Путь королей - Брендон Сандерсон

Далинар ушел и быстро разыскал гвардейцев, которые занимались Храбрецом. Великий князь вдруг с изумлением осознал, что на земле лежит множество трупов. Здесь пролегла полоса, которую он оставил за собой, прорываясь сквозь ряды паршенди к Садеасу. След смерти.

Далинар повернулся и взглянул туда, где удерживал позицию. Десятки мертвецов. Возможно, сотни.

«Кровь отцов моих… Это я сделал?»

Он не убивал в таких количествах с той поры, когда только начал помогать Гавилару объединять Алеткар. И с юности не испытывал дурноты при виде смерти.

Но теперь вдруг преисполнился такого отвращения, что едва удержал желудок под контролем. Великого князя Холина не стошнит на поле боя. Его люди не должны такое видеть.

Он побрел прочь, одной рукой держась за голову, а под мышкой другой зажав шлем. Ему полагалось бы ликовать. Но Далинар не мог. Он просто… не мог.

«Садеас, тебе понадобится удача, чтобы понять меня, – подумал он. – Потому что, забери меня Преисподняя, я и сам себя не понимаю».

57

«Странствующий парус»

«Я держу в руках младенца, мой нож у его горла, и я знаю, что все живое хочет, чтобы я полоснул п о нему лезвием. Пролил кровь на землю, обагрил собственные руки, тем самым подарив нам возможность снова вздохнуть полной грудью».

Дата: шашанан, 1173, 23 секунды до смерти. Объект: темноглазый юноша шестнадцати лет. Образец заслуживает особого внимания.

– Ивесь мир разбился! – заорал Карта, выгибая спину, вытаращив глаза, с каплями кровавой слюны на щеках. – Скалы дрогнули у них под ногами, и камни потянулись к небесам! Мы умираем! Мы умираем!

Он еще раз спазматически дернулся, и его глаза погасли. Каладин отпрянул – его руки были алыми и скользкими от крови, и кинжал, заменявший хирургический нож, выскользнул из пальцев, тихонько звякнул о камни. Приветливый мостовик лежал мертвый на каменистом плато, с разверстой раной на левой стороне груди, где стрела рассекла родимое пятно, в точности повторявшее, по его словам, очертания Алеткара.

«Они уходят, – подумал Каладин. – Один за другим. Их вскрывают, они истекают кровью. Мы всего лишь бурдюки для переноса крови. Рано или поздно мы умираем, и она проливается на камни, точно струи дождя во время Великой бури.

Потом останусь только я. Я всегда остаюсь один».

Слой кожи, слой жира, слой мышц, слой кости. Вот и весь человек.

На другой стороне ущелья развернулась яростная битва. На мостовиков так мало обращали внимания, что они с тем же успехом могли находиться в другом королевстве. Сдохни, сдохни, сдохни, а потом исчезни.

Вокруг Каладина кольцом стояли мрачные мостовики.

– Что это он сказал напоследок? – спросил Шрам. – Скалы дрогнули?

– Да ерунда какая-то, – ответил крепкорукий Йейк. – Просто предсмертный бред. Такое иногда случается.

– Кажется, в последнее время это происходит чаще, – заметил Тефт.

Он прижимал ладонь к впопыхах перевязанной ране от стрелы на другой руке. В ближайшие дни мост ему не носить.

После гибели Карты и Арика их осталось двадцать шесть. Этого едва хватало для моста. Он заметно потяжелел, и нелегко было поспевать за другими мостовыми расчетами. Еще несколько потерь, и у них будут серьезные неприятности.

«Я должен был поторопиться», – подумал Каладин, глядя на вскрытую грудную клетку Карты, чьи внутренности уже начали подсыхать на солнце. Стрела пробила легкое, наконечник застрял в позвоночнике. Смог бы Лирин его спасти? Если бы Каладин прошел обучение в Харбранте, как того желал отец, узнал ли бы он достаточно, чтобы предотвращать такие смерти?

«Такое иной раз случается, сын…»

Каладин поднял трясущиеся окровавленные руки к лицу, схватился за голову – воспоминания поглотили его. Юная девочка, проломленная голова, сломанная нога, разгневанный отец.

Отчаяние, ненависть, потери, тоска, ужас. Разве такое кому-нибудь по силам? Быть лекарем, жить с мыслью о том, что многих ты не спасешь, просто не хватит сил? Когда ошибается обычный человек, на поле вырастает червивый лавис. Когда ошибается лекарь, кто-то умирает.

«Тебе следует научиться тому, когда надо переживать…»

Как будто он мог выбирать. Изгонять ненужные чувства, словно задувая огонь свечи. От навалившейся тяжести Каладин ссутулился. «Я должен был его спасти, я должен был его спасти, я должен был его спасти».

Карта, Данни, Амарк, Гошель, Даллет, Нальма. Тьен.

– Каладин, – раздался голос Сил, – будь сильным.

– Будь я сильным, – прошипел он, – они бы жили.

– Ты по-прежнему нужен нам. Ты дал слово. Ты поклялся.

Каладин поднял глаза. Мостовики выглядели встревоженными и расстроенными. Их было только восемь; остальные отправились на поиски раненых мостовиков из других отрядов. Они уже нашли троих, с легкими ранами, с которыми мог справиться Шрам. И больше никаких известий. Или в мостовых отрядах не оказалось других раненых, или им уже нельзя было помочь.

Наверное, Каладин должен был на всякий случай пойти и проверить. Он отрешенно подумал, что не выдержит, если опять окажется перед раненым, которого не сумеет спасти. С трудом поднялся на ноги и побрел прочь от трупа. Подошел к краю пропасти и вынудил себя принять знакомую стойку, как учил Таккс.

Ноги на ширине плеч, руки сжимают предплечья. Спина прямая, взгляд вперед. Это Каладин умел, и силы потихоньку начали возвращаться.

«Ты ошибался, отец, – подумал он. – Ты говорил, я научусь справляться со смертями. И вот он я. Столько лет прошло. Проблема все та же».

Мостовики потянулись к нему. Подошел Лопен с мехом. Каладин, поколебавшись, умылся. Теплая вода испарялась, приятно холодя кожу. Он выдохнул и благодарно кивнул коротышке-гердазийцу.

Лопен вскинул бровь, потом жестом указал на кошель, привязанный к своему поясу. Однорукий мостовик забрал последнюю порцию сфер, которую они прицепили к мосту с помощью стрелы. Это был уже четвертый раз, и пока что непредвиденных осложнений не случалось.

– Все прошло хорошо? – спросил Каладин.

– Ага, ганчо. – Лопен широко улыбнулся. – Легко и просто, как обдурить рогоеда.

– Я все слышать, – угрюмо проворчал Камень, стоявший неподалеку.

– А веревка? – спросил Каладин.

– Скинул всю бухту вниз. Конец ни к чему не привязал. Все как ты велел.

– Хорошо.

Веревка, болтающаяся на краю моста, была бы слишком заметной. Если Хашаль или Газ унюхали, что замышляет Каладин…

«Кстати, а где Газ? – подумал Каладин. – Почему он не отправился в вылазку с мостом?»

Лопен отдал кошель со сферами, словно ему не терпелось избавиться от ответственности. Каладин принял кошель и сунул в карман штанов.