Край чужих земель - Марьяна Брай

считал меня если не равной, то как минимум, заслуживающей внимания.

— Ты прав. Я верю, что ты придумаешь что-то. Вот если бы была возможность тебе чаще самому бывать на поле… - я опустила глаза и продолжила: - Когда ты захочешь что-то посмотреть там, или сделать расчеты. Да и на месте оно проще – сразу проверил, осмотрелся.

— Ты говорила о каком-то кресле, - очень тихо перебил меня он.

— Да, я не смогу нарисовать так красиво, как ты, но попробую, - я, не спросив начала рыться на столе, ища чистый лист. Варис подал серый, но не исписанный.

Стараясь не накапать на бумагу, я вспоминала свое детство, в котором в школу я пошла с пером и чернилами. Это, конечно, было не гусиное перо, а вполне себе современное уже, но все же. С чернилами я обращаться умела.

Наверное, полчаса, не меньше, я рисовала это кресло. Понимая, что оно будет деревянным, я параллельно думала, чем заменить сцепки, но, благо, вспомнила о кожаных ремнях. Они не сильно помогут избежать жесткого движения, но все-же, хоть как-то амортизируют. Тем более, если усложнить и подвесить сидение на основу.

— Мы можем приставить к тебе мальчишку, и он будет помогать там, где коляска начнет запинаться, а потом просто чуть поправим дорогу, - добавила я к своему рисунку и посмотрела на него.

Варис сидел не двигаясь. Он уставился на картинку и даже не моргал. Я молчала и ждала, когда он сам хоть что-то ответит. Темнота за окном стала уже непроглядной. Две свечи таяли на глазах, а я вспоминала о том, что их у нас осталось совсем мало. первое, что нужно было сделать – забрать их у Лидии. Все. И принести сюда, в комнату Вариса. Мы как-то справимся и без них, но для того, чтобы у этого юноши появился смысл жизни, желание работать, а самое важное – повысилась своя ценность, мы не можем ограничивать его во времени.

— Алисия… я даже представить не мог, что в твоей голове может быть такое, - прошептал он и поднял на меня глаза. Я видела, что в них начинают копиться слезы и, улыбнувшись, направилась к выходу:

— Пора спать. Завтра нужно притенить ветками нашу рассаду, иначе солнце сожжет все посевы. И у нас снова не останется надежды.

Глава 11

Я засыпала, едва голова касалась подушки, и просыпалась с первыми петухами. Два дня к ряду мы всей женской компанией с детьми ходили на наше поле. Лошадки у нас теперь не было, и в ходу были все ведра из замка и из деревни. Мальчишки носили воду, мы поливали, потом обрывали ветки деревьев, которые тянулись по всему берегу, втыкали в грядки с проклюнувшейся капустой и пока еще пустые с морковью. Так, в тени, они медленнее высыхали. Но и веточки за день сильно вяли, а на следующий день листья крошились в руках. Приходилось повторять это снова и снова.

Я помнила бабушкин чай из моркови с молоком. Она натирала мелочь, которая не шла на хранение, сушила в печи, высыпала ароматную коричневую стружку в холщовые мешки, а зимой запаривала, как чай. Запах от него шел такой, что не описать. Я и сама приноровилась сушить небольшой мешок. И иногда в морозные вечера пила тот самый бабушкин чай с топленым молоком и сахаром.

Варис заметно воспрял духом и даже стал вести себя иначе без брата, который находил причины меня уколоть и посмеяться над тем, что я делаю. Он что-то пилил и строгал в комнате, Грегори и пара ребят из деревни постарше пропадали теперь у него.

Мой младший брат, видимо, поняв, что простая одежда куда легче и удобнее, когда тебе нужно раз десять сбегать в поле или принести брату из мастерской очередную деревяшку, не отличался больше от ребятни из деревни.

На третий день отсутствия Истана и Бирка, вечером к нам пришла Кариса. Мы с Лидией напоили ее чаем из трав и усадили рассказывать о себе.

— Я насушила трав и кореньев, но у меня есть еще и сырые корешки. Их можно перемолоть, посолить, а зимой добавлять к супам. Если их не есть, то к весне останемся без зубов, - начала она, видимо, с важного. – Пока они мягкие и свежие, их легко размять с солью. А еще, в низинах, коли начнутся, наконец, дожди, будет горькая трава. Ее тоже надо собирать, госпожа. Пошли ко мне девчушек из деревни. Мне одной больно тяжело.

— Пошлем, Кариса. Ты сегодня у нас останься, а утром отправим тебя с провожатыми, - я искренне хотела, чтобы эта женщина осталась у нас хоть недолго. Я продолжала ассоциировать ее с собой. Той, прежней. Я нуждалась в компании хоть изредка, и если бы не Лизонька, очерствела бы сердцем, превратившись в старую зануду.

— Нет, госпожа, у меня дом… он как живой. Говорю с ним, советов прошу. Больно он разобиделся на то, что я тут у вас жила-была. Да так, что печь не могла растопить. Покаялась перед ним, прощения попросила и сразу заполыхали дрова в печи, - она, казалось собиралась говорить о чем-то другом, но посматривая на Лидию, продолжала свою сказку.

— Ну, тогда, провожатых тебе найдем, чтобы одной не добираться, - искренне вздохнув от досады, сказала я.

— Лидия, принеси мне погорячее еще напиться, да так, чтобы кипяток, - вдруг решилась Кариса, и отправила служанку в кухню.

Дождавшись, как только за ней закрылась дверь, Кариса, похожая на добрую ведьму, наклонилась, и через стол быстро-быстро зашептала:

— Беда к тебе едет. Ту беду только силой своей можно отвадить.

— Силой? - очумев от ее слов, спросила я.

— Не-ет, не той, что в руках. И биться с ней не надобно. Той силой, что в тебе есть. Так и найдешь управу, госпожа. Другая ты теперь, и силы этой в тебе – только достань.

— А смогу я? – решив не спорить с начавшей снова заговариваться женщиной, спросила я.

— Смо-ожешь. Глянь, уже смогла, - мотнула та головой на Грегори, который быстро пробежал мимо нас и затопал по лестнице в комнату брата. – У тебя много в руках, только руки до этого никак не доходят. Как дойдут, легче станет все.

Шаги Лидии моментально остановили речь Карисы. Лицо ее сделалось спокойным и будто бы сонным. Вот тебе и сумасшедшая! Это