Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Андрей! А все ж, где эта таинственная Земля Бунге, которая могла нас выручить в тяжелую минуту?
— А вот смотри, — кивает Андрей головой на проплывающую панораму в его иллюминаторе.
— О–о–о, какая большая!
— Да нет! Не туда ты смотришь, — смеясь, поправляет Шумский, — это остров Фадеевский, смотри немного назад.
Смотрю и кроме воды и маленького кусочка земли, ничего не вижу.
— Вот это и есть земля? — показываю на кусочек.
— Точно.
— Зе–мля–я, тоже мне, — пренебрежительно протянул я
— Ничего, следующий раз будем пролетать — увидишь землю, — продолжая улыбаться, проговорил Шумский.
— Ну что ж, посмотрим, — недоверчиво согласился я.
Прошел в бытовой отсек. Все тихо, мирно Кудряшов отдыхает на койке, повернувшись к борту, — наверно, обиделся после «проработки», но скорее всего устал после утомительной заправки в Усть — Янске, ему больше всех досталось. Пусть отдыхает. Заглянул в блистерный отсек к Романову — тот сидит созерцает природу с неподвижным карандашом и руке Илья развел руками: мол, писать нечего, кругом чистая вода, льда нет Вернулся на свое место.
Пролив между островами Фаддеевский и Новая Сибирь тоже был чист ото льда. Справа приближался мыс Высокий — северная оконечность острова Новая Сибирь, от которого маршрут был проложен на остров Беннетта.
С этим курсом летим уже двадцать минут. Давно скрылись берега островов, но впереди по курсу что–то забелело, долгожданная ледовая кромка. Но что это?..
Опять запах… но без дыма. Ещё хуже, пахнет бензином, причем все сильнее и сильнее…
— Вот это денёк! — мог только проговорить Володя, соскакивая с сиденья и жестом показывая, чтобы я продолжал вести самолет.
— Штурман! Курс на «обетованную землю», пока курс двести пятьдесят пять градусов, — громко проговорил Андрей, просунув свою голову в проход и так же быстро исчезнув, как и показался
Мне осталось только разворачиваться круто влево и брать указанный мне курс. Хуже всего быть в неведении, но мое дело пока — выполнять, что сказано Появляется Мальков. Садясь на свое место, взволнованно произносит:
— Этого ещё не хватало! У Шмандина вдоль по борту его кабины течет ручьем бензин. Устраняют Ищут! По предположению Шмандина лопнул соединительный шланг от крайних бензобаков, где–то попала водичка Смотри: температура на «улице» минус десять! Это наша заправочка с бочек даёт себя знать! Учти на будущее…
— А–н–дре-й! — не может успокоиться Мальков.
— Слушаю, Васильевич, — отвечает Шумский, по являясь в проходе.
— Куда путь держим?
— В самые населенные места, повернули в бухту Темпа.
— Д-молодец, д-правильно.
Мальков, когда волнуется, начинает в своей речи вставлять букву «д» почти перед каждым словом. Вспоминается курьезный случай, происшедший с ним Эта приставка «д» чуть не лишила его зарплаты А было так. В кассе летного отряда начала работать новая кассирша, которая нас в лицо ещё не знала и при выдаче денег спрашивала у каждого фамилию Дошла очередь и до Малькова
— Фамилия?
Не ожидая этого вопроса, Мальков растерялся и выпалил — Д-Мальков. Минута молчания.
— Вашей фамилии в ведомости нет, товарищ Дмальков.
Володя начинает волноваться больше и громко повторяет:
— Я не Дмальков, а Д-Мальков. Та ещё раз просматривает списки…
— Братцы! — уже обращается Володя к очереди. — Д–как же так, д-я один из старых летчиков, д-меня никто не увольнял. А д-она говорит, нет!
Очередь начинает смеяться, зная, что это недоразумение. Но ему–то не до смеха. Выручил Сырокваша Николай Лукьянович, один из старейших полярных летчиков, остряк отряда. Подойдя к окошку, поясняет кассирше под смех товарищей.
— Девушка, простите его, это его французский дворянский титул подводит. Мальков любит к своей фамилии добавлять приставку «д», его настоящую фамилию смотрите на букву «М», то есть Мальков, и все станет на свои места.
— Так бы сразу и сказали, — подавая ведомость Володе для росписи, произнесла кассирша. — А вас благодарю за помощь, товарищ, как вас величать?
— Сырокваша! — поспешил назвать себя Лукьяныч.
— Продолжаете шутить, товарищ Простокваша
— Да нет, это у меня на самом деле такая фамилия, — под смех очереди оправдывался Лукьяныч.
Но сейчас нам не до шуток. Бензин не перестает течь по борту кабины Шмандина откуда–то сверху. Тот уже вскрыл все, что было можно, но до лопнувшего шланга не добрался.
— Необходимо слить бензин из крайних баков аварийно, другого выхода нет! — передает предложение Шмандина Кудряшов.
— Согласен! Передай Ивану, что без моего разрешения краны не открывать!
— Понял. Передам!
— Андрей!
— Слушаю. — Будем сливать бензин желательно над землей или где–то рядом! Понял? Где мы? — торопливо спросил Мальков.
— Подходим к Бунге.
— Опять Бунге. Далась она вам. Ну ладно, через сколько она будет?
— Минутку, — Андрей считает. — Через десять минут.
Кругом вода. Никаких берегов, никаких островов. А десять минут? За это время! Самолет летит, а время «стоит»…
Бензин льется, Иван выжимает тряпки в ведро. Ведро выливается в блистер. И это все, что можно сделать…
«Д–а–а! Вот ситуация», — думаю про себя. Концентрация бензиновых паров увеличивается, дышать становится труднее, полуоткрытая форточка мало помогает притоку свежего воздуха, начинает болеть голова …
— Подходим к Бунге. — сказал долгожданное слово штурман.
Но никакой земли я не увидел. Правда, впереди темнела узкая полоска коричневой отмели. Как позже показал мне на карте. Андрей, это был мыс Бережных — северная оконечность острова Фаддеевский. От этого мыса до бухты Темпа нам оставалось лететь около ста тридцати километров. А через семьдесят километров должен появиться берег острова Котельный. Так что теперь в любом случае, даже если нам придется слить топливо из одного из главных баков (кроме крайних), бензина до Темпа и Тикси хватит с избытком… а пока под нами водная гладь коричневатого оттенка…
— Ваня! Включай слив крайних! — скомандовал Мальков бортмеханику.
— Включаю.
— В блистерах! Кто там?!
— Я! Кудряшов!
— Пошло топливо?
— Пока нет
— Шмандин! Д-передерни краны ещё раз! Давно не включали, видно, клапаны заржавели или и туда ледок попал! Везёт… — взволнованно рассуждал Мальков.
— Пошло! Пошло-о! — радостно не проговорил, а прокричал Кудряшов. — С обеих сторон идет!
Когда видишь две большие струи, то создается впечатление, будто выливаются все запасы Томительные минуты ожидания.
— Слив прекратился! Немного идет с правого крыла, — докладывает Кудряшов.
Продолжаю держать курс на бухту Темпа. В ожидании «приговора» механиков мы с Володей терпеливо молчали и не «дёргали».
— Пойду к ним посмотрю, что там, — не выдержал Володя. — Продолжай пока с этим курсом.
Я кивнул, но тревога ещё оставалась. Правильно ли определил Шмандин дефект, из каких баков была течь? Не придется ли сливать и из одного из основных баков? Тогда, что тогда? Опять мучительно потекли минуты ожидания
— Саша, ура! Течь прекратилась, — радостно сообщил Мальков — Молодец Шмандин. Определил точно, и решение слить было правильным Что ж, потеряли немногим более двух тысяч литров, но зато устранили течь бензина, пресекли возможность возникновения пожара. Андрей' Топлива ещё осталось, давайте–ка продумайте с гидрологом сокращенный маршрут, часиков на десять, и новый курс.
— Будет сделано'
Настроение поднялось, на наших лицах появились улыбки. Кудряшов добирал по углам, на дне лодки последние капли бензина Шмандин задраивал вскрытую обшивку в своей «голубятне» Дышать стало легче, но форточку пока не закрыл. Продували внутренности самолета по системе «форточка — открытые блистеры» Выполнив сокращенный маршрут, получив ценные данные ледовой обстановки, на обратном пути вышли на мыс Анисий острова Котельного, а от него до Тикси рукой подать.
Так над Землей Бунге нам удалось справиться с экстремальной ситуацией, довольно быстро устранить неисправность. А землю как землю я в этот раз так и не увидел.
УРОКИ ПОЛЯРНОЙ АКАДЕМИИ
Уже пять лет я летал командиром корабля, знал все арктическое побережье от Архангельска до Уэлена. Опыт полярный накопился, конечно. Но в высокоширотной экспедиции только вторым пилотом. Да иначе и быть не могло высокоширотные экспедиции — подлинная Полярная академия.
Командиром Ли–2, на который меня назначили, был опытнейший летчик, один из первопроходцев Арктики, Виталий Иванович Масленников, Герой Советского Союза. На Чукотку, в бухту Провидения, он приплыл на корабле вместе со своим самолетом осенью 1934 года. Аэродромов, в современном значении слова, Арктика тогда не знала. Были только места для посадки около того или иного поселка. А запасным «аэродромом» считалась любая пригодная площадка по маршруту, «гостиницей» — снежная яма, укрытая чехлом от мотора. Приходилось Виталию Ивановичу сидеть на вынужденной около Анадыря, пережидая четырнадцать суток пургу. Приходилось в плотном тумане садиться на остров Жохова, спасая больного зимовщика. А когда в 1948 году сломало на Северном полюсе дрейфующий «аэродром», пришлось взлететь с крохотного обломка ледяного поля, огороженного грядами торосов. Предельный риск! В тот раз необходимо было максимально облегчить машину, и Виталий Иванович оставил на полюсе даже свой мольберт, с которым он, выпускник Суриковского училища, никогда не расставался в Арктике…
- Шпионаж - Ганс Берндорф - Военное
- Тайны архивов. НКВД СССР: 1937–1938. Взгляд изнутри - Александр Николаевич Дугин - Военное / Прочая документальная литература
- 26 главных разведчиков России - Леонид Млечин - Военное
- Прослушка. Предтечи Сноудена - Борис Сырков - Военное
- Рыцари пятого океана - Андрей Рытов - Военное
- Феликс Дзержинский. Вся правда о первом чекисте - Сергей Кредов - Военное
- Записки подводников. Альманах №3 - Александр Дацюк - Военное
- Самоучитель разведчика - Льюис Хобли - Военное / Публицистика
- Судьбы разведчиков. Мои кембриджские друзья - Юрий Модин - Военное
- Агентурная разведка. Часть 3. Вербовка - Виктор Державин - Биографии и Мемуары / Военное