Счастье приходит в дождь - Джоан Домнинг

Когда Шейн увидел, что Мэрл встречает его на пороге, он послал ей белозубую улыбку, поднял обе руки со сжатыми кулаками и издал залихватский вопль. Стая дроздов с шумом поднялась от дома Мэрл и улетела в поля.

– С ним все в порядке, дорогая! – закричал он, когда она выбежала к нему навстречу. – Все отлично, все будет хорошо.

Он схватил ее в объятия и поднял. Сердце Мэрл задрожало, как листок на ветру. Все ее тело ожило, как только он к ней прикоснулся. Она обняла его за шею.

– Поставь меня немедленно, сумасшедший!

Он поставил ее на ноги, отошел в сторону, улыбаясь.

– Ай да Мэри, нарядилась в мешок!

– Не смей надо мной издеваться, Шейн Хэллоран! – Она тоже смеялась. Задохнувшись, она попыталась освободиться из его объятий.

– Я не смеюсь над тобой, я тебя люблю. – Улыбка стала другой, мягче. Глаза его излучали нежность. Взгляд скользил по ее щекам, по шее. Она кротко вздохнула, зарумянилась. Расцвел прекрасный цветок желания. Ничто сейчас не имело смысла, кроме захватившего ее желания. Он прижал ее к себе, она почувствовала его округлившимся животом.

– Что это с тобой, – спросила она, глаза ее сияли. – Хотите беременную женщину в мешке? Вы, должно быть, исходите желанием?

Шейн хохотнул.

– Как вам не стыдно говорить такую чепуху? Вы не можете не чувствовать, как я вас хочу. В конце концов прошло уже почти пять месяцев с тех пор, как мы занимались любовью, дорогая. Хочешь, скажу, сколько недель, дней, минут?

– Я сама знаю, мой хороший. – Она прикоснулась пальцем к его нижней губе. – Это правда? У тебя никого не было все это время?

– Разрази меня гром! Мне нужна только ты. Пусть другие женщины пройдут парадом передо мной нагие, у меня ничего не поднимется! – Он улыбнулся в ответ на ее хохот. – В мешке или без мешка, Мэри, дорогая, ты сводишь меня с ума. Только ты! – Он покрыл ее лицо поцелуями, не выпуская из объятий. Он шел вперед, она отступала. Они как будто исполняли какой-то танец. Когда они вошли в дом, он захлопнул дверь, будто хотел отгородиться от всего мира. В спальне он взял ее руки, стал целовать. – О Мэри, моя дорогая! Как я скучал без тебя!

– Дорогой, вот я! Добро пожаловать домой!

Он поцеловал ее в губы. Его язык соскользнул в ее рот. Она содрогнулась от необыкновенного чувства, пронзившего ее.

– Я мечтал об этом с конца марта. – Она погладила его по щеке. Жесткая щетина оставила красные пятна на ее нежных щеках. – Теперь это случится. – Он осторожно прикоснулся к ее бедрам.

Она отшатнулась, внезапно смутившись.

– Шейн, сейчас я не такая, как была прежде. Беременность не украшает. Ты уверен, что и теперь меня захочешь?

– Посмотрим, – пробормотал он. – Как мне знать, я ведь тебя еще не видел. – Его руки пробежали по ее телу. Он снял ей платье через голову. Синий испепеляющий огонь его глаз заставил затрепетать каждую клеточку ее тела. Его страстный взгляд скользил по ее груди в желтом кружевном бюстгальтере, по округлившемуся животу, по бедрам с лоскутком бледно-желтых кружевных трусиков. – Мэри, сердце мое! Я никогда не видел тебя такой прекрасной, такой мягкой и вожделенной! – Он улыбнулся, нежно взял в руки и побаюкал ее груди. – Ты права, ты изменилась. Тебя стало больше. Посмотри, как ты наполнила мои руки, дорогая! Чем же неприятна беременность? Даже на девятом месяце ты будешь меня волновать. – Он проделывал все это с такой естественностью, с такой нежностью, что Мэрл засмеялась. Ее смех звучал, как воркование горлинки. Медленно-медленно Шейн раздевал ее, покрывая ее тело поцелуями. Она вскрикнула, когда он губами дотронулся до ее затвердевших сосков. Он посмотрел ей в лицо. – Я тоже не так хорош, Мэри. Может, ты не захочешь, когда посмотришь на меня.

– Нет, – закричала она. Прикосновениями своих рук он зажег в ней нестерпимый огонь. – Я имела в виду, да, конечно, да. Я хочу тебя, ты мне нужен, дорогой. – Дрожащими руками она сняла с него кожаный пиджак и бросила его на пол, там же оказалась и рубашка. Она целовала волосы на его груди, плоские соски. Он бережно положил ее на кровать. Гладил ее, нежно прикасаясь пальцами. Ей казалось, что ток желания исходит от них.

– А мы не причиним вреда малышу, если станем заниматься любовью?

Она улыбнулась:

– Я не думаю. Он покачается, как в колыбельке.

Шейн прикоснулся к ней руками и губами, которые она так хорошо знала, но теперь она почувствовала, что вместе со страстной требовательностью в них появилась бережность. И все былые тревоги ушли из ее сердца.

– Как я люблю тебя, Мэри, – шептал Шейн.

– И я тебя люблю, мой дорогой. – Мэрл лежала на спине, голова ее покоилась на его мускулистой руке.

– Никто не может мне доставить такую радость, как ты, сердце мое.

– Радость… – выдохнула она.

Бережно поглаживая ее, он положил руку на круглый живот. Внезапно он вскочил, удивленный.

– Это не он там двигается, Мэри? Словно маленькая птичка затрепетала? Ты тоже чувствуешь?

– Да, и я. Это в первый раз. – Слезы блеснули в ее глазах. – Шейн, дорогой, теперь мы точно знаем, что малыш здоров, с ним все в порядке.

Он кивнул и, улыбаясь, посмотрел на нее сверху. Затем лег рядом и сказал мягко:

– Привет, ты там, малыш? Ты знаешь, что у тебя замечательная мама? Пришло время узнать, что и отец у тебя молодец. Это я прыгал вокруг тебя минуту назад, если ты заметил.

Мэрл играла его кудрями.

– Как тебе не стыдно? О чем ты говоришь с невинным младенцем?

Он рассмеялся и поцеловал ее.

– Уж такой я есть, слишком стар, чтобы меняться.

Она засмеялась.

– Когда-нибудь ему трудно будет рассказать другим детям, зачем его мать и отец закрывают дверь в спальню.

Он дотронулся кончиком пальца до ее носа.

– Может быть, но Мисс Мэри ему всегда сможет все объяснить.

– Мисс Мэри? – Мэрл повернулась к нему, закрыв глаза. Губами она нежно касалась волос на его груди. – Боюсь, что Мисс Мэри ждут большие неприятности. Я не смогу больше скрывать свое деликатное положение, и редакция журнала «Сестричка», возможно, уволит меня.

Шейн погладил ее по щеке.

– Не грусти, дорогая! Мать-одиночка – теперь это никого не смущает. Особенно здесь, в Сан-Франциско.

– Ты действительно думаешь, что меня не будут осуждать? – Она заглянула ему в глаза в надежде, что он знает что-то такое, чего она еще не понимает.

– Я знаю. Верь мне, – сказал он без сомнения в голосе. – Ты лучше побеспокоилась бы о том, в каком колледже будет учиться малыш. Обучение в Йеле не подойдет. В восемнадцать лет уезжать из дома – это не дело.

Она сердито посмотрела на него.

– Господи, Шейн! Йель! Мне кажется, первое, о чем ты подумал, когда узнал, что у меня будет ребенок, это о том, в какой привилегированный детский сад ты его отдашь!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});