Взломать графа - Волынская Илона,Кащеев Кирилл

скрипел и подрагивал, край флешки царапал пластик вокруг порта. Раз… другой… третий… Тыц! На один краткий миг они состыковались… легчайшим движением мышки Босс послал пылесос вперед и… щелк! Флешка вошла в порт! — Есть! — прохрипел Босс. Быстрый, почти пианистский пассаж по клавишам… комп пискнул, подключаясь… цепочка символов вырвалась из-под пальцев… и специально заготовленная программа ринулась в недра компьютера Кроули, копируя информацию на заготовленный аккаунт. — Три минуты… — прошептал Босс. — Всего три минуты…

Кроули с пакетом покупок вышел из бакалеи и заторопился вдоль улицы. Мимо построенных стенка к стенке одинаковых двухэтажных домиков, похожих на башенки красного кирпича.

— Две с половиной минуты…

Кроули осталось пройти пять домов…

— Две…

Всего три дома…

— Полторы…

Кроули уже неподалеку от крыльца…

— Мряяя! — атака была стремительной и неожиданной — затаившийся кот прыгнул на врага из-за угла, оседлал, обхватил лапами…

— Блямс! — стремительно наклонившаяся камера долбанула его промеж ушей.

Морда у кота стала совершенно обалдевшая — он так и замер, обнимая лапами пылесос и тупо глядя перед собой. Блямс, блямс, блямс! — камера замолотила, островок шерсти меж ушами то удалялся, то разрастался на весь экран.

Кроули вставил ключ в замок.

Кот завопил, почти заглушая короткий писк компа, и сиганул в сторону, а Босс рванул мышь вниз по столу, заставляя пылесос дернуться назад, выдирая флешку из порта. И со всех колесиков кинуться к дверям.

Кроули распахнул дверь… На него, из погруженной в полумрак прихожей собственного дома, мчался… инопланетный робот с глазом на стальном стебельке, вооруженный гибким стальным хлыстом! С воплем ужаса Кроули шарахнулся в сторону… и рухнул вниз головой через перила крылечка. Разогнавшийся инопланетянин, фактически, взлетел над ступеньками… приземлился на тротуар и на бешенной скорости помчался прочь, сверкая глазом и размахивая хлыстом. Из дома с утробным рыко-мявом вылетел кот… и ринулся вдогонку, желая сквитаться с врагом!

— Саймон, стой! — пытаясь подняться, закричал Кроули.

Но кот стремительно несся за стелющимся над тротуаром диском. На полной скорости диск заложил крутой вираж… и скрылся за углом. Следом, шкрябая когтями по асфальту, заложил дугу кот… и исчез тоже. Секунда… две… три… Кот с истошным мявом вылетел обратно, действительно вылетел, точно подброшенный взрывом! Приземлился на асфальт и непрерывно мяуча, помчался к дому.

— Саймон! — вскричал Кроули, протягивая к нему руки…

За углом диск пылесоса жужжал и щелкал в руках… студента-маркетолога Криса.

— Эй! Ты чего тут устроил? — растерянно глядя в глазок камеры, пробормотал тот.

Камера резко опустилась, со всей силы долбанув его в лоб.

— За что-о? — взвыл Крис. — Сам же велел прийти и забрать!

Конечно, забрать — не хватало такую ценную штуку использовать всего для одного задания!

— Вот и мотайте оттуда побыстрее! — буркнул Босс. Морщась и растирая пальцы, он смотрел как они уходят — гордо сверкающий пылесос и потирающий лоб и то и дело спотыкающийся после удара камерой Крис.

Глава 12. Побег из логова разбойников

Спотыкаясь и прихрамывая, они ковыляли прочь, шаг за шагом углубляясь в другой, совершенно незнакомый мне Лондон. С болезненным любопытством я глазел по сторонам — в таких местах мне бывать не приходилось, и я даже не предполагал, что таковые могут быть. Улочки, кривые и спутанные, будто связка веревок, беспорядочно закручивались вдоль Темзы. Домишки, скособоченные и закопченные, перемежались сущими лачугами — была даже хижина из ветвей, вроде тех, что сооружают деревенские пастухи, чтоб укрыться от дождя! Рядом валялась бутылка из-под дешевого джина, а изнутри доносился громогласный храп и торчали босые пятки. То есть, сперва-то мне почудилось, что пятки эти прикрывают странные черные башмаки — не сразу я понял, что то лишь облепившая их многодневная грязь. Если здешние улицы мостили, то это осталось в прошлом: от не просыхающих луж отчаянно смердело, под ногами хлюпала влажная земля, в которой тонули даже вездесущие «лошадиные кучи», истинный бич лондонских улиц. Одна такая с чавканьем расползлась под сапогом громилы — и снова мне потребовалось время, чтоб понять… не лошадиные то кучи вовсе! Тут даже привычных глазу конских поилок на перекрестках не было!

Улицы были пусты, но мне все казалось, что из-за плотно закрытых ставен, щелей в заборах, и кажется, даже сквозь стены пристально наблюдают недобрые глаза. Да и не одному мне: побитый грабитель то и дело беспокойно озирался, а его громила-приятель сжимал кулаки, стоило очередной тощей, закутанной в лохмотья фигуре мелькнуть вдалеке. У стены шевельнулась грязная куча — я шарахнулся в сторону. Куча шевельнулась еще раз — то, что представлялось комом грязи, оказалось человеком. Из-под обвисших, почти сплюснутых полей шляпы остро блеснули жуткие глаза на тощем, пергаментно-желтом лице с отметинами всевозможных пороков.

Я знал, что не должен показывать страха: позор для джентльмена праздновать труса перед отбросами общества, бездельниками, от рождения неспособными к честному труду — иначе что бы заставило их дойти до такого предела падения в нашем благословенном королевстве? Но ничего не мог с собой поделать — я боялся. Этого места, а еще больше чудовищно изможденных людей, так непохожих на всех, кого я видал раньше, что теперь сомневался — а люди ли они? И тут же встал как вкопанный, потому что… и впрямь увидал кобольда! Чернолицего подземного карлика, из тех что обитают в шахтах Уэльса… и только через пару мгновений понял, что это ребенок. Он притаился на углу, глядел на ковыляющих разбойников, и глаза его были совершенно волчьими. На крохотном детском личике.

Побитый вдруг вытащил поверх одежды потертый медяк на кожаном шнурке. Ребенок немедленно равнодушно отвернулся, нищий свернулся клубком, опять превратившись в неподвижную грязную кучу, а смутные тени, средь бела дня сгустившиеся у выхода из проулка, словно истаяли под лучами полуденного солнца. Облегченно выдохнувший громила заторопился, почти волоча побитого на себе. Я поспешил следом, молясь, чтоб мне и дальше сопутствовала шальная удача.

В проулке, куда свернули разбойники, было темно — узкую полосу дневного неба наполовину закрывал дом. Высокий, в три этажа, хоть и полуразрушенный, он нависал над проулком тяжелой темной громадой, и щерился пустыми провалами на месте окон. На прогнившем деревянном крыльце сидел еще один мальчишка в лохмотьях. Он лишь молча сдвинулся в сторону, давая проход, когда под ногой громилы жалобно взвизгнула нижняя ступенька.

— Кто есть? — поравнявшись с мальчишкой, угрюмо спросил громила.

— А кого надо? — хриплым голосом записного пропойцы ответил мальчишка и гулко закашлялся, за что немедленно получил пинок.

— Ты не умничай, ты отвечай, когда тебя спрашивают! — визгливо крикнул побитый, снова занося ногу для удара.

— Дядюшка на