, чтобы спасти свою шкуру. Однако я ни разу по-настоящему не испугался. Она очень умело управляла повозкой. Эта женщина обладала редким сочетанием терпения и смелости. Лошадь ей полностью доверяла, а через несколько миль стал доверять и я. До Глева требовалось преодолеть пятьдесят миль, поэтому доверие было очень кстати.

Пару раз мы останавливались. Она позволяла мне выйти. В первый раз меня начало тошнить, хотя это не имело никакого отношения к ее управлению повозкой. Елена Юстина оставила меня отдохнуть, а сама тем временем тихим голосом разговаривала с одним из солдат. Затем перед тем как мы снова тронулись в путь, Елена принесла мне подслащенного вина во фляге. Она собственноручно крепко поддерживала меня за плечи. При странном прикосновении женской руки у меня выступил пот.

— Если хочешь, мы можем остановиться неподалеку отсюда на mansio, — сказала она деловито, очень внимательно за мной наблюдая. Я покачал головой и не произнес ни звука. Я хотел продолжать путь и предпочел бы умереть в военном форте, где меня похоронят с могильным камнем над урной, а не в каком-то доме у дороги, после чего меня сбросят в канаву и завалят тонной разбитых кувшинов вместе с раздавленной полосатой кошкой. Мне пришло в голову, что имеется причина, объясняющая, почему Елена Юстина так гонит лошадь, а кнут постоянно свистит в воздухе. Она не хочет оказаться в середине пустоши с моим трупом. Я поблагодарил Юпитера за ее безжалостный здравый смысл. В любом случае я не хотел, чтобы мой труп остался с ней.

Она прочитала мои мысли, или, скорее, мое болезненное выражение лица.

— Не беспокойся, Фалько. Я похороню тебя должным образом!

Глава 29

Я думал, что вернулся на рудники. Нет. Другой мир… Я покинул рудники, хотя они никогда полностью не оставят меня.

Я лежал на высокой жесткой кровати в маленькой квадратной палате в госпитале для легионеров. Иногда по длинному коридору кто-то неторопливо проходил. Я лежал в задней части административного блока, выходящей во двор. Воздух был пропитан неприятным запахом скипидара, который использовали для дезинфекции. Я чувствовал успокаивающее давление чистых, крепких бинтов. Мне было тепло. Меня вымыли. Я отдыхал в спокойном месте, где обо мне заботились.