Королевская канарейка (СИ) - Анна Кокарева

эру Глоренлином и с остальными, но сон давил как будто огромной подушкой, слово сказать было лень и глаза закрывались. Поела и еле до палатки обратно доползла.

* * *

Утром из палатки вытряхнули рано, до свету, но чувствовала я себя очень хорошо. Легко, спокойно, всё тело радовалось жизни. По сравнению со вчерашним пробуждением — земля и небо. По тому, как переглянулись присутствовавшие Трандуил и Глоренлин, поняла, что да, в кулеш вчера заклятий насыпали больше, чем сыру.

Только спустя несколько минут вспомнила, что такое плохое в жизни случилось — а и то, вспомнив, чувствовала, что тело осталось радостным. Странненький был диссонанс.

Ехала на своём белом олешке. Трандуил пояснил, что лучше так — в предгорьях Карадраса могут быть дикие орки, ему нужны свободные руки, а из Великих шаманов у нас только Глоренлин, так его самого охранять нужно — на болотах он ухитрился никого не убить и не нарушил обеты, так уж сейчас ему и подавно стоит поберечься.

Что Глоренлин бережётся, я поняла, когда он во время сборов ушёл в сопровождении шестерых воинов, а я сдуру спросила, куда это он и почему не верхом.

Трандуил не замедлил с ответом, сообщив, что туда, куда пошёл эру Глоренлин, даже великие владыки пешком ходят, а охрана ему нужна, чтобы, если вдруг нападение, шаману не пришлось бы нарушать обет и убивать. Раз уж он на болоте ухитрился его не нарушить, здесь и подавно рисковать не стоит.

Скисла, подумав, что и я небось так же хожу, просто за мной не так явно приглядывают. Из деликатности.

— В ближайших окрестностях орков нет — а всё же, всякое бывает. Риск ни к чему, — король с утра, кажется, был в хорошем настроении, раз изрекал очевидные такие сентенции.

— Ты тоже в хорошем настроении, valie, и это тоже очевидность, — он мурлыкнул, и я вспомнила, что да, думать лучше повежливее.

— Ты вежлива. И прекрасна. И сияешь. Нет, про твоего ребёнка и Ганконера я не хочу говорить, пока мы не в Эрин Ласгалене. Потом, — и подбородком двинул, указывая, чтобы оленя подвели.

Тот какое-то время косился, похоже, думая, нет ли у меня амбиции запрыгнуть на него. Он был значительно выше лошади, а я человек неамбициозный, и спустя несколько секунд животное неохотно опустилось, примяв снег.

Сжав пушистые бока коленями, вздохнула — хоть рыжика мне выторговать у судьбы удалось. Сердце снова сжало болью, к горлу подступили рыдания — чего бы я только не отдала, чтобы…

Король, идущий к своему оленю, буркнул, не оборачиваясь, сквозь зубы:

— Ничего. Ты не могла ничего. Он хотел быть единственным.

И когда тронулись, догнал и вкрадчиво сообщил:

— А тебе, как я подозреваю, это противопоказано… но посмотрим, — и, дав своему оленю шенкелей, вырвался вперёд, где уже ехал принц, и заговорил тихо с ним, а я осталась в центре кавалькады.

121. Беорнинги

Ехала, глядя то на горизонт, еле видимый из-за спин спутников, то на пожухлую траву — если бы вчерашний морозец подержался ещё, она бы так и замёрзла сухостоем, но с утра растеплело и приятная такая осенняя морось холодила щёки, а трава совсем в грязь измочалилась. Лошади и олени вминали её в раскисшую землю, и под копытами чавкала грязь. Подумалось, что слякотные погоды с моросью — самые для меня лучшие: и не жарко, солнце не сжигает, и замёрзну сильно только если к вечеру.

Виды были не то чтобы разнообразные — слева тянулись предгорья, покрытые кустарником, справа болотистая местность с чахлыми редкими деревцами, но блеклость низкого неба и свежесть ветра очень были приятны. Всё-таки непривычна я к вечному лету. Поняла, попробовав, и сейчас радовалась серости и сырости, и запахам гниющих листьев, слякоти и горьковатого дымка… Дымка! Принюхалась, осознав. Рядом жильё? Пахло, как будто картофельную ботву жгут. Придержала любопытство — король с араненом заняты, а кого другого спросить — так греха потом не оберёшься. Натянула капюшон поглубже и собралась было нахухриться, но тут сзади подъехал Глоренлин:

— Прекрасная, не бросай вызов моему искусству, «нахухриться» я тебе не дам, — и взблеснул глазами, заулыбался мальчишеской своей улыбкой… отчуждённо подумалось, что зубы у него всё-таки совершенно волчьи.

Я б спросила, чего он навалил во вчерашнюю кашу да что ещё делает, но зачем? От чистого сердца ведь небось помогает. Думает, что помогает. Дарит, так сказать, хорошее настроение.

— Прекрасная, богине любви не нужно плакать. Что случилось, то случилось, — голос стал обеспокоенным.

Рассеянно кивнула (ну до чего же всё-таки хорошо себя чувствую, а морось-то какая серая да приятная!) и спросила совершенно иное:

— Дымом тянет… тут люди живут? — и, задумавшись, что всё-таки горы: — Или гномы?

— Орки. Дикие, — спокойно и пренебрежительно, — опасности большой не представляют, нападать, скорее всего, не станут. Но, пока едем вдоль гор, надо быть настороже.

Ага. Понятно, почему его в середину рядом со мной запихали. Берегут, чтобы случайно не убил кого. Шаман только усмехнулся, смолчав.

И я молчала, жадно глотая сырой холодный ветер. Поймала себя на том, что бездумно пялюсь на спину аранена и чувствую себя счастливой. Это при том, что… случилось, что случилось (вот когда вспоминаешь, то больно, больно!) и что дитя моё далеко от меня. Впрочем, и хорошо. По крайней мере, Ллионтуил в безопасности.

— Божественная, кстати… пока ты спала, уже два письма пришли, — шаман полез за пазуху и достал два свитка, передал.

С неудовольствием подумала, что он со мной рядом едет и мысли мои читает, как бюргер газету за завтраком. Но письма взяла с благодарностью, задрожавшими руками и до сумерек была занятым человеком: читала, радовалась, что всё хорошо, обсудила проделки детёныша с Глоренлином, встретив живейший интерес (всё-таки эльфы очень любят деток!). Хотела тут же ответить, но как бы я корябала бумагу, сидя на лошади? Для шамана же это оказалось задачей нетрудной. Написал под диктовку, дал почитать (я обнаружила, что всё, что могло выдать наше конкретное местонахождение, эру Глоренлин по своему почину не записывал) и отправил его по адресу. Легко у него получилось, чуть ли не по-хамски: подкинул письмо в воздух, где оно вспыхнуло, подул — и кудрявый дымок истаял. Секунды две… Да, у других эльфов то же самое занимало гораздо больше времени и выглядело пафоснее. Даже у Ганконера. Вот кстати о нём… молчал владыка. На письма на мои не отвечал, и ему я более не писала, довольствуясь перепиской с Силакуи, думала, что Ганконер поотойдёт со временем. Но ждать от Владыки Тьмы можно