Кто предал СССР? - Егор Лигачев

Этот перечень ошибок и мер по их исправлению можно продолжить. Хочу повторить, что после 1988 года политика перестройки по сути стала представлять собой «погоню за собственным хвостом». А в результате страна сползла к краю бездны. Ибо «кто-то» — это сам Горбачев.

Михаил Сергеевич находился под влиянием праворадикалов, назвавших себя «прорабами перестройки». На самом же деле — это были могильщики социалистической перестройки.

* * *

Главный вывод из всего сказанного, вывод абсолютно объективный, поскольку он основан на анализе и сопоставлений всем известных фактов и событий, заключается в следующем.

Начиная с 1989 года первоначальная концепция перестройки под влиянием праворадикальных идей претерпела существенные изменения. В сфере политики начались зигзаги, импровизации и расшатывания партии, государства, социальное и политическое перерождение перестройки.

Страну все сильнее лихорадило, пока она не попала в разрушительный флаттер.[5] И в этой закритической, поистине предельной ситуации Горбачев одно время стал… возвращаться к истокам перестройки.

Выступая во время своей поездки по Белоруссии в марте 1991 года, Горбачев подверг радикализм справедливой критике, в очередной раз подтвердив сказанное: «кто-то» дал полную свободу радикалам, связав руки здоровым силам в партии, а теперь он все расставляет на свои места. Горбачев назвал приверженность социалистическому выбору, консолидацию здоровых сил общества, бережное отношение к историческим традициям, особую заботу о народной нравственности, повышенное внимание к вопросам патриотизма. Читая эти выступления Горбачева, я не мог избавиться от странной мысли: ведь это как раз то, именно то, к чему многие коммунисты и я беспрестанно призывали, начиная с 1987 года, и за что удосужились ярлыка «противников перестройки».

В белорусских выступлениях Горбачева обратила на себя внимание позиция в отношении КПСС. После долгого молчания он вновь обратился к партии, заговорил о единстве партии, о том, что именно КПСС является активным, интегрирующим фактором в обществе, что достижение согласия общественных сил во имя Отечества и блага народа лишь под силу КПСС.

Но, простите, ведь именно этого и добивались многие коммунисты, именно это они отстаивали в борьбе с антисоветчиками, антикоммунистами, пытавшимися развалить, разложить партию. И разве не сверху исходили многие веяния, парализовавшие партию на сложнейших этапах предвыборной и политической борьбы? Разве не руководство партии отодвигало ее от экономики, а теперь призывает подставить плечо трудовым коллективам? Разве не Генеральный секретарь предложил свернуть работу Секретариата, что резко ослабило организующую и контрольную функции ЦК в партии? А чем объяснить снижение роли Политбюро после XXVIII съезда и перебои в его деятельности?

Горбачев в очередной раз занял свою привычную позицию: «кто-то» ослабил партию, а он, Горбачев, ее мобилизует.

Однако меня тревожил главный вопрос: в какой мере Горбачев был искренен?[6]

Ясно одно: ни Горбачев, ни его «демократическая рать» не смогли предложить реального продвижения страны по пути прогресса. Уже в самом начале прихода к власти (1991 г.) в некоторых местных Советах, «демократы» буквально в считанные месяцы дискредитировали себя, оказались беспомощными в решении практических вопросов, восстановили против себя людей. Люди, самозванно нарекшие себя «демократами», на поверку оказались лидерами с монопольным мышлением, не приемлющими инакомыслия, вплоть до запрета на издание и распространение альтернативных газет. Занялись распродажей национального богатства России ради сиюминутных выгод. Иначе, впрочем, и быть не могло: если «поскрести» слегка «наших плюралистов», то нетрудно обнаружить, что почти все они были весьма активными деятелями «застойных» времен, преуспевшими и сделавшими карьеры на воспевании «развитого социализма».

А перевертыши, идеологические «попы-расстриги», известно, — самый ненадежный люд. Изменив своей вере единожды, они будут юлить и вилять бесконечно…

* * *

Но так или иначе, а на определенном этапе перестроечного процесса этим перевертышам удалось убедить влиятельные круги на Западе в том, что они являются реальной политической силой, которая способна перехватить власть и повести за собой страну. Поэтому Запад оказал им определенную помощь. О пропагандистской поддержке я уже упоминал. И в этой связи позволю себе процитировать несколько сообщений зарубежной прессы, относящихся к разным периодам перестройки.

В середине 1988 года японская газета «Асахи ивнинг ньюс» писала: «Лигачев, которому 67 лет, расценивается в кругах советской интеллигенции как консерватор, чей осторожный подход к переменам сделал его маяком противников проведения реформ…

Согласно этой версии, Яковлев, один из ближайших помощников Горбачева, полностью контролирует средства массовой информации, а другой, Разумовский, ведет организационные дела в партии».

В тот же период газета «Вельт» (ФРГ) писала: «Лигачев все активнее разворачивает свою деятельность в области политики. Он выступает все чаще и чаще, затеняя руководящую позицию Михаила Горбачева… Его тезисы отмечены жесткостью и энергичностью. Однако он хочет действовать осторожнее, отказывается от радикальной перемены курса».

Так писала зарубежная пресса в 1988 году. А теперь для сравнения процитирую иностранные газеты 1986 года. Австрийская «Ди прессе» 17 июля указывала:

«Некоторые наблюдатели считают Лигачева консерватором, «тормозным редуктором» рядом с Горбачевым. Подобное суждение даже отдаленно не отвечает всему его облику. В Воронеже, например, Лигачев сказал следующее: «Надо дать простор людям инициативным, энергичным, мыслящим и действующим смело, нестандартно. Такие люди — наше огромное богатство, и их нужно всемерно поддерживать». И он осудил тех работников, «кто пытается тормозить начатый партией процесс перестройки, сбить подъем самостоятельности людей». Ни один консерватор так не скажет, разве что с целью маскировки. Но уж если кто презирает двуличие и притворство, то это сам Егор Лигачев. Это правда, что Лигачев кажется старомодным. Он является воплощением самой непримиримой воинствующей порядочности, явления, вызывающего поначалу чувство неприятия, но затем — чувство облегчения в той Москве, которая почти 20 лет имела дело с моральной беззаботностью эры Брежнева. В глазах Михаила Горбачева этот энергичный человек зарекомендовал себя как идеальный спутник для нового начала, как беззаветный и скромный борец без каких-либо амбиций на первое место, как морально неуязвимый и непоколебимый таран в кадровой политике, которому можно было поручить «расчистку территории» в условиях кадрового наследия эры Брежнева. Изгонять торгашей из храма для Лигачева — это не только политическая, но и нравственная обязанность…»

И еще одна цитата, на сей раз уже не обо мне. Канадский журналист Дэвид Леви сообщал по «Радио Канада» о пресс-конференции Яковлева: «На первой пресс-конференции Александра Яковлева, посвященной гласности, его гневная реакция на вопросы западных журналистов, пожалуй, свидетельствовала о влиянии, которое оказала на него канадская демократия во время его долголетнего пребывания в Оттаве. Однако это влияние проявилось в отрицательном смысле и было классическим примером оперирования полуправдой… Судя по позиции, которую занял Александр Яковлев, он, по-видимому, не прочь, чтобы вернулись прежние дни».

Итак, всего лишь за полтора года мнения западной прессы изменились диаметрально: Яковлев, который был «не прочь, чтобы вернулись прежние дни», превратился в «одного из ближайших помощников Горбачева», а оценка Лигачева претерпела обратную метаморфозу — от «беззаветного и скромного борца без каких-либо амбиций на первое место» до «затенения руководящей позиции Горбачева».

Советская перестройка — это очень важная составляющая новейшей мировой истории, и задумана она была не только в интересах советских народов, но также ради общечеловеческой пользы. Почему же Запад соблазнился радикализацией политических и экономических процессов в СССР, что в итоге поставило под удар хорошо начатое дело?

Вопрос заключается в том, что Запад не отказался от идеологических и пропагандистских подходов к мировому и межгосударственному сотрудничеству. Более того, политики Запада, их спецслужбы почуяли, что появилась возможность сокрушить Советский Союз внутренними силами, противостоящими социализму, реализовать то, что им не удавалось сделать на протяжении десятилетий, в том числе силой оружия.

«Охота на ведьм»

К осени 1987 года в праворадикальной прессе стала четко вырисовываться та линия, которую правильнее всего было бы назвать искажением, очернительством советской истории.