Бюро Вечных Услуг - Иван Быков

– «…сказал: брось его на землю. Он бросил его на землю, и жезл превратился в змея, и Моисей побежал от него».

– Моисей не мог побежать от змея, – мрачно заметила Соня. Нестор же стал скрывать растерянность в бокале с вином.

– Почему же? – Герман недоумевал. – Огромный, страшный, с пастью, переполненной ядовитыми зубами. Почему же Моисей не мог побежать от него?

– По традиции, разве пророк боится гласа и действий господа своего? – Соня злилась. – Все, что сделано богом, – уже хорошо по определению. Скорее, Моисей бы с радостным, отчаянным «Ахарай!» бросился бы в пасть чудовища.

– «Ахарай!», говорите? – улыбнулся Герман. – Хотел бы я глянуть на этот «Ахарай!», кода перед вами змей…

– Я видела змеев, – улыбнулась Соня, и получилось у нее это очень правдоподобно. – И бросалась, и не только в пасть.

– Не сомневаюсь, – произнес мистер Герман, а Нестор уже потерял нить разговора. – А не по традиции? Вы сказали, что по традиции пророк не испугался бы. А не по традиции?

– А не по традиции – не ведаю, – Соня пыталась завершить разговор. – Я вообще не знаю, был ли Моисей, а если и был – то кем? Может, он сам был змеем?

Герман попросил официанта принести еще один бокал под красное. Сомелье выполнил просьбу, налил из Нестеровой бутылки. Нестор не возражал. А что уж тут теперь возражать? Их нежданный собеседник развалился на стуле, придал и позе и голосу оттенок фамильярности и прочитал следующий отрывок из «Исхода»:

– «И сказал Господь Моисею: простри руку твою и возьми его за хвостОн простер руку свою, и взял его; и он стал жезлом в руке его». Как забавно, не находите? Эта могучая рептилия становится смирным посохом в руках какого-то старого еврея. Как такое может случиться? Просто протянуть руку и просто взять за хвост. Как просто! И змей из врага твоего превращается даже не в друга, – в слугу!

– Для этого нужен приказ бога. Иначе сожрет, отравит, спалит, проглотит, – что там еще змеи делают? – не выдержал Нестор.

– По-Моэму, это угроза? – Герман задал вопрос в полушутливом тоне.

– Только по-Вашему, – Нестор кипел, но с ним была дама. Нужно было держать себя в руках. – У нас тут разговор, довольно интимного содержания (при этих слова улыбка Германа стала до невозможности скабрёзной, но Нестора это уже совсем не отвлекало). Мы были бы Вам очень благодарны, если бы Вы позволили остаться нам наедине.

– Конечно-конечно, – произнес Герман с притворной скромностью. – Мы же еще успеем дочитать. Прелюбопытный отрывок. – При этом торопливом «конечно-конечно» он оставался сидеть, даже не шелохнувшись.

Нестор, наконец, не выдержал и спросил как можно более учтиво:

– Чем я могу Вам служить?

И тут Герман рассмеялся. Громко, заливисто – так смеялся в разговорах Кир. Вот только не было в смехе Германа никакой доброты. И вот, осмеявшись и отдышавшись, Герман сказал статуе Гермеса с младенцем Дионисом на руках:

– Как все просто. Нужно просто взять змея за хвост…

27

Нестору стало холодно. Сейчас он услышит что-то жуткое. Из другой реальности, а потому невозможное в этой. Но Герман не торопился. Он получал удовольствие от разговора:

– Нестор Иванович, эх, Нестор Иванович! Что же Вы из нас зверей-то делаете? Как там у Грибоедова? «А звери кто?».

Тут Соня, которая минуты две уже не проявляла активности в беседе, продекламировала чистым, детским голоском. Как ученик на уроке литературы:

А судьи кто? за древностию летК свободной жизни их вражда непримирима…

– Именно! – несказанно обрадовался Герман. – «К свободной жизни их вражда непримирима!». А я Вам, молодой человек, предлагаю что? Ее же – свободу!

– Вы мне предлагаете свободу? – Нестор никак не мог уяснить, о чем речь.

– Ну, как же? – даже обиделся мистер Герман. – Вы разве не помните наш разговор? В кабинете Антонины Николаевны?

– Какая-то партия, выборы, какие-то фонды имени меня… Ничего важного, – «вспомнил» Нестор. – Зачем мне все это?

И тут мистер Герман снова разверз томик и величественно проголосил:

– «Это для того, чтобы поверили, что явился тебе Господь, Бог отцов их, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова».

Соня прыснула и окинула Германа презрительным взглядом:

– Это Вы-то господь? Явились – это да. Нежданно-негаданно и совершенно бесполезно. Идем, Нестор. Пройдемся.

Нестор показал жестом официанту, что просит рассчитаться. Соня спрятала в сумочку томик Библии и достала кошелек. Нестор удивленно взглянул на девушку. В каком это веке, с каких пьяных или трезвых глаз он, Нестор, позволил бы оплатить счет девушке, сидящей с ним за одним столом? Но Соня вновь включила Справедливость во взгляде, и Нестор понял: так должно, только так и никак иначе. И успокоился.

«Мальбек» был уже допит – в основном самим Нестором; мистер Герман поучаствовал лишь одним бокалом. А вот бутылка «Barolo Chinato» была еще полна на две трети. Ее кавист принес в фирменном бордовом кулечке, закупорив обратной стороной родной пробки.

Томик Библии уже затаился в дамской сумочке, но мистера Германа это ничуть не остановило. Пока официант нес счет, пока происходил расчет, Герман вещал:

– «Моисей и Аарон пришли к фараону, и сделали так, как повелел Господь. И бросил Аарон жезл свой пред фараоном и пред рабами его, и он сделался змеем».

«Что-то не так, – мелькнула у Нестора мысль. – С богом говорил Моисей, а посох бросил Аарон. Надо будет дома проверить». В этот момент Соня уже тянула Нестора за руку по лестнице со второго этажа «Дома Диониса». Голос Германа уже стал тих и нераспознаваем.

– Зачем убежали? – в шутку спросил Нестор. – Я хотел дослушать. Я наизусть не помню.

– Я помню, – просто сказала Соня и закончила отрывок ровным голосом, без всякой интонации, чуть прижавшись к своему путнику, чтобы слышать мог только он:

– «И призвал фараон мудрецов и чародеев; и эти волхвы Египетские сделали то же своими чарами: каждый из них бросил свой жезл, и они сделались змеями, но жезл Ааронов поглотил их жезлы. Сердце фараоново ожесточилось, и он не послушал их, как и говорил Господь».

Нестор шел, почти бежал, рядом с девушкой. Она касалась губами мочки его уха, влажное дыхание ее речи пронзало и обволакивало. Было не до слов, не до Моисеев с Ааронами и даже не до Германа с его загадочным появлением и давними предложениями. Не хотелось говорить, хотелось только слушать, причем не важно, что именно: сутры, джатаки, упанишады. Сейчас Нестор готов был впитать весь паремийник, книгу притч из Ветхого Завета, – вне всякого цикла церковных чтений.

Но слова были произнесены, на них нужно было реагировать. Можно, конечно же, просто промолчать; молчание – тоже значимая реакция. Но в этот момент Соня чуть обернулась, и Нестор увидел ее глаза: там жила Справедливость. И Справедливость ждала слов. А что мог сказать Нестор, если он был больше занят ощущениями, чем словом? Наконец, он созрел:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});