Тайны Парижа - Пьер Понсон дю Террайль

Арман взял карточку и прочитал:

«Госпожа де Шарни ожидает г-на Армана Леона… 184…»

— Как видите, вы приглашены, — прибавила маркиза.

— Но… я не знаю… этой дамы…

— Она знает майора, и это он устроил вам приглашение.

— Хорошо, я поеду туда, хотя теперь уже третий час ночи.

— Там играют всю ночь.

— Однако я не думаю, чтобы вы желали отправить меня в этот дом специально для игры.

— Конечно, нет.

— Так с какою же целью?

— Вы встретите там итальянца, маркиза де Санта-Крос. Это человек лет сорока, со смуглым лицом, с осанкой отставного военного.

— И я должен вызвать его на дуэль? — спросил Арман.

— Нет, — ответила Дама в черной перчатке, — вы только спросите его после того, как поиграете вместе с ним около часа: «Не знаете ли вы, маркиз, неаполитанского дворянина графа де Пульцинеллу?»

— А что он мне ответит? — спросил Арман.

— Не знаю, но, по всей вероятности, когда вы будете выходить из игорного дома, то у вас будет назначено с ним свидание на другой день.

Арман встал.

— Поезжайте, друг мой, — сказала Дама в черной перчатке с загадочной улыбкой, которая, вероятно, испугала бы Фульмен, — поезжайте, развязка нашей комедии приближается.

— Она похожа на роман, — пробормотал сын полковника.

Он поцеловал руку молодой женщины.

— А скоро я увижу вас? — спросил он покорно.

— После дуэли, не раньше, — ответила она.

— Хорошо, — сказал Арман и прибавил с улыбкой: — Так я постараюсь убить маркиза пораньше утром.

В ту минуту, когда он уходил, Дама в черной перчатке подала ему бумажник.

— В этом игорном доме игра идет крупная, — сказала она. — У вас с собою, наверное, денег немного. Возьмите этот бумажник; вы возвратите мне его завтра утром.

Арман, без сомнения, подумал, что в бумажнике находится всего две или три тысячи франков, и согласился взять его.

— Прощайте, — сказал он.

— До свидания, хотели вы сказать, — поправила его, улыбаясь, Дама в черной перчатке. — Я жду вас завтра.

И она простилась с ним движением руки. Арман покорно отправился на улицу Тревиз, и, несмотря на поздний час, дверь игорного дома тотчас же распахнулась перед ним. Привратник, который еще не ложился спать, увидев визитную карточку госпожи де Шарни, низко поклонился Арману и, с лампою в руке, проводил его до дверей квартиры. Лакей в черном фраке провел его в залу, где в это время находилось двенадцать или пятнадцать гостей, сидевших вокруг зеленого стола. Об Армане доложили вполголоса. Граф Арлев, находившийся среди игроков, встал, взял Армана под руку и представил его даме полусвета, называвшей себя громким именем госпожи де Шарни.

Арман поклонился и сел рядом с майором Арлевым. Последний очутился от него по левую руку. Арман повернулся к своему соседу с правой стороны и увидел человека лет сорока, со смуглым лицом и черными курчавыми волосами; он вполне подходил под описание, сделанное Дамой в черной перчатке. В руках у него была колода карт, а перед ним лежало сто луидоров.

— Ва-банк! — сказал Арман. Банкомет открыл карты и проиграл.

— Санта-Крос не везет сегодня, — заметил кто-то.

— Я еще не проиграл трех раз подряд, — проговорил, улыбаясь, маркиз. — Счастье вернется ко мне, не сомневайтесь в этом. Я неаполитанец и верю в свою судьбу.

— Милостивейший государь, — спросил Арман, наклонившись к нему, — вы сказали, что вы неаполитанец?

— Да, сударь.

— Не знаете ли вы одного из ваших соотечественников, графа де Пульцинеллу?

Это имя произвело на маркиза действие электрического тока; он страшно побледнел и, в свою очередь, нагнувшись к Арману, сказал:

— А знаете ли вы, сударь, что за такие вопросы платят жизнью? Я буду иметь честь ответить вам после того, как выйду отсюда.

И маркиз снова начал метать.

XLVIII

Игра продолжалась. Майор Арлев, всецело погруженный в игру, казалось, совершенно не заметил, как итальянец и Арман обменялись шепотом несколькими словами, а также мертвенной бледности, разлившейся по лицу неаполитанца. Последний был все время в выигрыше; однако наступил момент, когда он проиграл и принужден был передать банк своему соседу. Молодой человек, не перестававший думать о любимой женщине, ради которой он затеял ужасную ссору, положил тысячефранковый билет перед собой.

— Держу, — сказал игрок. Арман повернул карту и выиграл.

— Ва-банк! — сказал, в свою очередь, неаполитанец. Арман снова выиграл.

В течение пяти минут сын полковника выиграл тридцать тысяч франков. Опытные старые игроки называют такой выигрыш человека, впервые ставшего за игорный стол, «приманкой».

Как бы ни был влюблен и озабочен человек, он в конце концов поддается опьянению, которое вызывает огромный выигрыш. Арман в течение часа играл с необычайным счастьем. Груды золота и бумажек, лежавших прежде перед неаполитанцем, перешли теперь к молодому человеку, глаза его горели: несколько капель пота выступило на лбу; он весь ушел в игру и, если не вполне забыл о своей любви, зато уже окончательно забыл о том, что привело его на улицу Тревиз.

Арману в течение часа до того везло, что его счастье привело в уныние его партнеров; как вдруг фортуна снова улыбнулась неаполитанцу. Он выиграл раз, затем другой, и вскоре к нему перешли все деньги играющих. Один Арман еще держался.

— Ну что же, милостивый государь, — насмешливо сказал ему итальянец, — мне предоставляется прекрасный случай пройтись по банку; только и остались мы с вами.

— Ва-банк! — воскликнул Арман, раздраженный насмешливым тоном противника.

Неаполитанец открыл карту и выиграл.

— Вы проиграли, — сказал он Арману, — передайте мне пятьдесят семь тысяч франков.

Молодой человек побледнел; но перед ним лежало немного более этой суммы, и он заплатил.

— Ва-банк! — сказал он еще раз дрожащим голосом.

— Отлично! — заметил граф.

Неаполитанец снова открыл карту и еще раз выиграл. На этот раз Арман увидал, что не в состоянии заплатить проигрыша.

— Ва-банк! — сказал он еще раз.

— Хорошо! — ответил неаполитанец и выиграл в третий раз.

Арман потерял голову.

— Сударь, — сказал тогда неаполитанец, — вы должны мне двести двадцать восемь тысяч франков; урок немного жесток, но вы, кажется, богаты, и, вероятно, этот проигрыш не разорит вас.

— Сударь, — пробормотал хриплым голосом Арман, — я ставлю двести двадцать восемь тысяч франков…

— Нет, — возразил неаполитанец, — я пасую. Арман побледнел как мертвец, и на лбу у него выступили капли холодного пота. Он взглянул налево, где за несколько секунд перед тем сидел майор, по всей вероятности, для того, чтобы занять у него денег, так как у самого Армана не было уже ни луидора. Но майор исчез. Он уехал, оставив Армана в разгар игры. Хозяйка дома межу тем, встав с места, сказала: