Весь Роберт Хайнлайн в одном томе - Роберт Хайнлайн

столько, то тебе не придется иметь дело с уважаемым мистером Скруджем — на самом деле он О'Хеннеси — поскольку я уплачу за год вперед со скидкой четыре процента. Это тебе о чем-нибудь говорит?

Я прикинула в уме.

— За ссуду сейчас берут шесть процентов… значит, три процента за то, что ты платишь вперед, как бы даешь ему взаймы — ведь он эти деньги еще не заработал. Один процент, должно быть, за то, что мистеру О'Хеннеси-Скруджу не придется двенадцать раз ездить за деньгами.

Получается 138 долларов 24 цента.

— Огневушка, ты каждый раз меня поражаешь.

— Следовало бы скинуть еще один процент за экономию административных расходов. — Как так?

— А бухгалтерия? Ему ведь не придется каждый раз заносить твой взнос в книгу, раз ты платишь все разом. Тогда получится 136 долларов 80 центов. Предложи ему 135, Брайни, и столкуйтесь на 136-ти.

Муж изумленно воззрился на меня.

— Подумать только — а я-то женился на ней из-за того, что она хорошо готовит. Давай-ка я посижу дома и рожу ребенка, а ты за меня поработай.

Мо, где ты этому обучилась?

— В средней школе города Фив. Ну, не совсем так. Одно время я вела отцовские счета, а потом нашла старый учебник брата Эдварда "Коммерческое счетоводство и начала бухгалтерии". Учебники у нас общие на всех, и в глубине холла на полках их был целый склад. Так что в школе я этого не проходила, но учебник прочла. Только работать за тебя я не смогу: в горном деле я полный нуль. И потом, мне неохота каждый день таскаться на трамвае в западные низины.

— Я тоже не уверен, что сумею родить.

— Это сделаю я, сэр, и с нетерпением жду того момента. Но ездить с тобой каждое утро до Мак-Джи-стрит я не прочь.

— Буду счастлив, мадам. Но почему до Мак-Джи-стрит?

— В школу бизнеса. Я хотела бы несколько месяцев, пока не слишком растолстею, поучиться машинописи и стенографии по Питтмену. И если ты, дорогой, вдруг заболеешь, я смогу работать в конторе и содержать семью… а если ты заведешь свое дело, смогу быть твоей секретаршей. Тогда тебе не придется никого нанимать и мы авось преодолеем тот трудный период, который, судя по книгам, ожидает любую вновь созданную фирму.

— Я сделал это из-за стряпни и еще одного твоего таланта, — медленно произнес Брайни. — Я точно помню. Кто бы мог подумать!

— Так ты разрешаешь?

— Да ты посчитай, во сколько обойдется обучение, трамвай, завтраки…

— Завтраки мы оба будем брать с собой.

— Давай отложим это до завтра, Мо. Или до послезавтра. Решим сначала с домом.

Дом мы сняли, хотя тот скупердяй уперся на 138-ми долларах, и прожили в нем два года, до появления второй дочки, Кэрол. Потом переехали за угол, на Мерсингтон-стрит, в дом чуть побольше (принадлежавший тому же лицу).

Там я в 1905 году родила сына, Брайана младшего, и узнала, на что пошли говардские премии.

Произошло это в одно майское воскресенье 1906 года. По воскресеньям мы часто ездили на трамвае до какой-нибудь конечной станции, где еще не бывали — обе девчушки в нарядных платьицах, а маленький на руках то у меня, то у Брайни. Но в тот раз мы договорились оставить всю троицу у соседки, миссис Ольшлягер — она была мне хорошей подругой, и в разговорах с ней я исправляла и совершенствовала свой немецкий.

Мы с Брайни прошлись до Двадцать седьмой улицы и сели в трамвай, идущий на запад. Брайни, как всегда, взял пересадочные билеты — в воскресенье мы могли выйти где угодно и пересесть на что захочется. Не проехали мы и десяти кварталов, как он нажал на кнопку.

— Славный денек — давай пройдемся по бульвару.

— Хорошо.

Брайни помог мне сойти, мы перешли улицу и пошли по направлению к югу по западной стороне бульвара Бентона.

— Хотелось бы тебе пожить в этом районе, голубка?

— Очень бы хотелось, и мы обязательно здесь поселимся — лет так через двадцать. Здесь прелестно.

Еще бы не прелестно — каждый дом на отдельном участке, в каждом по десять-двенадцать комнат, при каждом подъездная аллея и каретник (сарай по-нашему, по-деревенски). Цветочные клумбы, витражи над входом, строения все новые и прекрасно содержащиеся. Судя по стилю, квартал строился в 1900 году — я вспомнила, что здесь шли работы в год нашего приезда.

— Лет через двадцать? Черта с два, любимая, не будь пессимисткой.

Давай выберем себе дом и купим его. Как насчет того, с "саксом" у ворот?

— А "сакс" тоже возьмем? Мне не нравится, когда дверь открывается наружу — дети выпадут. Лучше тот фаэтон с парой вороных.

— Мы ведь не лошадей покупаем, а дом.

— Да ведь в воскресенье нельзя покупать дом, Брайни: контракт будет недействителен.

— Сегодня можно условиться, а бумаги подпишем в понедельник.

— Прекрасно, сэр.

Брайни любил разные выдумки, и я всегда ему подыгрывала. Он был счастливый человек, и я была с ним счастлива — и в постели, и вне ее.

В конце квартала мы перешли на восточную сторону бульвара и двинулись дальше. Перед третьим домом от угла Брайни остановился.

— Мне нравится этот, Мо. Счастливый дом, похоже. А тебе?

Дом был похож на все остальные: большой, комфортабельный, красивый и дорогой. Разве что не такой привлекательный, как другие, наверно, необитаемый — веранда пустая и шторы задернуты. Но я старалась по возможности соглашаться с мужем, а дом не виноват, что в нем никто не живет. Если это так.

— Да, этот дом мог бы стать счастливым, живи в нем подходящие люди.

— Например, мы?

— Например, мы.

Брайан пошел по дорожке к дому.

— Кажется, дома никого нет. Посмотрим — а вдруг они не заперли дверь?

Или окно?

— Брайан!

— Тихо, женщина.

Волей-неволей я последовала за ним по дорожке, чувствуя, что миссис Гранди всего квартала смотрят на меня из-за штор. (Впоследствии оказалось, что так оно и было.) Брайан подергал дверь.

— Заперто. Ну-ка, попробуем этим. — Он полез в карман и достал ключ, отпер дверь и распахнул ее передо мной.

Я вошла, вконец напуганная, но внутри немного успокоилась: голые полы и гулкое эхо доказывали, что дом пуст.

— Брайан, что происходит? Не дразни меня, пожалуйста.

— Я не дразню, Мо. Если дом тебе нравится, то это запоздалый свадебный подарок невесте от жениха. А не нравится — я его продам.

Я нарушила одно из своих правил и расплакалась при нем.

Глава 8

Сцены из жизни богемы

Брайан обнял