Год Грифона - Инна Кублицкая

Малтэр вскинул брови на такую самоуверенность малолетней девчонки, но тут же понял, что говорит это не девушка, а ангел-хэйо, перед которым трепещут и небожители.

— Хорошо, госпожа, — согласился он. — Будут ли еще распоряжения?

— Нет, — поднялась из кресла Карми. — Ты справляешься с моими делами лучше меня.

Они вышли и в приемной увидели терпеливо дожидающегося Красту.

— А, подлатали? — обрадовалась она.

— Новое сшили, госпожа моя, — поклонился портной.

Новой одежда никак не выглядела; было впечатление, что она уже успела выгореть на солнце и несколько износиться.

— Отлично, — одобрила Карми. — А сапоги?

Мягкие хокарэмские сапожки тоже не блистали новизной. Внутрь были положены скрученные клубочками три пары вязанных носков — одни толстые, с пухом, две другие — тонкие.

— То, что надо, — с удовольствием сказала Карми. — Все добротное и не развалится быстро.

Портной радовался, глядя на ее восторг, кланялся и благодарил за добрые слова.

Карми подхватила только что сшитые одежки и побежала переодеваться. Портной был мастером своего дела: все было по размеру. а вернее, чуть больше, на вырост. Сапоги тоже пришлись по ноге. Карми решила выйти, чтобы порадовать Красту, но задержалась, чтобы посмотреть в зеркало.

Чужое лицо увидела она в отражении; непривычная прическа и непривычная одежда — это полдела; чужим было и выражение лица. Неприятное лицо было у хэйми Карми. Она попробовала улыбнуться, но и с этой деланной улыбкой лицо приятнее не стало. «Неудивительно, что все принимают меня за привидение. Впрочем, ладно! Что есть, то есть».

Она осторожно сдвинула створки зеркала и в последний раз окинула взглядом комнаты. Больше она сюда не вернется. Никогда.

И она ушла.

Малтэр поджидал ее во внутреннем дворике, глубокомысленно наблюдая за струйкой фонтана.

— Надо бы прочистить, — заметила Карми. — Едва сочится.

— Хорошо, это сделают, госпожа, — кивнул Малтэр.

— Да нет, — возразила Карми. — Это не приказ, а совет. Дом теперь не мне принадлежать будет. А… скажи, Малтэр, почему ты решил здесь жить?

— Это дом Рутула, — ответил Малтэр. — Дом Власти. Кому принадлежит он, тому принадлежит и власть в Тавине.

Карми усмехнулась:

— Так значит, этот дом выкупишь ты? Я не против. Хочешь, тайничок подскажу?

Малтэр, удивленный, молчал. Карми, постучав по плиткам, которыми была выложена стенка бассейна фонтана, подцепила одну из плиток ножом и открыла небольшое углубление, в котором лежал какой-то сверточек.

Карми достала сверточек и развернула его. У Малтэра перехватило дух. На ее ладони лежал Драгоценнейший Оланти.

— О-ох, — выдохнул Малтэр.

— Не думал, что тайник так прост? — засмеялась Карми, но Малтэр, похоже, испытывал вовсе не те чувства, которые ожидала она.

— Уберегли небеса, — пробормотал Малтэр. — Искушение велико было, но уберегли боги!

Карми с недоумением смотрела на его искреннюю радость. Малтэр радовался тому, что НЕ НАШЕЛ Оланти, который принадлежал принцессе. Боги уберегли его от похищения вещи, из-за которой на него могла обрушить свой гнев могущественная хэйми.

7

Храм Колахи-та-Майярэй, заложенный еще лет двести назад велением короля Арринхо, не был достроен до сих пор, хотя службы здесь велись с того времени, когда на массивном фундаменте храма был установлен алтарь. Карми здесь прежде не бывала, но полагала, что сумеет ввести в храм глайдер — хотя бы через огромные ворота. Однако, войдя в храм, она убедилась, что этого рискованного трюка не потребуется. Над храмом не было потолка. Правда, строители уже почти завершили возведение каркаса для купола, но смять этот каркас для глайдера не составляло труда.

Другое дело — следовало выяснить, возможно ли вообще извлечь вмурованный в алтарь Миттауский меч. То, что для этого придется разворотить алтарь, совершая тем самым святотатство, Карми мало беспокоило: богов для нее не существовало. Но дать майярскому самомнению здоровенную затрещину — это, по мнению Карми, могло стать равноценной заменой мщению, от которого она, что уж тут скрывать, все-таки отказываться не хотела.

Колахи-та-Майярэй в народе часто называли Храмом на мече, и Карми со злорадством предвидела уже время, когда Колахи станет Храмом ни на чем. К алтарю она приблизиться не рискнула, но, присматриваясь издали, решила, что для манипуляторов глайдера алтарь затруднений не представит.

И Карми, внимательно все осмотрев, направилась к выходу, но что-то знакомое услышала в речитативе монаха, сидящего у колонны. Вообще-то все молитвенные речитативы на один лад, но Карми оглянулась и узнала. У колонны сидел Агнер, еще год назад бывший учителем малолетней принцессы Савири Сургарской.

«Однако, где встретиться довелось…»

Агнер сидел, уставившись в пол, и тянул молитку. Карми потянуло за язык сказать: «Хорошо устроился, Агнер!», но она сдержалась, нашарила в потайном кармашке пояса мелкую монету и бросила в чашку, стоящую перед Агнером. Тот, заметив это, прервал бормотание и стал ожидать обычной просьбы помолиться за чье-нибудь здоровье или что-нибудь еще.

Карми помедлила, потом чуть слышно сказала, стараясь, чтобы голос изменился от северогортуского выговора:

— Расскажи о Третьем Ангеле, святой человек.

Агнер не заподозрил ничего необычного. Монастырский устав запрещал ему подниматть глаза на женщин, но если бы он даже и поднял глаза к лицу Карми, он не узнал бы в этой бедной гортуской паломнице свою бывшую ученицу.

Однако напрягать голосовые связки за одну монетку ему не хотелось, поэтому он заорал на весь храм, привлекая внимание других паломников:

— Кто хочет услышать поучительную историю о возвышении и падении Третьего Ангела, Ангела Судьбы, Ангела, Ведущего в Дорогу?

Его истошный вопль, гулко разошедшийся в стенах храма, обратил на себя внимание еще нескольких человек, и в чашке для подаяний заметно прибавилось. Тогда Агнер начал рассказ, одновременно пытаясь заполучить себе новых слушателей.

— Слушайте историю удивительную о делах божественных, истоки которой в седой древности, а конца ей и не видно! Слушайте о том, как восстал Третий Ангел против Лучезарного Накоми Нанхо Ванра — а случилось это совсем недавно по часом небесным! Дед моего деда видел, как сияла в небе звезда Третьего Ангела, и видел, как вспыхнула она ярко, и видел, как погасла она. Так слушайте же, вот повесть о мятежном ангеле! — Походили люди, тоже желающие приобщиться к тайнам небесным, и бросали в чашку Агнера монеты. Агнер воодушевленно продолжал:- Отец наш Накоми Ванр правил в Мире под Хрустальными сводами, и никто — ни ангелы, ни демоны — не решался бросить ему вызов. Иные боги сражались между собой, но все споры прекращались, когда звучал голос Накоми Нанхо Ванра, потому что никто не смел перечить лучезарному. И в те годы озаряли серерный небосклон три звезды, три ангела, три брата. Первым был Ангел Жизни, Ангел Рождений, Ангел в Красном. Вторым был Ангел, Несущий Смерть, Гибельный Ангел, Ангел в Белом. И третьим был Ангел Судьбы, Ангел в Черном. Каждый из этих ангелов обладает могуществом, ибо боги рождаются, как и мы, люди; умирают, хотя, если брать их жизнь и жизнь человеческую, богов можно считать бессмертными. И перед Судьбой равны боги и люди, и эта сила, которую имеет над земными и небесными созданиями Третий Ангел, придала ему непомерную гордыню. О люди! Иногда, говоря о каком-нибудь человеке, терпящем бедствия жизни, мы произносим с сожалением: «Такова его судьба», но это неверно, слушайте меня, люди! Что за забота Божественнной Судьбе беспокоиться о жизни какого-нибудь смерда, или купца, или даже меня, смиренного инока? Нет, люди майярские, нас, простых смертных, в пути нашем земном ведут иные божества, те, кому мы ежедневно возносим молитвы, кому приносим наши скромные пожертвования, или, наоборот, кого забываем мы почтить, погрязая в неверии. А Судьба Божественная сотрясает царства и меняет судьбы народов, она влияет на деяния богов и их помыслы. И Ангел в Черном возомнил себя настолько сильным, что решил: он может соперничать с Лучезарным Ванром, и решил: он сам может править под Хрустальными небесами, и решил: он может затмить Лучезарного. Говорю вам, дед моего деда видел, как начал крепнуть свет Звезды Третьего Ангела, и как однажды свет Звезды пробил дневное сияние Лучезарного, и как среди бела дня в небе появилась Звезда, более яркая, чем Вечерние или Утренние Сестры! И ваши предки видели то же самое, люди, если, конечно, не были слепцами. И ждали люди тогда смерти, ибо, если бы Звезда стала ярче Ванра, было бы сожжено все в подлунном мире. О, как близок казался тогда конец света! Но Царь в Огненной Короне, Сияющий Щит Вселенной, Отец всего живого спас пылинку у его ног. Он метнул в Третьего Ангела Копье-Пламень и сбил мятежного ангела на грешную нашу землю, ибо нельзя убить ни Первого Ангела, ни Второго, ни Третьего — они родные братья Лучезарного и бессмертны так же, как и он! И сказал Царь-Огонь своему мятежному брату: «Вот мир грешный, живи тут, как хочешь, стремись к главенству, в сферы же хрустальные путь тебе заказан, пока на веки вечные не признаешь себя моим покорным вассалом!» И ответил Ангел в Черном Лучезарному Владыке: «Нет, ты этого не дождешься», и ушел Ангел смеясь, Ангел в одеждах черных, ушел смеясь, и больше никто о нем ничего не слыхал… Но мы еще услышим, люди, не сомневайтесь в этом!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});